Пятничное.

Иппоксения жаждет венца

Несколько дней тому назад среди достойных квиритов на Форуме поползли нехорошие шепотки:

— Бедняга! Отчего такая немилость со стороны Цезаря?

— А мне его жаль, почтеннейший Сервий! Он, конечно, жалкий, но граждане к нему привыкли!

— Да кто она вообще такая? И кто надоумил Божественного Августа сменять коня на кобылу?

Как вы поняли, речь шла о знаменитом Урсусе, любимом коне Цезаря Августа, коего принцепс и император в неизъяснимой милости своей некогда пожаловал сенаторским достоинством и даже повелел однажды избрать консулом Рима!

Урсус, существо безобиднейшее, но совершенно бестолковое, содержится в золотых яслях при храме богини Эпоны, а мудрые жрецы истолковывают постукивание копытцами, ржание, повизгивания и пускания ветров Урсуса, занося их на особые таблички, которые затем отправляют в Сенат для рассмотрения. Любопытно, что именно в консульство коня Урсуса Рим выиграл войну с Колхидой и тамошним царем Сакашидом, который ныне мутит воду у умбрийских варваров – поговаривают, будто Цезарь Август, в те времена инкогнито командовавший римскими легионами, изрядно веселился, когда коню Урсусу после победы в Колхидской войне по решению Сената даровали право проведения триумфа…



Впрочем, речь сейчас не столько о самом Урсусе, сколько о темных грозовых тучах, сгустившихся над его стойлом, расшитыми дивными узорами попонами, отборным ячменем и овсом, коим дивного коня окармливают жрецы, и так далее.

Общеизвестно, что Римская империя многое наследует от прежнего республиканского строя, включая выборы магистратов, наивысшим из коих является ныне Божественный Август. Следующим годом такие выборы и должны состояться, причем избираться имеет право любой гражданин Рима, если он не был осужден преторским судом – именно поэтому, кстати, до выборов не допускают скандально-знаменитого оратора Навальния по прозвищу Сисяндр, ибо таковой в прошлом едва не был продан в рабство за злодейскую покражу бревен со строительства провинциального лупанария…

Грянул гром, сверкнули молнии, поднялся завывающий ветер и на ростры перед Форумом вышла матрона Иппоксения, завернутая в роскошную столу тонкой шерсти – увы, Иппоксении всегда недоставало вкуса, и цвет столы оказался такими, что носят продажные женщины. Перед замершими от изумления квиритами Иппоксения заявила, что воспылала желанием стать цезариссой и принести гражданам Рима счастье и процветание. Народ безмолвствовал. 

Надобно сказать, что Иппоксения заявляет, будто ведет свой древний род от самого кентавра Хирона, некогда уестествившего богиню Деметру в образе кобылицы, отчего матрона имеет облик сходный с ними обоими. Даже шуткам в свой адрес она реагирует подобно легендарным пращурам – ржет над остроумными и фыркает над глуповатыми. Отцом оной Иппоксении был прокуратор Остии Анатолий, доведший в свое время город до состояния руин, с позором изгнанный с должности за воровство и мздоимство, а затем бежавший в Галлию и вскоре умерший от запойного пьянства и злоупотребления афродизиаками.


Сама матрона Иппоксения знаменита в основном тем, что устроила театр-паноптикум под названием «Длинный дом-II», куда в качестве фигляров набирались выловленные по лесам простодушные варвары, которые под сальный хохот непритязательного плебса «ловили стрелы Купидона», а говоря простым латинским языком – покрывали друг дружку в различных непристойных позах под презрительные комментарии Иппоксении, выглядевшей в данном случае еще более срамно, чем бескультурные дикари, не соображавшие, что творят. Потом Иппоксения спуталась со столичными иудеями и бездельниками, желавшими устроить в Риме революцию, но осталась неприкосновенной – по молодости сам Цезарь Август, тогда незначительный остийский квестор, окунал ее в купели в храме Юпитера…

По выступлению этой сомнительной особы на Форуме немедленно поднялся шторм негодования, и если обычные граждане восприняли перспективу получить эдакую цезариссу с иронией (ну кто в здравом уме и трезвой памяти подаст за нее свой голос?), то ее прежние клиенты и параситы вместе со столичной иудейской общиной, ненавидящей Божественного, начали закидывать Иппоксению гнилыми персиками, тухлыми яйцами и козьим пометом.

— Как она могла! – истошно голосили они, устроив так называемый «Gewalt», выражающийся в катании в пыли, вырывании волос с головы и из бороды и горестных картавых криках, — Легитимизация бесчестных выборов! Выборов, невозможных без нашего ненаглядного Сисяндра! Иппоксения с потрохами куплена проклятущим Цезерем Августом! Мерзавка! Негодяйка! Лошадь срокопытая!

Вся эта публика считает выборы «бесчестными» лишь потому, что восемь десятых, а то и больше, граждан, разумеется, отдаст свои голоса Божественному, и даже Сисяндр Навальний, похититель дров, ничего не изменит. Однако Иппоксения презрительно обфыркала бывших соратников и объявила, что является «альтернативой», упаси нас Юпитер, Марс и Юнона от таковой.

А тем временем в храме Эпоны царило уныние и беспросветная грусть. Несчастный Урсус жалобно ржал, отвергая увещевания жрецов о том, что это не Цезарь разлюбил любимого коня, а просто Иппоксения скорбна разумом и жаждет дешевой славы. И что Урсус должен быть счастлив – однажды он уже был консулом, так что же, теперь до скончания веков Римом должны править лошади? Но Урсус лишь взглянул на них укоризненным взором печальных карих глаз и молвил безнадежно:

— Иго-го.