Михаил Любимов: Наши предатели прекрасно живут за границей, правда, некоторые умирают от пьянства

У английских контрразведчиков Михаил Петрович имел прозвище Смайли Майк
Полковник разведки КГБ в своей антиутопии «Голгофа» еще в 1995 году предсказал нынешнюю обстановку в стране и в мире

Михаил Любимов — полковник разведки КГБ, работал в Финляндии, Англии, Дании. Писатель, публицист, отец известного телеведущего Александра Любимова. В 1980-м ушел в отставку и посвятил себя литературе. Он автор нескольких пьес и романов (один из которых недавно был экранизирован Владимиром Бортко под названием «Душа шпиона»), увлекательных очерков «Шпионы, которых я люблю и ненавижу», мемуаров «Записки непутевого резидента» и основанной на личных впечатлениях книги об Англии и англичанах «Гуляния с Чеширским Котом». А как интересно вернуться сегодня к антиутопии «Голгофа», где автор еще в 1995 году сумел предсказать нынешнюю обстановку в стране и в мире.
А поводом для нашего разговора с Михаилом Любимовым послужил выход в питерском издательстве «Пальмира» его новой книги мемуаров под названием «Вариант шедевра», ну и, разумеется, недавняя история с отравлением Сергея Скрипаля, обострившая отношения России не только с Великобританией, но, как оказалось, чуть ли не со всей Европой и США.
— Михаил Петрович, давайте начнем с последних событий. Насколько вероятно, по вашему мнению, что отравление в Англии — дело рук нашей разведки?
— Я уверен, что это сделали не мы. Наша разведка прекратила заниматься «эксами» после 1959 года, когда ликвидировали Степана Бандеру. За редчайшими исключениями: так, изготовили зонтик для болгар, убивших в Лондоне болгарского диссидента Георгия Маркова. Сделали это по личной просьбе болгарского генсека Тодора Живкова, поскольку Марков, когда-то связанный с дочерью Живкова, слишком много вещал на Би-би-си о жизни болгарской верхушки.


— Отсюда французский фильм «Укол зонтиком» с Пьером Ришаром?
— Да, но этот фильм — просто пародия. И второй случай — убийство президента Амина в 1979-м в Афганистане, при штурме дворца. Отметим, что войска вошли по просьбе Амина, и, на мой взгляд, весь этот штурм носит странный характер.
— То есть и Литвиненко отравили не мы?
— Не мы. Повторю: с 1959 года не тронули ни одного предателя, все они прекрасно живут за границей, правда, некоторые умирают от пьянства. Зачем нам этот Литвиненко — несчастный подполковник, охранник Березовского? Он незначительная фигура. Скорее всего, его отравили люди из окружения Бориса Березовского, с которыми у него был конфликт.
— Но если не мы, то кто? Сами англичане? Тогда почему они лечат Скрипаля? Ведь он придет в себя и расскажет правду. У вас есть версия?
— Знаете, у меня ощущение, что в Англии работает некая антипутинская группа, где много беглых бандюков из России: она имеет связи в спецслужбах, занимается политическими убийствами, чтобы скомпрометировать Россию и нашего президента. Пока я только так могу эти убийства объяснить. Что касается англичан, то, конечно, это чисто политическая акция. Очень мне напоминает 1971 год, когда англичане выслали 105 наших дипломатов.
— Хорошо. Давайте теперь о чем-нибудь более приятном. Поздравляю вас с выходом новой книги. Почему вы дали ей подзаголовок «Антимемуары»?
— Потому что они не вполне традиционные — и по композиции, и по стилю, написаны в беллетризованной форме.
— Какую из ваших книг вы сами больше любите?
— Все авторы любят свою последнюю книгу, и я не исключение. Но любовь изменчива: К сожалению, не могу вам подарить экземпляр, но книга есть в продаже. Цена, правда, ужасная — 720 рублей. Такие накрутки у торговой сети — надо, наверное, очень любить мое творчество, чтобы по такой цене ее покупать.
— А я все равно купил и даже успел прочитать. В связи с этим несколько вопросов. Вы изначально учились в МГИМО на разведчика?
