К отпору готовы?

Вопрос о военном потенциале КНДР по известным причинам в этом году занимает одно из главных мест в мировой повестке. И к довольно стандартным темам, вроде «каковы все-таки ракетные и ядерные возможности Северной Кореи» добавилась более общая проблема – «а что вообще есть у Пхеньяна». Ведь снова начались разговоры (в США они возобновляются с интервалом в несколько лет) о силовом разоружении и даже смене режима. И для того чтобы понять, сколь реалистичен подобный сценарий, что и кому может грозить, если он воплотится в жизнь, – необходимо, хотя бы в общих чертах, понять, что представляет собой в военном смысле ситуация для противников Северной Кореи.
Вопросы военной безопасности рассматриваются как приоритетные во внешней и внутренней политике страны. Одна из ключевых задач режима — поддержание военного потенциала на уровне, способном удержать оппонентов от силовых действий, а в случае войны не стать для врагов «боксерской грушей».
В качестве противника рассматриваются как по отдельности, так и в коалиции, вооруженные силы США, Южной Кореи и Японии. В Пхеньяне достаточно реалистично оценивают свои наступательные и оборонительные возможности, поэтому военная сила считается в первую очередь средством заставить противника «заплатить слишком высокую цену» за победу, нежели победить в классическом смысле этого слова.
Практически лишенная возможности закупать современное вооружение и военную технику за рубежом (серьезный импорт прекратился еще четверть века назад), КНДР опирается на собственный ВПК. А учитывая возможности экономики страны в плане как материальных ресурсов, так и технологического капитала, сосредоточивает усилия в первую очередь на асимметричных решениях.
Северная Корея находится в ожидании большой войны с 1953 г., а на протяжении 1950–1953 гг. была зоной боевых действий. Это и все вышеперечисленное определяет подходы Пхеньяна к военному строительству и в наши дни, и на ближнюю перспективу.


Миф о силе
В медиа довольно популярен миф о том, что над Югом нависает огромная армия КНДР, численность которой в мирное время превышает миллион. И только американская армия в Южной Корее удерживает Пхеньян от вторжения. Без американцев, мол, эта лавина легко дошла бы до Пусана. При этом забывают, что к войне с 1953 г. готовились не только на Севере, и ДМЗ ныне совсем не аналог 38-й параллели образца 1950 года. Но дело не только в этом. В реальности, северокорейская армия (КНА) явно не насчитывает в мирное время миллиона штыков. Более реалистичные оценки колеблются в интервале 650–800 тыс. человек, включая ВВС и ВМС. Для сравнения — по официальным данным численность армии Республики Корея 630–650 тыс., однако тщательный пересчет указывает, что из-за особенностей публичного учета из общей «формулы» выпадают еще примерно 100 тыс. разного персонала. Итак, численность примерно равная.
Однако оборонный бюджет РК более чем в 33-35 раз превосходит военные расходы Пхеньяна. Не стоит забывать, что на Юге армия тоже призывная и располагает большим запасом резервистов. По населению Юг превосходит Север вдвое, значит и численность резервистов и разных парамилитарных формирований у него никак не меньше. А скорее всего и больше. Кстати, как раз демографическими обстоятельствами во многом объясняется и большее относительное число женщин в северокорейской армии и в смежных силовых структурах.
В случае войны Соединенные Штаты автоматически выступают на стороне Сеула, потому необходимо считать и возможности США, и их потенциальных союзников. Даже простое сложение военного потенциала Республики Корея, США и Японии делает соотношение сил для КНДР нереально плохим. А ведь мы не учитывали НАТО, Австралию и т. д.
Говорят также о якобы сокрушительно огромных ВВС и ВМС Северной Кореи. На деле Пхеньян не располагает самолетами дальнего радиолокационного обнаружения, которые имеются у США, Республики Корея и Японии. Во время войны 1999 г. против Югославии и 2003 г. против Ирака такие самолеты позволяли на расстоянии контролировать воздушное пространство этих стран со всеми вытекающими последствиями. Современные ракеты «воздух-воздух» в КНДР не импортировались уже лет 20. За это же время ВВС оппонентов провели не одну волну закупок. У КНДР не более 46 истребителей четвертого поколения МиГ-29 в лучшем случае конца 1980-х гг. (это самая оптимистичная оценка, большинство экспертов сходится на 36-40 машинах). Для сравнения, только у Южной Кореи истребителей четвертого поколения (в значительно более современной комплектации и с современным ракетным вооружением, а потому скорее поколения 4+) свыше 160! Еще пара сотен машин четвертого поколения есть у Японии. О том, сколько могут современных многоцелевых истребителей у американцев, не стоит и говорить. При этом у ВВС США есть F-22 и постепенно «набирающие форму» F-35 – машины пятого поколения. В то же время в ВВС КНДР все еще числятся такие раритеты, как МиГ-17. А cамый массовый истребитель – МиГ-21. Этот технологический разрыв сопоставим или даже больше, чем был у ВВС Ирака в 1991 г. или ВВС Югославии в 1999 году. При этом в справочниках до сих пор приводится неизменное с 1990-х гг. число старых самолетов Су-7, хотя на всех спутниковых снимках они стоят уже много лет на одном и том же месте! И летающими их никто не видел. Учитываются и все МиГ-19, хотя еще в 2014 г. значительная их часть была выведена из боевого состава по причинам физического старения. И большой парк транспортных Ан-2 считается полным составом – там цифры выглядят грозными, иллюстрируя «откуда исходит угроза миру».
