Пенсионный фарс-2018 (продолжение)

4. Лукавые цифры обоснования нового пенсионного возраста

Мы уже обратили внимание читателя на то, что представители власти в своих пенсионных расчетах пользуются новой формулировкой «ожидаемой продолжительности жизни».

Что это такое? Это, как нам сообщают официальные справочники, прогнозируемое время жизни сегодняшнего новорожденного — с учетом достижений медицины и ожидаемой здоровой жизни. То есть с учетом нынешнего и будущего резкого сокращения младенческой смертности, повышения уровня охраны труда и снижения производственного травматизма, создания безопасной жизненной среды и прочих достижений цивилизации.

Так, официальный отчет Минздрава сообщает, что, по итогам 2017 г., ожидаемая продолжительность жизни россиян достигла национального исторического максимума в 72,6 года, причем у мужчин это 67,51 года, а у женщин — 77,64 года.

Именно этими значениями и оперируют представители власти, включая «профильного» вице-премьера Татьяну Голикову, когда обсуждают свою пенсионную реформу. Однако это — данные «в среднем по больнице». Но есть и расчеты этой самой «средней ожидаемой» по регионам, которые дает Росстат. А по его последним данным, опубликованным в апреле 2018 г., средняя ожидаемая продолжительность жизни мужчин превышает новый пенсионный возраст в 65 лет лишь в 37 наиболее благополучных из 85 российских субъектов Федерации!

То есть в остальных 48 регионах России мужики в основном вымрут, не дожив до перспектив будущей пенсии.

В связи с этим нельзя не отметить, что когда Голикову на пресс-конференции спросили о среднем возрасте смертности сегодняшних мужчин и женщин, она на этот вопрос ответить не сумела, заявив, что такой статистикой не располагает. А затем в интервью Интерфаксу признала, что в российской официальной статистике «нет данных о заболеваемости и смертности в возрасте 50–60 лет у женщин и 60–65 лет у мужчин».

Возможно, таких данных в официальной российской статистике действительно нет. Потому что российская статистика, начавшая деградировать еще в позднесоветские годы, в постсоветскую эпоху неуклонно двигалась к крайне бедственному состоянию. В первую очередь потому, что ее опытные кадры оказывались новой государственной властью... как бы сказать помягче... очень мало востребованы. В экономической статистике, без которой обойтись было нельзя в условиях «открытия страны миру», востребовались лишь такие кадры, которые соглашались дать власти нужные значения инфляции, роста ВВП и т. д. Остальные оказывались лишними. А о социологической, в том числе демографической статистике постсоветская власть вспоминала лишь иногда — в тех случаях, когда этой власти требовалось предъявлять какие-то данные основным международным институтам вроде ООН или МВФ, а также когда нужно было пропиарить очередную избирательную кампанию.

В результате «остатки» квалифицированной статистики с трудом сохранялись до сегодняшнего времени лишь в быстро сокращавшейся группе относительно независимых институтов Академии наук, а также в некоторых региональных научных центрах. И они какую-то статистику реальной смертности и продолжительности жизни отслеживают. И сегодня дают соответствующие статистические ряды.

Эти ряды в мелочах (максимум — в пределах одного года расхождений) отличаются, но в целом реальную картину дают.

Оказывается, в советское время самая высокая средняя продолжительность жизни в России — в среднем 69,6 года — наблюдалась в середине 1960-х годов, в 1980-х начала падать и в середине 1990-х опустилась до 65,2 года, а к сегодняшнему дню поднялась примерно до 72,5 лет. А в том, что касается мужчин, данные следующие: в середине 1960-х их средняя продолжительность жизни составляла 63,4 года, в середине 1990-х — 58,6 года, сейчас — 66,5 лет.

То есть по правилам новой реформы сегодняшние мужчины после выхода на пенсию в среднем проживут еще всего лишь полтора года.

Но это, во-первых, в среднем. И, во-вторых, нужно понимать, в каком состоянии здоровья они будут работать в последние годы и выходить на пенсию.

На сей счет у Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) есть свой статистический показатель, который называется «возраст здоровой трудоспособности». Так вот, в прошедшем 2017 г. ВОЗ определил (средний для мужчин и женщин!) возраст здоровой трудоспособности в России на уровне 63,4 года!

То есть большинство российских мужчин и женщин если и будут доживать до нового пенсионного возраста, то уже заведомо больными!