— В то время даже говорить о нашей разведке было запрещено. Я учился на американиста. Поступил в МГИМО в 1952 году. Тогда это было хотя и модное, но вполне демократичное учебное заведение. На курсе нас было человек 40, в основном из провинции. Я увлекался английским языком, много читал в подлиннике Шекспира (цитирует «Ромео и Джульетту» по-английски).
— А каким образом вы попали на работу в разведку — и сразу в Англию?
— В Англию попал не сразу, а лишь в 1961-м. После МГИМО работал в визовом отделе нашего посольства в Финляндии — ужасно скучно было штамповать визы. Зато интересной казалась работа разведчиков в посольстве, которые активно встречались с иностранцами. Будучи идейным молодым человеком, я вызвался помогать — по полученному заданию пытался завербовать девушку-курьера из американского посольства. Из этого ничего не вышло, но, видя мой интерес, мне предложили работать в разведке КГБ и направили на годичные курсы в разведшколу под Москвой.
— И потом — в Англию?
— Сначала хотели снова в Финляндию отправить, но потом решили, что Англия для меня больше подходит — или я для нее. Там я и проработал четыре года, пока англичане меня не выслали в 1965-м. После этого я работал в Дании, в Копенгагене — сначала сотрудником, позднее резидентом нашей разведки.
— А почему англичане вас выслали?
— Я был слишком активен, имел очень много связей, особенно в консервативной партии и Форин Офисе. Несмотря на высылку, Англию, особенно английскую культуру, я очень люблю. Английские контрразведчики, между прочим, дали мне прозвище Смайли Майк. Знаете, кто такой Смайли? Это герой шпионских романов Джона Ле Карре, бывшего сотрудника спецслужб.
— Что-то связанное с улыбкой?
— Нет, это имя никак не переводится.
— На обложке вашей книги цитата из того же Ле Карре: «Любимов не только бывший полковник КГБ, но и аппетитно шутящий романист и мастер саморекламы».
— Мы не друзья, просто хорошие знакомые. Я когда-то написал сатирическую пьесу про Джеймса Бонда в России, и поскольку ее не ставили театры в Москве, перевел на английский и послал Ле Карре с предложением стать соавтором и сделать постановку в каком-нибудь лондонском театре. К сожалению, он был слишком занят, но потом мы не раз встречались — в Лондоне, в Москве в начале 1990-х, я даже был у него в гостях в его поместье.
— А когда и почему вы ушли из разведки?
— Меня уволили в 1980 году в связи со вторым разводом и намерением жениться. Я занимал пост начальника отдела, а тут такой демарш против правил... На месте начальства я, скорее всего, поступил бы таким же образом. Правда, уволили меня слишком ретиво: перевели в запас в танковые войска, прошел там подготовку.
— Вы переживали тогда?
— Не очень. Во-первых, я был очень влюблен в свою будущую жену (с той поры живем счастливо почти 40 лет), во-вторых, служба мне поднадоела, а я всю жизнь писал стихи и мечтал стать писателем. Моя приличная по тем временам пенсия в 200 рублей позволяла заниматься любимым делом. Я стал писать пьесы и предлагать их в различные московские театры, хотя это оказалось непросто. Пьесу «Убийство на экспорт» наконец поставил Московский областной театр, и она шла года три. Но, в общем-то, я не театральный человек: театр — это все-таки коллективное творчество, а я одиночка. Помню, перед постановкой актеры выслушали мои указания, а режиссер сказал им: «Теперь забудьте все, что вам говорили, и сделайте наоборот».
— Эпиграфом к своему первому роману вы поставили слова американского историка культуры Жака Барзана: «Душа шпиона есть некоторым образом слепок с нашей души». Что это значит?
— А то, что каждый человек — немного шпион. Например, возьмите себя: вы в чем-то подозреваете свою жену, она в чем-то подозревает вас. Возможно, вас интересует жизнь соседа, и вы смотрите в его окно. Дочь ваша задержалась, вы интересуетесь, где — верно? И вы начинаете действовать: выясняете, где, зачем, о чем, почему... Это и есть основная мысль Барзана, которую я подхватил.