Аналогично и с ВМС. У КНДР большой флот подлодок, но это единственное, что есть серьезного для войны «лоб в лоб». Бóльшая же часть ВМС – огромный флот разного рода катеров, причем многие без серьезного ракетного вооружения и без современных средств наблюдения и разведки. Это не значит, что военно-морские силы Северной Кореи не представляют для противника опасности. Представляют, но лишь в определенных прилегающих к берегам КНДР акваториях, где в начальный период большой войны или в локальных столкновениях северяне могут получить временное превосходство. Самые мощные из реально действующих надводных кораблей ВМС КНДР – корветы, а у флота Южной Кореи – эсминцы. При этом действующих эсминцев у Юга больше, чем действующих корветов у Севера. По основному корабельному составу ВМС Южной Кореи занимают 8-е место в мире, ВМС Японии – 4-е, ВМС США – первое место. КНДР по этому показателю в десятку не входит.
На бронетанковой технике северяне до сих пор в качестве систем ночного видения используют системы с ИК-прожекторами. К чему приводят попытки применять подобную технику против противника, имеющего современные системы ночного видения, можно увидеть на примере танкистов Ирака в 1991 и 2003 гг., или Украины в 2014–2015 годах.
Что все это значит практически? Коалиции противников КНДР гарантированно господство в воздухе и на море. Каких-либо радикальных преимуществ для наземного наступления у Пхеньяна не видно.

Миф о слабости
Однако важно не впасть в другую крайность. Дескать, все вооружения КНДР устарели, армия не подготовлена, и вообще «ракеты ржавые». И при необходимости Северную Корею с легкостью можно захватить стремительным вторжением по суше или по морю. Желающие реализовать такой шапкозакидательский план, столкнутся с двумя проблемами.
Географически север Корейского полуострова поистине уникален — сама природа создала здесь идеальные условия для противодействия противнику. Преимущественно горный рельеф, сложная пересеченная местность, позволяющая вести наступление лишь в долинных коридорах, имеющих множество поперечных водных преград. На побережье крайне мало мест, пригодных для высадки морского десанта (реально всего 4-5). Собственно, прибрежные районы сложны не то что для десантных операций, но просто для навигации. Во многих местах побережье целиком состоит из довольно крутых скал! Иногда ситуацию осложняет специфический режим приливов и отливов.
Некоторые времена года на севере не слишком хороши для широкого использования авиации и больших масс тяжелой техники. Во многих районах в сезон осадков дожди столь обильны, что практически ежегодно происходят мощные наводнения. В хронике Корейской войны можно увидеть и примеры того, как «гостеприимно» выглядят тамошние холодные осени и зимы.
Довольно своеобразные грунты с большим количеством валунов, а также многочисленные системы ирригации в долинах (в отдельные сезоны наполняемых водой) и прочие особенности местного рельефа влияют на спектральные характеристики и резко осложняют работу приборов наблюдения и разведки (в отличие от идеальных для этого пустынь Ирака).
Северная Корея хорошо помнит опыт войны 1950–1953 гг., поэтому потратила десятилетия, чтобы сделать эти местности практически крепостью.
Ключевые принципы, на которых эта крепость строится, следующие.
Во-первых, невероятная плотность обороны по всем угрожаемым направлениям. Довольно небольшую полосу вдоль ДМЗ (240 км) на глубину 15-20 км защищают не менее 200–250 тыс. солдат! Вблизи есть еще примерно 100-150 тысяч! То есть на крохотной территории сосредоточено 300–400 тыс. военнослужащих. При этом побережья прикрываются группировками, каждая из которых насчитывает более 100 тыс. солдат. Все эти силы эшелонированы в глубину, прикрывают десантоопасные направления, имеют не одну линию обороны и выделенные мобильные резервы, которые могут быть переброшены на угрожаемые направления. Поэтому наступающие будут, по крайней мере первое время, вязнуть в порядках обороняющихся. При этом ни через ДМЗ, ни по берегу просто объехать противника (как это было в двух иракских войнах) нельзя — местность пересеченная.