Наконец, есть и опубликованные осенью 2017 г. данные регулярного (раз в два года) исследования Всемирного банка (ВБ), который использует статистику ООН, ВОЗ и других международных организаций. ВБ сообщает, что в России смертность мужчин в возрасте до 65 лет самая высокая в Европе — 43 %. На Украине и Белоруссии она составляет 40 %, в Молдавии — 37 %, в Литве — 36 %, чуть меньше в Азербайджане, Болгарии, Румынии, Грузии, Армении, Венгрии, Эстонии. А вот в Исландии, Швеции, Норвегии, Швейцарии, Италии, Нидерландах доля мужчин, умирающих ранее 65 лет, не превышает 11 %...

5. Чем власть оправдывает необходимость грабежа населения?

Давайте немного посчитаем.

Средняя зарплата по стране в прошлом 2017 г. была равна 35369 рублей.

Пенсионные страховые отчисления с зарплаты каждого работника, которые вносит в Пенсионный фонд России (ПФР) работодатель, составляют 22 % от зарплаты, или 7772 руб.

В результате получаем, что для баланса доходов/расходов ПФР на одного среднего пенсионера (14148 руб. в мес.) должно быть примерно 2 (точнее 1,82) средних работающих, за каждого из которых работодатели отчисляют в среднем 7772 руб. в мес.

Это — в том случае, если деньги ПФР не находятся в обороте и не приносят доход. Если же они вкладываются в прибыльные активы или депозиты с сегодняшней типичной доходностью около 5 % годовых (что якобы ПФР неукоснительно делает), то на одного пенсионера для баланса Фонда нужно 1,73 работающих.

А если учесть, что сегодня, по официальным данным Росстата, около 28 % пенсионеров продолжают работать (и, значит, их работодатели отчисляют за них в ПФР те же 7772 руб. в мес.), то несложный подсчет показывает, что число работающих «еще не пенсионеров» на каждого «чистого пенсионера», необходимое для баланса ПФР, сокращается примерно до 1,35.

Правительство между тем в своих объяснениях срочной необходимости пенсионной реформы голосит, что уже в 2019 году один пенсионер будет приходиться на 2 людей трудоспособного возраста, а в 2028 г. на одного пенсионера будет всего 1,5 трудоспособного. Если верить этим утверждениям, то, по нашим расчетам, выходит, что (по крайней мере, на горизонте ближайших 10–12 лет) число работающих более чем достаточно для балансировки бюджета ПФР.

Так в чем же дело?

Оказывается, дело якобы в том, что реально, как сообщает правительство, чуть не половина (примерно 44 %) трудоспособного населения страны работает, но находится «в тени». То есть работает нелегально и получает зарплату от работодателей «налом». А эти работодатели якобы никаких отчислений в страховые фонды (и в том числе в ПФР) не производят. Так, недавно Пенсионный фонд сообщил, что из 77 миллионов трудоспособного населения регулярные отчисления идут только на 43,5 миллиона работников. Теневой фонд оплаты труда составляет порядка 10 трлн руб. в год, в результате чего в Пенсионный фонд не поступает 2,2 трлн руб.

В связи с этим возникают три вопроса.

Первый вопрос: зачем тогда в России существует гигантская бюрократическая машина контроля, которая (если считать на душу населения) по своей численности уже намного превосходит не только многократно охаянную советскую бюрократию, но и бюрократию почти всех развитых и развивающихся стран мира? И чем эта машина занята?

Второй вопрос. После 2014 г. наш Росстат включает и в общую численность населения страны, и в численность трудоспособного населения иностранных граждан. Как и каких именно — не сообщается. Это только иностранцы, официально работающие в России по контрактам и трудовым договорам? Или это еще и так называемые гастарбайтеры, работающие нелегально за мизерные зарплаты и приносящие неслыханные прибыли своим нелегальным работодателям?

Третий вопрос: способна ли и хочет ли отечественная бюрократическая машина разобраться с беспрецедентно высокой «теневой занятостью» и вывести ее на налоговый «свет»? Или она не может преодолеть лоббизм слишком заинтересованных «теневых работодателей»? Или профессиональную бюрократию вполне устраивает ее собственный доход от непреодоления этого лоббизма?

Но продолжим считать.

По данным ПФР, он в 2017 г. истратил на выплату пенсий 7,2 трлн руб. Поступления от 43,5 млн работающих со средними отчислениями в Пенсионный фонд 22 % от средней зарплаты 35400 р. обеспечивают ежегодные взносы в ПФР на уровне 3,4 трлн руб. Если вывести из тени хотя бы 90 % работающего втемную контингента, ежегодные поступления в ПФР составят около 5,5 трлн руб. при необходимых 7,2 трлн руб. Тогда дефицит ПФР при нынешних тратах получится не 3,8 трлн, а 1,7 трлн руб.

