Для Гималаева.

Цитата: Trifon от 11.03.2018 20:17:38От искусственного подавления желаний грехи не уйдут

В период Великого поста на Литургии читаются обычно такие фрагменты Писаний, которые подтверждали бы согласие той самоотверженности, которую люди прилагают, ограничивая себя в пище и еще по мелочам, с евангельскими заповедями. Сегодня, 11 марта, звучит отрывок из конца восьмой — начала девятой глав Евангелия от Марка:


«И, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами. И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе».
сли читать свежим взглядом, не имея за плечами и перед глазами толщи святоотеческих пониманий сказанного, то явно говорится о том, что следование за Христом подразумевает прекращение, остановку переживаний о самом себе и отдачу себя целиком тому же самому, что делал Иисус — служению людям. Лишения себя чего-то должны иметь какую-то цель или служить цели. Цель эта, по Евангелию — посвятить свою жизнь другим людям. Лишение здесь не цель, а сопровождение цели, служение ей. Естественно, если человек не о себе одном думает, не о себе только заботится, то лишения неизбежно сопровождают его жизнь: «Лисицы имеют норы и птицы небесные -гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову».
Но «отвергнуться себя» давно в Церкви стало означать такой набор действий, которые ограничивали бы, во-первых, удовольствия, а, во-вторых, сокращали бы сам жизненный тонус. И больше ничего. Затвор — то есть «вечный пост» — сделался идеалом христианской жизни. Но в затворе человек лишает себя удовольствий для себя же. Для своего спасения. Служит себе же. Но разве не об этом слова Христа, «кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее»? «Сберечь» здесь и есть — «спасти», а «погубить» — лишиться. Не в прямом физическом смысле лишиться, а в том смысле, чтоб не иметь собственной жизни, свести «собственность» ее к минимуму.
Великий пост в Церкви понимается как фрагмент такого идеального бытия, в котором лишения преследуют цель собственного спасения, поэтому же на различные посты в календаре приходится больше половины всех дней в году. Живя такой «христианской жизнью», то есть жизнью, где удовольствия ограничены (а пища относится здесь, несомненно, к удовольствиям), верующие всерьез полагают, что исполняют заповеди. Во всевозможных «цветниках духовных», «азбуках веры» и прочей душещипательной литературе, представляющей из себя выжимки из аскетических трудов, целью поста иногда прямо называется борьба с чревоугодием как корнем всех прочих грехов.
«Корень» — это то, на чем держится, из чего вырастает все прочее. Аскеты древности составляли свои учебники благочестия, следуя такой незамысловатой мысли. Человек постоянно в чём-то нуждается. Еда, питье, сон. Удовлетворяя нужду, ему все время хочется удовлетворять ее еще лучше. Из чего делается вывод, что корнем всех бед человеческих, всех грехов является само желание жить. Поддерживать свою жизнь. Сегодня ты просто поел-попил, завтра захочется поесть-попить вкуснее, сочнее — и понеслось-поехало. То есть эгоизм, к примеру, вырастает из желания удовлетворить свою нужду. По этой причине надо прекращать в себе всякие потуги удовлетворять нужду, гасить жизненный тонус и так, становясь прозрачным, всё больше походить на ангелов. Монахи себя называли и называют порою по сию пору — «ангельский чин». Считая, что он ближе к Богу.
Однако вся эта практика совершенно игнорировала очевидное, исходную предпосылку. Что чрезмерная забота о неудовлетворении своих нужд приводит к тому же самому — к эгоизму. Если все думки твои о том, чтобы есть-пить всё меньше и меньше, лишать себя всё пуще и пуще, то на всё остальное ни сил, ни времени, ни внимания уже не останется. Кому польза от твоего самоспасения, если все твои заботы только о себе, об этом самом самоспасении? Базовая установка современного христианства — «устроить свое спасение», «цель нашей жизни — спасение души». Отчего христиан хочется спросить: а не думаете, что всё наоборот? Что искусственным подавлением в себе желаний грехи ваши никуда не уходят, а только принимают куда более изощренную форму? Где там от вас Христос требовал «прозрачности» и сидения в затворе?
Если станешь больше заботиться о других, у тебя просто времени на себя будет оставаться всё меньше и меньше и в конечном итоге совсем не останется. Лишить себя — это отдать рубашку тому, у кого ее нет. Была рубашка, лишился рубашки. Это лишение. А не съесть сегодня меньше или не иметь рубашки и не давать возможности иметь ее нуждающемуся. Это не лишение, а самоудовлетворение собственным лишением. Не имею ничего и других учу не иметь ничего, с этого вроде начиналось. А потом просто: учу не иметь. Ограничивать себя. Отсюда же пошли претензии на очевидное лицемерие, которое порою исходило от Церкви. Развила учение про то, что Бог терпел и нам велел. От имени Бога предложила принять как должное социальную несправедливость. Укоренила в своих практиках социальное бездействие.
Слова Христа о следовании за Ним без несения креста и без отвержения себя «постников» никак не касаются. А прямо указывают на то, что любое действие, совершаемое ради сбережения своей души, ведет к ее потере, утрате. Лишению. Потому что религиозный эгоизм слеп, чтобы «видеть Царствие Божие, пришедшее в силе». Сила же его, как сказано многократно, в единстве, чему забота о собственном спасении есть прямая помеха.

 https://regnum.ru/news/society/2388708.html

Цитата: Trifon от 11.03.2018 20:17:38

 

• +0.18 / 7

• +0.00 / 0