Второй принцип строительства обороны – огромная огневая мощь артиллерии на единицу протяженности. Все направления высадки-наступления простреливаются большим количеством стволов. Точная численность артиллерии КНДР неизвестна, но большинство источников указывает, что только артиллерия береговой обороны и только на западном побережье имеет более 1000 стволов! Однако и вторые эшелоны, и резервы также располагают значительными силами артиллерии. Даже разные ополченческие формирования имеют собственные системы залпового огня и гаубицы (вплоть до 152-мм), пусть в основном буксируемые и морально устаревшие, но мест, не простреливаемых артиллерией, на территории страны нет!
На спутниковых снимках вдоль ДМЗ только в ближней полосе обнаружены позиции не менее чем для 500 (!) артиллерийских батарей. Т.е. минимум для 2000 артиллерийских стволов, хотя более взвешенные оценки говорят о 3000-3500 стволов. Чтобы подавить артиллерию требует очень много самолето-вылетов и долгая работа артиллерии.
Но настоящие проблемы создает третий столп оборонительной стратегии КНДР – инженерное оборудование театра военных действий. У северокорейцев еще с Корейской войны имеется успешный опыт позиционной обороны, где важная роль отводилась подземным сооружениям. Именно северокорейские военные инженеры помогали союзникам во Вьетнаме еще в 1954 г., а потом уже прямо консультировали армию Северного Вьетнама в использовании подземных сооружений в борьбе с технологически превосходящим противником. Есть данные, что для помощи в проектировании подземных сооружений организации «Хезболла» привлекались северокорейские специалисты. Так что в строительстве разнообразных бункеров толк они знают. И эти сооружения, непрерывно совершенствуясь, строятся там с начала 1960-х годов. Причем не только для укрытия личного состава и техники, а именно с целью обеспечения всех вооруженных сил и военной промышленности необходимыми объемами подземных помещений, в т.ч. и в глубоком тылу.
Точные размер и параметры подземной инфраструктуры КНДР неизвестны. Но существующие данные указывают на то, что количество этих сооружений уже создает новое качество. Так, в начале 2000-х гг. в открытой печати указывалось, что, по оценкам иностранных специалистов, построено более 8 тыс. подземных бункеров, а также 527 км подземных туннелей. Есть оценки, дающие цифру в 12 тыс. бункеров. Глубина залегания многих укрытий для личного состава составляет 40-70 м, а командных центров — 300 м!
Все военные предприятия, танковые, ракетные и артиллерийские части, авиация, флот, наземный транспорт имеют не только основные защитные сооружения, но и запасные. При этом уже в 2000-е гг. помимо настоящих подземных сооружений, входов и выходов, стали возводиться в большом количестве и ложные, причем все это на местности, которая и так не способствует эффективной разведке. Т.е., большую часть времени сухопутные силы просто могут находиться под землей, вообще не появляясь в зоне действия разведки и оружия противника. При этом, по оценкам многих специалистов, существует даже возможность маневра по подземным коммуникациям, что фактически нивелирует преимущества врага с сильной авиацией. Чтобы вывести из строя оборонительные позиции такого рода, требуется расходовать больше боеприпасов (надо точно попасть в уязвимые места), и часто применять еще и специальные боеприпасы. Тысячи объектов вообще требуют только специальных тяжелых неядерных «убийц бункеров». Но чтобы они дали гарантированный результат, надо точно попасть в отдельные уязвимые элементы коммуникаций.
Такую систему одними только бомбежками и обстрелами не сломить, а значит даже со всем высокоточным оружием и многим другим надо будет методично «прогрызать» укрепрайоны один за другим. А также заниматься обезвреживанием многочисленных минных полей. Следует помнить и то, что особенности территории КНДР благоприятствуют эффективному применению ОМП против наступающих. Одним из главных способов нейтрализовать ядерное оружие противника является рассредоточение. Однако местности там создают идеальные условия для того, чтобы ядерными взрывами накрывать плотно сгрудившиеся силы противника. Возможно также использование ядерных устройств для подземных взрывов с тем, чтобы создать препятствия на пути противника. Воронка от ядерного взрыва имеет значительные размеры и крутые откосы. Движение машин по неплотному выброшенному и выпавшему грунту затруднено, а сам факт выпадения грунта из образовавшегося облака в радиусе нескольких сот метров оказывает значительное психологическое воздействие на личный состав. В большинстве случаев воронка быстро наполняется грунтовыми водами, что создает дополнительные трудности. На ее поверхности и на прилегающей местности имеют место очень высокие уровни радиации. Ядерные заряды также можно оставлять на территориях и стратегических объектах, захватываемых противником, например, в портовых сооружениях, и подрывать их, нанося противнику максимальные потери в живой силе.