А теперь вспомним отчетные данные, которые предъявляет нашему обществу глава Центробанка России г-жа Эльвира Набиуллина, активно занимаясь расчисткой и поддержкой банковского сектора страны.

Набиуллина признает, что с 2014 г. в стране отозваны лицензии у сотен банков, занимавшихся незаконными или попросту криминальными операциями, и что за этот период господдержка, направленная на санацию и сохранение на плаву национальной банковской системы, превысила 4 трлн руб. И что в близкой перспективе банки, находящиеся на процедуре финансового оздоровления, потребуют от ЦБ поддержки еще на 0,8–1,0 трлн руб. Причем только за последний месяц Минфин и ЦБ направили на такую поддержку около 0,5 трлн руб.

Так, может, если бы не скандальное по масштабам воровство в банковской системе, проблемы дефицитных бюджетов, постоянно направляющих триллионы рублей на поддержку Пенсионного фонда, вообще бы не было?

Отсюда следует еще один вопрос. Профессиональная бюрократическая система ЦБ и Минфина, располагающая лучшими специалистами и самыми современными технологиями, способная отслеживать каждую банковскую транзакцию, тоже недееспособна? Она не может обнаруживать криминальные махинации в момент их реализации, а не тогда, когда авторы этих махинаций уже вывели из банка все ценные активы и вместе с деньгами скрылись в Лондонах?

Но и это не всё.

Есть авторитетные и обоснованные подсчеты, показывающие, что только лишь введение в России умеренно-прогрессивной шкалы подоходного налога (налога на доходы физических лиц) может сократить сегодняшний дефицит ПФР минимум вдвое.

Далее, эксперты уже подсчитали, что если в государственной налоговой политике изменить так называемую цену отсечения для поступлений в бюджет от экспортной нефти с 40 долл./барр. до 45 долл./барр., то это принесет в российский бюджет дополнительные 2 трлн руб. В условиях, когда реальная экспортная цена российской нефти давно и устойчиво держится выше 70 долл./барр., а валютные резервы страны превышают $460 млрд, очень многие аналитики считают такое решение и оправданным, и необходимым.

Далее, у нас в реальности платят полноценные пенсионные взносы в 22 % от фонда оплаты труда далеко не все работодатели. Существуют так называемые льготники, причем их число растет, а экономический блок нашего правительства настаивает на сохранении льгот. Льготные ставки пенсионного взноса (от 6,5 до 14 %), в частности, имеют компании, зарегистрированные в так называемых ТОРах (территориях опережающего развития), а также множество «инновационных» предприятий. А это и немало компаний, и очень немалые льготные деньги — по ряду оценок, около 1 трлн руб.

Наконец, недавно были официальные сообщения о «переходящих бюджетных остатках» от прошлого года на счетах Минфина. Которые якобы составляют около 7,5 трлн руб.

Так, может, не надо было так резко объявлять о пенсионном ограблении населения? Не надо было г-дам Кудрину и Силуанову откровенно объяснять, что уже в первый год реформы правительство сэкономит более 100 млрд бюджетных рублей, а через шесть лет ежегодная экономия достигнет 1 трлн руб., — в условиях, когда граждане уже понимают, что названная экономия — воровство из их, граждан, личных кошельков?

Или все-таки кому-то объявленный спешный пенсионный переворот очень нужен? Тогда кому и почему?

Ряд экспертов выдвигают — на фоне изложенного выше — не бессмысленную гипотезу. Они предполагают, что дело в том, что, во-первых, правительство просто не может ни расплатиться с гражданами по «замороженным» пенсионным накоплениям, которые отчислялись с 2002 г., ни даже разобраться в том, кем и как они были украдены или истрачены. Хотя формально они должны были быть перечислены на индивидуальные счета в страховой части будущих пенсий. И, во-вторых, эксперты убеждены, что эти накопительные отчисления не индексировались по инфляции. А потому даже если они будут компенсированы гражданам-владельцам из бюджета, они, с учетом инфляции за полтора десятилетия, к моменту выплат окажутся «смешными» довесками размером в несколько сотен сегодняшних рублей к страховой пенсии. То есть? То есть катастрофически дискредитируют не только экономическую, но и политическую власть!

