В память об убиенной РАН, но пока не погребённой возможно живой

ПМИК Жорес Алфёров: Основная проблема отечественной науки — её невостребованность экономикой и обществом
Внесённый в Госдуму законопроект о новых правилах избрания президента Российской академии наук многие СМИ назвали законопроектом о назначении главы РАН решением президента РФ. Это совсем не так. Там идёт речь не о назначении, а об утверждении избранного академией президента РАН президентом страны. Такая практика существовала и раньше, это нормальная вещь. Безобразная вещь в проекте нового законопроекта – это положение о том, что президента Академии академики должны выбирать из трех кандидатов, выбранных правительством РФ из числа выдвинутых Академией.
Внесённый в Госдуму законопроект о новых правилах избрания президента Российской академии наук многие СМИ назвали законопроектом о назначении главы РАН решением президента РФ. Это совсем не так. Там идёт речь не о назначении, а об утверждении избранного академией президента РАН президентом страны. Такая практика существовала и раньше, это нормальная вещь. Безобразная вещь в проекте нового законопроекта – это положение о том, что президента Академии академики должны выбирать из трех кандидатов, выбранных правительством РФ из числа выдвинутых Академией.

Как согласуется новый законопроект с тем, что неделю назад президент России встречался с учёными и чётко исключил назначение главы РАН президентом или правительством? Да никак. Путин сказал, что он не будет назначать президента РАН, и глава Академии наук будет по-прежнему избираться. В новой поправке к закону последовало требование согласования с правительством трёх кандидатов, из которых мы будем выбирать президента РАН. Повторю: это полное безобразие, ведущее к фактическому назначению «нужного» кандидата. Поэтому я и отказался участвовать в процедуре принятия этого закона. Применение положения о согласовании на практике может приводить к фактическому назначению президента Академии правительством России.

Почему в 2013 году начался процесс реорганизации РАН, были ли для этого какие-то объективные причины или дело исключительно в субъективном факторе?
Нам был нужен закон о развитии РАН, а не о той реформе, которая была принята в законе 2013 года. Я всегда подчёркивал, в том числе и на последней встрече с президентом, что мы, разрушив высокотехнологичные отрасли промышленности, практически ликвидировали отраслевую науку. Вузовская наука жила за счёт хоздоговоров с промышленностью. И когда исчезли высокотехнологические отрасли промышленности, вузовская наука в общем тоже очень сильно пострадала. Наука в РАН могла бы стать основой научно-технологического развития страны, потому что развитие страны – это создание новых технологий на основе научных исследований и разработок. И превращение Академии наук в клуб учёных – а именно к этому и привёл Федеральный закон от 27 сентября 2013 г. «О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» – есть разрушение научной основы нашей страны и очень тяжёлый удар по будущему России.

Академия наук сильна, прежде всего, своими институтами, внесшими огромный вклад в научно-техническое развитие страны. Достаточно вспомнить отмеченные Нобелевскими премиями работы по созданию лазеров и полупроводниковых гетероструктур.

Я всегда говорил, могу повторить и сейчас: у нас был в 1927 году принят новый Устав Академии наук СССР, по которому все административно-хозяйственные дела возлагались на Управление делами, а управляющего делами президиум Академии назначал по согласованию с правительством. ФАНО могло бы стать аналогом Управления делами Академии, но отнюдь не тем агентством, каким является сейчас с теми функциями, которые возложили на него – организацией, которая не имеет ни кадров, ни опыта в организации научных исследований и разработок. Больше чем за три года деятельности ФАНО наука серьёзно пострадала от деятельности этой правительственной структуры.

Основная проблема отечественной науки – это её невостребованность экономикой и обществом. Слова произносятся часто правильные, а механизмы их реализации нуждаются в очень серьёзных изменениях.

Какой будет реакция академического сообщества после известия о законопроекте о выборах в РАН? Я не могу её предсказать. Академия сегодня очень большая – после объединения с сельскохозяйственной и медицинской и проведения новых выборов это 2100 человек. Мне очень трудно прогнозировать позицию Академии. Я могу говорить только о своей. Я не стал подписывать нынешние поправки в закон о РАН. А в нынешней Думе будут проведены все поправки, которые предлагаются «Единой Россией».

ПМИК Георгий Малинецкий: Нам очень не хватает солидарности
....
Когда громили Академию, мы собрали митинг на площади Революции. Мы разослали приглашения по вузам, по другим организациям, думали: уж минимум 150 тысяч человек должно было быть. Вышло 2,5 тысяч.
Вышло 2,5 тысяч. Депутат Государственной думы, который с большой симпатией относится к Академии и много усилий приложил, чтобы её не разгромили, сформулировал очень просто: «Если бы вы смогли вывести 100 тысяч на улицу, если бы 100 тысяч человек поддержало Академию наук, понимая её значение, то тогда мы бы вернулись к этому закону, а если бы вы смогли вывести миллион, то, соответственно, об этом бы законе и речи бы просто не было». Немецкий антифашист Мартин Нимёллер хорошо подметил: «Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист. Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ. Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза. Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей. А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать». Ситуация повторяется: нам очень не хватает солидарности.