— Есть и другое сходство: например, описание вербовки женщин-агентов в вашей книге напоминает процесс ухаживания: и в том, и в другом случае мужчина опасается быть излишне настойчивым, до последнего момента не раскрывает карт, откладывает признание...
— Знаете, в жизни по-разному бывает. Вербовки действительно происходят постепенно. На этот счет очень хорошо выразился Грэм Грин: «Все начинается с разгадки ребусов, и не успеете вы опомниться, как вас уже завербовали».
— Против желания человека это, наверное, невозможно сделать? Или вас шантажируют тем, что вы что-то уже успели выболтать, и потом вербуют?
— Конечно, вербуют прежде всего с вашего желания. Забудьте слово «шантажировать». Шантажируют в исключительных случаях, потому что вы не сможете продуктивно работать с тем, кого вы шантажируете. Конечно, в отдельных случаях бывает, когда вас, что называется, «заплели», застали с любовницей, на взятке и т. д. И вам кажется, что ваша жизнь закончилась, — вот тогда, бывает, появляется человек, обещающий выход из тупика.
— А случай, описанный в мемуарах, романе и в фильме, когда во время любовной сцены разведчику звонят и просят убрать стул, который мешает тайной съемке, — это правда? И то, что после этого вам пришлось идти к врачу, чтобы восстановить, так сказать, мужскую силу?
— Конечно. Все, что я написал, было в реальной жизни, в том числе и эти эпизоды. Мои мемуары, возможно, даже излишне откровенны.
— А насколько вообще сегодня нужна работа разведчика? Вы сказали, что контрразведке чужой страны легко вычислить человека, который под видом сотрудника посольства занимается чем-то другим, — например, это видно по его распорядку дня. Такое впечатление, что обе стороны знают, кто есть кто, просто не могут или не хотят поймать за руку.
— Вы наивно рассуждаете. Далеко не все находится под контролем. И настоящий разведчик, увидев слежку, не пойдет на встречу. Или переиграет, увидев опасную ситуацию. Все не так просто.
— У вас есть любимые писатели — английские, русские?
— Из англичан — Стерн, Сомерсет Моэм, Грэм Грин, из американцев люблю Хемингуэя, Чивера, Фолкнера. Из русских — Чехов, Толстой, Бунин, Горький, Шолохов, Платонов, Булгаков. Я многих люблю. Из современных авторов читаю Дмитрия Быкова (особенно «Июнь»), Анатолия Кима, Славникову.
— А какие фильмы вам нравятся?
— «Криминальное чтиво» недавно пересматривал, там сочный такой жульнический сленг, мат — я вообще люблю сленг и русский мат считаю частью нашего языка. Хотя в целом Тарантино не мой автор, и вообще Голливуд не смотрю. Почитаю советские фильмы Александрова, Чухрая, Тарковского и многих других, всего Феллини, Антониони, Бергмана. Из современных режиссеров мне нравится Паоло Соррентино, фильмы «Великая красота», «Молодость» близки к шедеврам.
— А сериал «Спящие» про наших разведчиков вы смотрели?
— Я такое (грубое слово. — «Труд») не признаю. То есть посмотрел немного, и мне сразу стало ясно, кто и что делал — это несерьезно, неправдоподобно. Что значит «спящий»? Такого термина в разведке нет. Вы представляете себе агента, который 15 лет не работает? Даже если он не работает, он все равно встречается со своим куратором — за ним же надо смотреть, он может спиться, умереть. Это сказка для дураков.
— Вам в конце мая исполнится 84 года. Как с высоты прожитых лет оцениваете работу разведчика? В ваших высказываниях я встречал разные, порой противоположные оценки. Вот, к примеру: «изощренная форма оплачиваемого наслаждения» и «суета, бездарное существование». Не жалеете, что отдали лучшие годы резидентуре, а не литературе?
— Не жалею — даже горжусь. Считаю, что не смог бы писать в условиях советской цензуры. Конечно, я оценивал свою работу в разведке в разное время по-разному, но я же живой человек, а не машина. Вот сейчас, например, я хотел бы написать веселый политический водевиль с песнями и плясками о современной международной обстановке, когда «травят» и высылают. А что еще делать? А смех лечит и сближает.


Ссылка