репрессии

Есть и на западе вменяемые люди, которые занимаются не конъюнктурной историей, а реальной:

Историк Роберта Терстон, написал в середине 1990-х годов, научную монографию «Жизнь и террор в сталинской России 1934-1941» (Thurstоn R. Life and Terror in Stalin’s Russia. 1934-1941. New Haven, 1996), где он сделал следующий вывод, что:

-система сталинских репрессий в том виде, в каком она описывалась предшествующими поколениями (западных) исследователей, никогда не существовало;

- влияние репрессий на советское общество в сталинские годы не было значительным;

- массового страха перед репрессиями в 1930-е гг. в Советском Союзе не было;

- репрессии имели ограниченный характер и не коснулись большинства советского народа;

- советское общество скорее поддерживало сталинский режим, чем боялось его;

- большинству людей сталинская система обеспечила возможность продвижения вверх и участия в общественной жизни.

Р. Терстон, так же, как и Дж. Гетти, считал, что численность репрессированных преувеличены. Мало того, он заявил, что общее влияние репрессий на советское общество в сталинские годы не было столь значительным. (значительным влияние было на систему управления государством (оздоровила её), на безопасность и политичеcкую устойчивость верхушки (vstarik))

Основной тезис Р. Терстона заключался в том, что массового страха перед репрессиями в 1930-е гг. в Советском Союзе не было. 
Репрессии касались только отдельных представителей элиты и не представлял собой системы, направленной на все общество.
С точки зрения Р. Терстона, ни о какой системы и направленных мер на подавление общества государством не может быть и речи по одной простой причине — общество целиком поддерживало решения Политбюро ЦК возглавляемое Сталиным, чем боялось его. Терстон писал, что говорить о том, что весь народ был жертвой репрессий, было бы неправильно.
Сталину не нужен был массовый страх для того, чтобы управлять обществом, у Сталина и так был безграничный авторитет. ( Сталин имел рейтинг 98%, (vstarik))

Терстон изучив документы, вполне определённо считал, что оппозиция представляла огромную опасность для Сталина и репрессии были вынужденной мерой, своеобразной  "социальной защиты общества" от враждебных элементов. 
«Троцкистская оппозиция действительно существовала в СССР; Бухарин знал о существовании антисталинского центра по организации и руководству военного переворота; по крайней мере, один из последователей Бухарина говорил об убийстве Сталина. Сталинский террор был реакцией на эти свидетельства, а не кампанией против нации».

«Они скатывались со ступеньки на ступеньку. Некоторые люди не верят, что Троцкий и Зиновьев сотрудничали с агентами Гестапо. А их сторонников арестовывают вместе с агентами Гестапо. Это факт. Вы услышите, что Троцкий заключил союз с Гессом, чтобы взрывать мосты и поезда и т.д., когда Гитлер пойдет на нас войной. Ибо Троцкий не может вернуться без поражения СССР на войне.  . . .
Они считают, что вся Европа будет охвачена фашизмом, и мы, советские люди, погибнем. Чтобы сторонники Троцкого не погибли вместе с нами, они должны заключить соглашение с наиболее сильными фашистскими государствами, чтобы спасти свои кадры и ту власть, которую они получат при согласии фашистских государств. . . .
Пришли к выводу, что власть, которую они получат в результате поражения СССР в войне, должна сделать уступки капитализму: Германии уступить территорию Украины или ее часть, Японии – Дальний Восток или его часть, открыть широкий доступ немецкому капиталу в Европейскую часть СССР, японскому – в азиатскую часть, предоставить концессии; распустить большую часть колхозов и дать выход «частной инициативе», как они выражаются; сократить сферу охвата государством промышленности. Часть ее отдать концессионерам. Вот условия соглашения, так они рассказывают» Сталин писателю Фейхтвагнеру

Р. Терстон также с недоверием, относился к мемуарной литературе, как к появившейся в Советском Союзе в годы «гласности», так и ранее опубликованной на Западе.

Выводы, к которым пришел Р. Терстон заключались в том, система сталинских репрессий в том виде, в котором она описывалась предшествующими поколениями исследователей, никогда не существовала. Сталин не планировал системную репрессию.
А репрессии коснулись меньшинства населения, насилие применялось только по отношению к элите и криминальным элементам общества.. «Многие советские граждане в 1930-е гг. узнавали о терроре только из газет или выступлений руководителей» .А вот большинству людей сталинская система обеспечила социальный лифт,  возможность продвижения вверх и участия в общественной жизни.

Похожую точку зрения излагала и С. Дэвис в работе «Общественное мнение в сталинской России: террор, пропаганда и инакомыслие, 1934–1941». Она считала, что репрессии имевшие место в СССР во второй половине 1930-х гг., представлял собой серии как планировавшихся, так и хаотичных событий. Уязвимость была выше среди высокопоставленных слоев, С. Дэвис пришла к выводу: стратегия принесла
определенный успех. Репрессии против тех, кто воспринимался многими как элита, получили позитивный отклик на фабриках и в колхозах, поскольку соответствовали чувствам простого народа.