Но что мешает просто разбомбить КНДР? Методичной воздушной кампанией эдак в пару тысяч вылетов в сутки день за днем и в конце концов взяв измором? Подогнать побольше самолетов на авиабазы, подтянув авианосцы и носители крылатых ракет – и дело в шляпе.

А ведь могут и ответить
Для сдерживания оппонентов у Пхеньяна есть то, что можно назвать средствами ответа и на короткой дистанции, и на длинной. На короткой дистанции ­– речь идет о высокой уязвимости Южной Кореи. Прежде всего многомиллионного Сеула, находящегося на расстоянии в 24-60 км от ДМЗ! Отделить себя безопасными полностью ненаселенными районами шириной 20-40 км невозможно. Огневые средства дальнобойной ствольной и реактивной артиллерии достают до северных окраин Сеула, при этом свободно обстреливая ряд населенных пунктов, а также передовые позиции южнокорейской армии. То, что эта артиллерийская группировка еще и встроена в систему подземных укрытий и коммуникаций и опирается на заранее подготовленную долговременную оборону, делает ситуацию весьма сложной.
При этом помимо обычных артиллерийских систем классических советских калибров, у КНА есть и несколько более мощные. Речь идет о САУ калибром 170-мм, и РСЗО калибром 240-мм и 300-мм. Последние имеют дальность довольно точной стрельбы аж на 200 километров. Еще у Северной Кореи есть тактические ракеты «Хвасон-1» и «Хвасон-3» («Луна» и «Луна-М»), которые, будучи оснащены даже просто химическими боеголовками, способны нанести серьезнейший урон. При этом северокорейские противокорабельные ракеты с берега достают и до одного из крупнейших портов Южной Кореи – Инчхона.
Поэтому Южная Корея находится в довольно неприятном положении. Чтобы нейтрализовать возможности КНДР по нанесению ответного неядерного удара, первый удар должен проводиться такими силами и средствами, сосредоточение которых от Пхеньяна скрыть невозможно. А если сделать ставку на внезапность в ущерб огневой мощи, есть слишком высокая вероятность неприемлемого ущерба в результате ответного удара. Однако северокорейцы, не исключают, что США могут пренебречь Южной Кореей, а значит, надо иметь козыри и на этот случай.

Ракетно-ядерный щит
Теоретически, американцы могут ударить палубными самолетами с авианосцев, дальнобойными крылатыми ракетами и авиацией с баз в Японии. В таком сценарии Южная Корея в заметных военных приготовлениях участия не принимает. Вот от такого сценария и предохраняют ракеты с ядерными зарядами. А если не предохранят, то в крайнем случае позволят хотя бы не оставить агрессора безнаказанным.
КНДР располагает развернутыми баллистическими ракетами средней дальности. Это «Хвасон-7» (чаще принято обозначение «Нодон») и «Хвасон-9» (чаще известны под индексом «SCUD-ER»). И та и другая достают и до городов Японии, и до американских авиабаз в Японии. В мае 2017 г. было объявлено о запуске в серийное производство ракеты средней дальности «Пуккыксон-2» – твердотопливной БР с более коротким временем предстартовой подготовки на гусеничном шасси повышенной проходимости и с усиленными возможностями преодоления ПРО.
В 2017 г. были также испытаны БР «Хвасон-12» и «Хвасон-14». О начале их серийного производства не сообщалось, но эти ракеты серьезно изменили досягаемость целей. Ракета «Хвасон-12» свободно достает до американских баз на острове Гуам, а «Хвасон-14» – до Аляски. И хотя пока в активе у этих ракет всего по одному успешному пуску, это означает теоретическую возможность ядерного удара по американской территории, а не только по базам в государствах-союзниках и по самим союзникам. Американцы могут попытаться выбить первым ударом с воздуха ракетные установки, дезорганизовать систему управления и т.д. и т.п. А ослабленный ответный удар отразить ПРО. В теории все гладко, а в реальности не настолько.
