Одна полузабытая человеческая трагедия из истории создания РДТТ 5С73

ЦитатаАнтиракета «Спринт» или СТЕПАНОВА АЛЛА ИВАНОВНА, д.т.н., профессор, лауреат Государственной премии, заслуженный изобретатель РСФСР, академик РАЕН

   В каждом спецхимическом НИИ я встречал женщин, которые занимали среднюю руководящую должность начальника отдела или самостоятельной лаборатории, которых уважала вся отрасль и побаивался даже собственный директор. Эти дамы выдвинулись в годы войны, когда в тылу образовался заметный дефицит мужчин. Сейчас эта категория практически исчезла, те «военные» дамы ушли в мир иной, а новых по понятным причинам не появилось, им просто загородили дорогу мужчины. Как мы шутили: «Самый плохой мужик лучше самой хорошей женщины уже потому, что никогда не уйдет в декрет». Редким исключением стала моя однокашница Алла Ивановна Степанова.
     Невысокого роста, с пепельными пышными волосами и большими серыми глазами она среди студентов считалась красавицей, и наши парни были не прочь познакомиться с ней поближе. Однако у нее с первого курса образовался постоянный кавалер, парень лет на восемь-десять старше нас, который приезжал в институт на собственном «Москвиче» первого выпуска, - роскошь в то время весьма великая. Этот уже вполне взрослый человек решительно отгонял от Аллы Степановой всех потенциальных соперников из безусых студентов на безопасное расстояние. Они поженились еще в ВУЗе, но Алла не сменила фамилию. Потом я узнал, что ее отец занимал какой-то весьма  ответственный пост в Казани, и она, видимо, решила сохранить известную и авторитетную фамилию.
     Она училась на отлично, получила «красный» диплом, ее фамилию золотыми буквами занесли на почетную стену в главном корпусе КХТИ. По распределению она вместе с мужем попала на работу в Пермский НИИ-130, потом переименованный в НИИПМ, НИИ полимерных материалов. Этот НИИ образовался из того самого ОТБ НКВД, куда товарищ Берия в 1941 году согнал за колючую проволоку для авральной работы почти всех уцелевших спецхимиков. Из опытного производства при этом ОТБ НКВД вырос огромный завод по выпуску порохов и твердых ракетных топлив. Естественно, НИИ и завод имели громкое и славное прошлое, но к нашему появлению на спецхимической сцене эту славу уже несколько затмили московский НИИ-6 и подмосковный НИИ-125 академика Жукова. Как отмечали еще древние, слава земная проходит.
   После окончания института я надолго потерял Аллу из виду и встретился с ней лет через 15, когда наше высокое руководство подключило наш бийский НИИ-9 к разработке быстрогорящего топлива для советской антиракеты в помощь НИИПМ. Для нас это направление не было основным, и особых успехов тут мы не достигли.
   Этот рассказ я начал с волевых «военных» дам потому, что Алла Ивановна в НИИ-130 попала после окончания ВУЗа в самостоятельную крупную лабораторию, которой много лет уверенно руководила именно такая дама, Евгения Гавриловна Романова, кандидат наук и лауреат Сталинской, потом Государственной премии. Я не раз встречал Романову на отраслевых совещаниях и конференциях, неплохо познакомился с ней, уважал ее за твердость характера, за былые заслуги и за то, что она на равных говорила с заместителями министра, начальством главка и имела обширные, крепкие связи в смежных НИИ и ВУЗах.
   Однако работать под началом Романовой оказалось нелегко. Много позже Алла Ивановна пожаловалась мне:
   - Она буквально эксплуатировала меня. Я работала как каторжная в лаборатории, да еще писала по два десятка экспресс-отчетов в месяц. У меня правую руку судорогой сводило.
   Насколько я знаю, все «военные» дамы в отрасли отличались строгостью и высокой требовательностью, даже жесткостью  к подчиненным, - да ведь иначе они не пробились бы на свои нелегкие и ответственные должности. Руководить отделом или самостоятельной лабораторией и в самом деле было непросто. Такой начальник полностью отвечал за  все дела в своем подразделении, за все грехи сотрудников, а никаких административных прав у него практически не было. Вот и приходилось эти права «качать» самому.
