Годы жизни по соседству с ИГ*: история семьи из Дейр-эз-Зора

Годы жизни по соседству с ИГ*: история семьи из Дейр-эз-Зора




ДЕЙР-ЭЗ-ЗОР (Сирия), 2 окт — РИА Новости, Михаил Алаеддин. Босой маленький мальчик в национальной одежде, стоя у полуразбитого дома, не может не привлечь внимания и всем своим видом приглашает познакомиться с его семьей.
Семья Сагера — отца ребенка — и вдовы его брата живут в крайнем доме перед линией соприкосновения в районе Аль-Рашидия на берегу реки Евфрат. Но жизнь простых фермеров не так романтична, как описание места их проживания.
Жилой район в военной зоне
Проезжаем мимо единственной рабочей водонасосной станции в Дейр-эз-Зоре вдоль зеленых насаждений, пока дорога не упирается в шлагбаум с военным постом.
"Я еду с корреспондентом из России, сам работаю на рынке и живу в Аль-Ришидия", — говорит Али, с которым мы случайно познакомились несколько часов назад на самом оживленном месте в городе — торговой улице.

Военный на КПП, тщательно проверив документы, открывает шлагбаум.
"Проезжайте, но машину паркуйте на задних дворах или под насыпью. Это зона боевых действий, мины и пули могут прилететь в любой момент", — говорит он.
Проезжаем быстро по открытой местности и залетаем на проселочную улицу с небольшими домами. В конце пути — насыпь и военный джип. Дальше — ИГ*.
"Для понимания обстановки: перед нами несколько корпусов жилых кварталов, они брошенные, часть зданий заминирована, там до противника метров пятьсот. Слева от нас — узкое русло реки, сразу за ним — метров двести — противник", — ориентирует на местности Али.
Недалеко от насыпи у дома стоит совсем маленький ребенок, босой, но очень улыбчивый. На вопрос к Али, можно ли познакомиться с родителями ребенка и поговорить, новый товарищ кивает положительно.
Обычное деревенское бетонное здание ничего из себя не представляет. Два этажа, без отделки, до конца не достроено — так выглядят миллионы домов в деревнях по всей Сирии. Мальчик, увидев в руке у незнакомцев яблоко, тянется к нему и, получив желаемое, сразу пытается откусить кусок.
На шум подъехавшей машины (а здесь это редкость) в считанные минуты вышли взрослый улыбчивый мужчина и пожилая женщина.
"Добрый день. Я Абу-Салех, хозяин дома, чем могу быть полезен?" — протягивая руку и отводя сына за спину, говорит слегка напряженный мужчина. Но расслабляется, как только узнает, что русский журналист и его односельчанин хотят просто познакомится и узнать о жизни его семьи.
Женщина, услышав о желании познакомится с их жизнью, начинает плакать и, взяв за руку гостя, ведет во внутренний двор к лестнице на второй этаж.
"Мина убила моего сына. Прямо здесь, два года назад. Осталась жена и пятеро детей, вон девушка — это его жена, а эти двое — близнецы, а самой маленькой было всего 40 дней, когда он умер", — делится горем старушка.
Сюда гости не приезжают, и горе людей концентрируется в замкнутом пространстве, не имея выхода наружу, так как в каждом доме своя трагедия, и все вокруг о ней знают.
Женщина, говорящая о трагедии семьи, мама Абу-Салиха и еще девятерых детей. Муж умер еще 20 лет назад, она сама воспитывала и растила детей, занимаясь 
Семья всю жизнь прожила на Евфрате в Дейр-эз-Зоре и с началом войны не ушла отсюда, когда часть города захватила так называемая "Свободная сирийская армия", после боевики передали свои позиции террористической группировке "Джебхат ан-Нусра"*, а "нусровцы", в свою очередь, в апреле 2014 года сдали город ИГ*, спустя несколько месяцев ИГ* осадило подконтрольную армии САР часть Дейр-эз-Зора.
Боевики ИГ* регулярно пытались прорвать оборону защитников города именно в этой части города, где живет семья Абу-Салеха. Из-за того, что террористы использовали "муфахахи" (заминированные автомобили), дети стали воспринимать все незнакомые машины с тревогой и со слезами. Трехлетний мальчик, ранее получивший яблоко, и сейчас разрыдался, когда незнакомые мужчины предложили пойти к машине за соком. Но идти не пришлось, и слезы быстро сменились на улыбку.
"Когда ИГ* подошли совсем близко, они через реку стали призывать нас примкнуть к ним и перейти на их сторону, бросив свои дома, а когда мы отказались, стали постоянно стрелять по нам… видимо, ради развлечения", — рассказывает о самых неприятных днях Абу-Салех.
Кормилец соседнего дома в прошлом году получил пулю в руку, сидя на крыльце дома. Из-за отсутствия транспорта и связи оказать помощь не смогли, и мужчине для спасения жизни ампутировали часть руки. Он не единственный, чья жизнь навсегда изуродована из-за "забав" террористов.