Во-первых, в КНДР методично работают над разными способами преодоления ПРО. Одним из теоретических способов нейтрализации или хотя бы снижения эффективности ПРО является стрельба по цели не одиночными ракетами, а группой ракет. Групповые запуски ракет «Хвасон-9» отрабатывались на учениях 2016 и 2017 гг., и успешно.
Другой способ преодоления ПРО – стрельба по «условно навесным» траекториям, когда ракета запускается на аномально малую дальность, но с очень большим апогеем. Это также снижает вероятность перехвата. Подобные пуски северяне проводят и во время учений, и во время испытаний ракет. Так, в Японии считают очень большой опасностью пуск ракет «Хвасон-10» и «Хвасон-12» именно по такой траектории. Развиваемые скорости и углы выхода к цели либо сильно снижают вероятность успешного перехвата, либо делают его невозможным.
Также новое поколение ракет получило головные части, уже оснащенные своими двигательными системами. Причем у ракеты «Пуккыксон-2» прямо заявлялась возможность выполнения маневров на среднем участке траектории – это также усложняет перехват. В мае испытана и некая новая система из семейства «Хвасон», напоминающая «Хвасон-6», но с аэродинамическими поверхностями. Это не только повышает точность, но и может быть использовано для создания системы маневрирования на конечном участке для преодоления соответствующих систем ПРО.
Во-вторых, принимаются меры повышения сохранности в случае охоты с воздуха. Так, в июле СМИ КНДР показали ряд материалов, на которых видно, что для пусковых установок БР есть специальные подземные укрытия, где можно прятаться от разведки и авиации противника. Также ведутся активные работы по сокращению времени подготовки ракет к старту. С одной стороны, развивается направление твердотопливных ракет с изначально более короткой предстартовой подготовкой. С другой, активно осваивается технология хранения и транспортировки к месту запуска части ракет заправленными. Это сильно сокращает время. Также проводится модернизация старых БР за счет оснащения некоторых подсистем современной электроникой для сокращения времени подготовки к запуску. Чем быстрее ракета готовится к старту, тем труднее ее атаковать в это время.
Другой проблемой является рост числа потенциальных стартовых площадок. Чем больше таких локаций, тем тяжелее контролировать их. Этому помогает создание новых гусеничных пусковых установок повышенной проходимости. Причем ракеты «Пуккыксон-2» перемещаются в транспортно-пусковом контейнере, что снижает требования к грунту для перевозки и запуска.
Важнейший инструмент повышения устойчивости ракетных сил – наращивание числа ПУ. КНДР не может закупать современные колесные шасси повышенной проходимости, подходящие для производства мобильных ПУ. Зато способна самостоятельно делать гусеничную технику или полуприцепы для гражданских седельных тягачей. За счет этих вариантов численность ПУ БР быстро растет. Выбить их еще на земле становится все труднее.
Предпринимаются и другие меры, чтобы не дать врагу избежать возмездия. ПВО КНДР много лет была эдаким музеем под открытым небом (самый массовый ЗРК – С-75). Однако в 2010-е гг. стало известно о проекте ЗРК «Молния-5». Это новый многоканальный ЗРК с дальностью стрельбы 100-150 километров. Автору во время визита в КНДР довелось кое-что узнать о его параметрах – и они довольно хороши. И сейчас комплекс в серийном производстве. Насколько это все сработает в реальных условиях – вопрос, но пока эти ЗРК не будут подавлены, охота за пусковыми установками баллистических ракет останется серьезно затруднена. По некоторым данным, на вооружении может быть уже до 10 дивизионов.
Еще одной проблемой для американцев потенциально является подавление систем управления. Дело в том, что в 2017 г. в Малайзии вскрылась деятельность якобы сингапурской коммерческой компании «GlobalCommunications». Как оказалось, это была вывеска для северокорейского производителя и экспортера военной электроники. Изучение имеющихся материалов указывает на то, что создание больших военных АСУ для стратегического и оперативного звена в КНДР ведется, и на этом направлении достигнут ряд успехов еще в 2012 году. А значит, нарушение управления ракетными силами КНА может оказаться много сложнее.
Конечно, не стоит думать, у Соединенных Штатов совсем нет шансов на успешный обезоруживающий удар. Есть и неплохие. Однако шансы на то, что получится успешный обезоруживающий, а потому и точно безнаказанный удар, быстро тают. Текущая скорость ракетной программы Пхеньяна указывает на то, что эта опция исчезнет уже в ближайшие год-два. И тогда в случае неудачи под ударом окажутся уже американские города. А потому если США не рискнут в ближайшем будущем, альтернатив вменяемому разговору с Пхеньяном не останется.


Ссылка