В связи с этим немало аналитиков считают центральной идеей спешки с пенсионной реформой (которая прячется за информационным шумом повышения пенсионного возраста) создание новой системы «индивидуальных пенсионных счетов».

6. Немного о реформе «индивидуальных пенсионных счетов»
Профильный вице-премьер Татьяна Голикова сообщила, что законопроект о накопительной части пенсии (этой самой реформе индивидуальных пенсионных счетов) может быть вынесен на общественное обсуждение осенью.

Околоправительственные либералы указывают, что лишь эта реформа способна «развязать» катастрофическую ситуацию в России с финансовыми средствами на долгосрочные инвестиции, без которых крайне трудно реализовать крупные проекты с большими сроками окупаемости.

Дело в том, продолжают либеральные эксперты, что основные внешние источники дешевого долгосрочного кредитования закрылись в результате санкций. Почти стагнационная динамика экономики необходимых новых внутренних длинных инвестиционных ресурсов не создает. И по этой причине особый интерес как у правительства, так и у частного бизнеса вызывают накопительные пенсионные деньги граждан, которые якобы во всем мире являются главным источников, длинных инвестиционных денег.

Конечно, спору нет, России длинные инвестиционные деньги крайне необходимы. Однако во многих странах основные длинные деньги создает государство. И речь идет не только об «авторитарных режимах» вроде Китая, Саудовской Аравии или дальневосточных «тигров». Даже в странах с вполне либерализованной экономикой, таких, как США, Франция, Япония или Норвегия, государство — в различных формах — создает большие объемы таких длинных денег.

США — исключительный случай — создают длинные деньги огромной открытой и скрытой эмиссией доллара. Другие страны — увеличением государственных бюджетов и созданием специальных «фондов развития», «фондов будущих поколений» и т. д. В том числе за счет увеличения внешнего и внутреннего государственного долга, который рассчитывают вернуть в результате запланированного развития!

У России — крохотный, по мировым меркам, государственный долг и скромный, по мировым меркам (причем резко уменьшающийся с каждым годом), федеральный и общегосударственный (консолидированный, с учетом регионов) бюджет. Но заодно у нас чуть не самые высокие в мире темпы роста числа долларовых миллионеров и миллиардеров и чуть не самые скандальные в мире (отчасти описанные выше) масштабы махинаций в финансовой (в том числе пенсионной) системе. И заодно — огромный отток капиталов этих самых миллионеров и миллиардеров из страны, который практически не останавливается предельно либеральным российским законодательством.

Зададимся вопросом: чем является предложенная правительством замена прежних «накопительных счетов» на новый вариант «индивидуальных пенсионных счетов», на которые — причем принудительно (!) — должна перечисляться часть (по проекту с каждым годом все большая!) страхового пенсионного взноса?

Тогда этот проект вполне может быть, во-первых, действительной попыткой правительства создать внутри страны постоянный источник столь необходимых для развития длинных инвестиционных денег — в условиях, когда другими способами создать такие деньги правительство не умеет или не хочет.

Он может быть, во-вторых, аморальным способом спрятать и заставить граждан забыть прошлые махинации власти с накопительными счетами, софинансированием, неиндексацией и так далее.

И, в-третьих, наконец, этот проект может быть еще более наглым и аморальным способом создать новую поляну для «зарабатывания» и/или махинаций старых и новых негосударственных пенсионных фондов (НПФ), куда, по выбору граждан, должны переводиться деньги «индивидуальных пенсионных счетов». В связи с этим отметим, что уже сегодня, по данным Минфина, НПФ и управляющие компании (УК) управляют около 4 трлн руб. пенсионных денег наших граждан!

Однако из экспертных кругов уже звучат предупреждения, что созданное у населения России устойчивое недоверие к НПФ приведет к полному провалу этой идеи, если государство не создаст особых законодательных гарантий сохранности и прибыльности «индивидуальных счетов». А часть аналитиков вообще объявляет эту идею бессмысленной, поскольку в нынешних условиях и при явно грабительском характере проекта повышения пенсионного возраста большинство населения уже и любым государственным гарантиям сохранности и прибыльности их индивидуальных счетов не поверит.

Иными словами, можно заключить, что идея «индивидуальных пенсионных счетов», заявленная в одном пакете с грабительским повышением пенсионного возраста, скорее всего, стране больших объемов длинных инвестиционных денег принести не сможет. И тогда данная реформа с экономической точки зрения теряет практически весь смысл.


Иероним Босх. Корабль дураков. Около 1494-1510