О «ВСЕПОБЕЖДАЮЩЕМ» УЧЕНИИ КАРЛА МАРКСА

В эти дни левые отмечают двухсотлетие Карла Маркса, посему хочется сказать о его учении пару слов.

1. Марксизм (как и его производные) в основе своей эксплуатирует низменные потребности и желания, главным образом зависть и похоть, и не в последнюю очередь поэтому он приобрел популярность и не теряет её. Иллюзий тут быть не должно. Шутка ли, томящемуся на безденежье и безбабье студенту попадается в руки манифест коммунистической партии, из которого явствует, что после победы коммунизма можно будет всё отобрать у богатых, а бабы будут давать (и это в чопорном XIX веке!). За такое можно и на баррикады. Неофрейдисты, выискивая сексуальные основы в мотивации людей в традиционном обществе избегали необходимости поиска сексуальных оснований в мотивации марксистов, маскируя их пафосом освобождения, хотя казалось бы всё на поверхности.

2. Марксизм, как впрочем любая идеология выросшая из учения энциклопедистов, исходит из двух ложных предпосылок:
1. человек рационален в своих мотивациях и действиях. Что, конечно, не так. Фрейд, Юнг, Берн и прочие довольно убедительны в опровержении нашей рациональности.
2. человек чист в своих изначальных устремлениях. Что тоже не так. Человек изначально агрессивен к ближнему своему [см. Конрад Лоренц], человек склонен доминировать и унижать беззащитных [см. Стэнфордский тюремный эксперимент], человек склонен к конформизму и подчинению авторитетам независимо от того, что от него требуют: зло или добро [см. Эксперимент Аша и эксперимент Милгрэма].
Никакого Bon Sauvage (благородного дикаря) никогда не существовало в реальности, и социальная психология и антропология прекрасно понимают, почему аборигены съели Кука (потому что могли и потому что хотели кушать). По своему забавно, но Христианство с догматом о “первородном грехе”, испортившем Адама, куда более соответствует современным научным представлениям о человеке, чем ранее казалось гуманистам.

И, конечно, общество, которое собирались переформатировать исходя из тезиса о благости человека, тотчас же скатывалось в кровавый ад, стоило только снять оковы с пролетариата. Франция-1789 (урок не пошёл впрок), Россия-1917, Испания-1936, Китай-1949, Камбоджа-1967. Список можно продолжать и расширять, но так или иначе надо понимать, что горы трупов это “не баг, а фича”. По-другому левые преобразования не работают, просто потому, что левые учения предполагают о людях хорошее.

3. Марксизм вырос из позитивистского представления о науке, т.е. люди думали: ещё вот-вот и человечество откроет все законы бытия и будет управлять природой. Конечно,когда революционные научные открытия следовали один за другим это казалось самоочевидным, и если так было в физике, то почему бы не быть в социальных науках? Чтобы объяснить социум и преобразить несправедливое общество в справедливое нужна была достаточно полная концепция. И как нельзя кстати тут пришлись “Капитал” и марксизм со своей наукообразной (но в реальности совсем не научной) концепцией об обществе, экономике, о том, как мы двигаемся от первобытно-общинного строя к социализму и далее к коммунизму.

Но позитивистский подход начал трещать по швам уже в начале XX в. начиная с теории относительности и по сути рухнул после создания квантовой механики. Две научных революции за тридцать лет поставили вопрос о незыблемости научно истины. А квантовая механика, и исследования по теории хаоса закрыли вопрос с детерминированностью мира (т.е. возможностью всё рассчитать, была бы формула). Демон Лапласа сгинул в пучине Аттрактора Лоренца. В итоге научная философия вместо твердой почвы позитивизма оказалась на зыбкой и постоянно меняющейся поверхности. А Гёдель и его теорема о неполноте и вовсе поставили под сомнение то, можем ли мы корректно об этом сказать, и где вообще границы способности нашего познания.

Марксизм, весь шарм которого заключался в его теоретической стройности, после такого должен был бы сойти на нет. Но разве левых когда-то волновала абсурдность или антинаучность своих построений?

Историки и антропологи, развивая свои дисциплины, поставили под сомнение положение о первобытно-общинном коммунизме, да и вообще с XIX века представления о довольно многих вещах, составлявших основу марксистского учения, поменялись на противоположные. Но это же не повод переписывать учебник истмата.

Политически марксизм тоже не был по-настоящему успешен. Т.е. он, конечно, позволил уничтожить общества, в которых прорастал, но социализм ограничивался созданием продовольственных трудностей населению, и нигде не мутировал в коммунизм (Лев Троцкий сказал бы что дело в мировой революции, но когда у тебя из головы торчит ледоруб до того ли?). Так или иначе все государства, в которых марксизм когда-то торжествовал всё равно возвращаются в старый добрый (или не очень) капитализм. Что заставляет задуматься касательно того существует ли вообще капитализм как таковой, или же так марксисты называют нормальную человеческую жизнь.

В экономической практике марксизм провалился везде где только мог. Зато его противоположность — листианство — победило (именно листианство, а не экономический либерализм, но это отдельная история), хотя и не имело в основе своей многотомных наукообразных заклинаний, а лишь здравый смысл. Но в экономической теории марксизм не потерял своей популярности и по сей день вместе со своим старшим братом — идеологией фри-трейда, — гарантированно приводит государства и нации к нищете.

Так какой же вывод должен сделать марксист из несовпадения своего учения и реальности? Отменить учение? Как бы не так! Отменить реальность! Всё то что сейчас у правых принято называть культурным марксизмом, гендерные теории, борьба с нормативностью и прочий дилдо-коммунизм он про это. Если всё обусловлено давлением общества, так давайте сломаем общество, и реальность станет такой, как мы хотим. Есть шанс, что сломать общество у [пост]марксистов получится, но со вторым как обычно возникнут проблемы.