На заднем дворе уже разносятся ароматы семейного обеда. Молодая женщина в платочке и домашнем платье в пол подкидывает дрова под большой чан. Воздух рядом насыщается множеством оттенков специй местного традиционного блюда "каренярак".
В этом доме любимый рецепт используется впервые за последние шесть лет. Практически с начала войны стало крайне сложным доставать мясо. То, что было в городе в первые три года до окружения ИГ*, стоило для местных жителей баснословных денег.
После пары часов с обычной сирийской семьей кажется, что и войны рядом нет, и ты их знаешь долгие годы. Хозяева дома настоятельно просят разделить с ними праздничный стол.
"В "Им-Джони" скоро подойдет еда. Это очищенные молодые сладкие баклажаны, фаршированные бараньим нежным фаршем со специями и рисом, секрет которых передала моя мама моей жене. Также хитрым способом нафарширована картошка, и все это долго томится в томатном бульоне в "Им-Джони" на открытом огне. Я уверен, вы никогда подобного не ели, и Бог не зря привел вас в наш дом именно сегодня", — соблазняет к обеду хозяин дома и радуется одобрительному кивку гостей.
Собственно, почему "Им-Джони"? До войны в этом квартале жили курды, арабы и христиане. И не только все праздники, но и в целом жили дружно, как и во всей Сирии. Никто никогда не задумывался о конфессии, которых в Сирии больше 30.
У Абу-Салеха по соседству жила христианская семья, и как-то раз, еще в начале 2012 года, подруга жены дала им казан на временное пользование. С приходом радикальных боевиков "Свободной армии" христиане бежали, а казан остался в память о добрых соседях, получив имя своей прошлой хозяйки.
Жили в этой деревне и курды, которые также уехали в Камышли в начале войны, а их богатые дома в считанные дни были разграблены так называемым революционерами из ССА. Сегодня в Камышли у бывших соседей живет муж младшей сестры Абу-Салеха. Он, будучи в тяжелом состоянии, был эвакуирован из Дейр-эз-Зора около четырех месяцев назад. Бывшие соседи воспринимают его как члена семьи.
"Они ухаживали за ним все это время, мы иногда связывались по телефону. Они не попросили денег, хотя покупали медикаменты и еду, и сейчас обещали дать ему средств, чтобы он смог вернутся к нам, как только дорога будет открыта для гражданского транспорта", — с благодарностью и гордостью за своих курдских соседей говорит Абу-Салех.

"Во время окружения нас сильно выручали солдаты, которые здесь служат. Они нам давали и хлеб, и питьевую воду. Это спасало от голода в перерывах между раздачами гуманитарной помощи. Мы, когда в начале была возможность, в ответ приглашали солдат разделить с нами горячую пищу", — рассказывает Абу-Салех.
Фермерам за годы осады ради горячей пищи и тепла зимой пришлось вырубить все фруктовые сады. В доме не осталось целых стекол, в стенах несколько сквозных дыр от снарядов. Зимой в этой части Сирии холодно, особенно ночью.


Для сохранения тепла в холодное время года семья ночует в одной комнате, растапливает печь на вырубленной древесине или сжигает деревянную мебель и забивает все окна и дыры тряпками. В последний год топили не каждый день. В саду деревьев почти не осталось, а сколько еще жить в таких условиях — никто не представляет.
"Честно, первые месяцы осады у нас все было нормально. Благодаря четырем коровам и небольшому хозяйству хватало еды и нам, и соседям. Но террористы двух коров застрелили, одну старую мы съели, разделив мясо на все наши семьи, а последнюю убило миной, и мы остались ни с чем", — рассказывает старушка в черном уже в доме, расстилая на пол подстилку под обед.
Семья в начале осады выживала тем, что корова давала достаточно молока для детей, и часть удавалось продавать, чтобы купить другие продукты. Но счастье длилось не долго.
Стола в доме нет, разложив на полу блюдо, тарелки с рисом и хлеб, семья вместе с гостями приступает к долгожданному процессу.
Сейчас все забыли о войне и пережитом прошлом, на лицах женщин и детей — свойственная для сирийцев улыбчивость. Мужчина, подливая соус на нежные баклажаны, показывает, как вкуснее есть без ложки — хлебом, а его сестры и жена, перебивая друг друга, с удовольствием, под карандаш, рассказывают секреты домашних рецептов. Виновник доброго знакомства, трехлетний малыш Салех, подсев к гостям, пытается есть из тарелки новых друзей, видимо, думая, что там лежит что-то запретное для него, чего он никогда не пробовал.


Благодарим дружелюбную, искреннюю и простую фермерскую семью за теплый прием, вместе с Али мы собираемся вернуться на рынок. В планах испытать новую парикмахерскую и умение мастера пользоваться опасной бритвой.
Ехать недалеко, но уже темнеет, жизнь на базаре кипит полным ходом. Открылась пекарня, где горячий хлеб из тандыра стоит всего 50 сирийских фунтов (10 центов или около 6 рублей) за лепешку, у нескольких палаток можно насытиться и готовым шашлыком. По главной улице ходят сотни мирных людей и военные, озадачено выискивая нужные предметы на оживших прилавках с горящими разноцветными лампочками.
Но вся миролюбивая обстановка меняется — в подъезд у парикмахерской, где за чашкой чая мы ждем своей очереди, заносят тело погибшей женщины. Все происходит параллельно кипящей жизни рынка, будто в параллельном мире.
Рядом с подъездом собираются около десяти людей с шевронами ополчения. Трое молодых бойцов, не скрывая слез, сползают вдоль стены у подъезда на корточки, старший группы — здоровый, бородатый мужчина — пытается их успокоить.
"Парни, что плачут, это три брата. Они были на позициях, когда им сообщили, что их мама убита снайпером в городе. И командир разрешил им приехать, чтобы проводить ее в последний путь. Снайпер-террорист открыл огонь на улице недалеко отсюда — ближе к линии фронта. Пуля попала женщине в легкое, она шла на пункт выдачи продуктов", — объясняет шепотом происходящее совсем юный помощник парикмахера в тот момент, когда к подъезду уже успели привезти скромный деревянный гроб.
* Террористическая организация, запрещена в России