   Лет через 15 Романова ушла на пенсию и отправилась из НИИ в местный ВУЗ заведовать кафедрой, а начальницей лаборатории стала Алла Ивановна. К этому времени она имела немалые заслуги за спиной, получила орден Трудового Красного знамени, стала кандидатом наук и уже несколько лет ее выбирали депутатом Пермского горсовета. Невысокого роста, даже, пожалуй, маленькая, Алла Ивановна тоже успела выработать весьма твердый характер и сотрудники ее заметно побаивались. Помню, на сорокалетний юбилей они подарили своей начальнице огромную фотографию головы тигра с грозно оскаленной клыкастой пастью. Алла Ивановна не обиделась и повесила эту фотографию в своем кабинете. Могу сказать, что эта тигриная морда производила сильное впечатление.
   Практически сразу после повышения в должности Алла Ивановна среди прочих работ начала разработку быстрогорящего твердого топлива для антиракеты. Эта антиракета, аналог американской антиракеты «Спринт»,  предназначалась для уничтожения вражеских ракетных ядерных и термоядерных головных частей, когда их прозевали службы дальнего обнаружения, когда эти атомные «головки» уже  находились на нисходящем участке своей баллистической траектории и с космической скоростью мчались к целям на нашей территории. Антиракета должна стартовать с огромным ускорением и с чудовищными перегрузками, чтобы буквально за несколько секунд успеть перехватить такую вражескую «головку» и уничтожить ее.
     А для этого топливо в ракете должно гореть со скоростью 100-150 миллиметров в секунду, когда обычные наши твердые топлива горели со скоростью не больше 10 миллиметров в секунду. Это то же самое, что заставить спринтера бежать стометровку не за девять, а за одну секунду  и даже быстрее.
      По специнформации мы знали, что в США резкий старт антиракеты обеспечивается совсем другим способом. Высокий уровень технологии позволял американским ракетчикам создать ракету на обычном твердом топливе, а высокую скорость его горения они получали за счет большого давления в камере сгорания. При нашем уровне металлургии и металлообработки антиракета такой конструкции имела бы огромную, буквально неподъемную массу. Поэтому за общее отставание советской промышленности пришлось отдуваться нам, спецхимикам.
   В НИИ-130 в отличие от нашего НИИ-9 было несколько крупных самостоятельных рецептурно-технологических лабораторий, и директор НИИ Козлов Леонид Николаевич поручил эту очень трудную задачу сразу всем лабораториям, - в духе здорового социалистического соревнования.
    Конечно же, для начала НИИПМ сорвал сроки разработки быстрогорящего топлива и заряда на его основе. Задача оказалась не такой простой, как представлялось высокому руководству страны. Пороха, ракетные топлива и взрывчатые вещества относятся к энергонасыщенным системам и очень легко выделяют заключенную в них энергию. Чем выше будет у порохов и топлив скорость горения или скорость детонации у ВВ, тем чувствительные станут они к любым внешним воздействиям. Как говорили в нашей среде, они начинают взрываться даже от взгляда. В НИИПМ произошло несколько аварий с человеческими жертвами, но это не приблизило решение сложнейшей проблемы.
  После грозной и нервной коллегии министерства, где Козлову и его заместителю по науке Мошеву Валерию Варфоломеевичу пришлось очень несладко, к проблеме подключили все четыре спецхимических НИИ, которые имели дело с ракетными твердыми топливами. Наш НИИ-9, уже переименованный из-за шпионской деятельности Пеньковского в АНИИХТ, тоже стал участником этой работы.
    Сразу скажу, что мы в своем НИИ старались вовсю, но за несколько лет напряженной работы не смогли ничем помочь пермякам решить эту проблему. У меня в отделе мучительной смертью погиб один человек и двое стали инвалидами. На очередной конференции отрасли по этому вопросу, которую проводил в Перми заместитель министра В.Н. Раевский, я довольно резко сказал, что пора прекратить порочную практику распыления сил и средств, которые ни к чему конструктивному не приводят, но лишь увеличивают число человеческих жертв. За это анархистское выступление меня крепко отчитал мой директор Я.Ф.Савченко, а Раевский какое-то время подозревал меня в умственной неполноценности.
     Но это случилось позднее, а пока мы честно старались осуществить неосуществимое: повысить скорость горения топлива в десять-двадцать раз. Однако опять прошли директивные сроки, установленные Решением ЦК КПСС и Совмина, воз оставался все там же, и снова собралась коллегия. На этот раз ввиду откровенно аварийной ситуации с проблемой коллегию проводил сам министр В.В.Бахирев. Об этой коллегии, на которой имел несчастье присутствовать и я, во всей отрасли  долгие годы ходили самые мрачные легенды.
     Если отбросить вымыслы, то на моих глазах главный докладчик Л.Н.Козлов, жизнерадостный восьмипудовый здоровяк сорока пяти лет, после полуторачасового пристрастного допроса сошел с трибуны похудевшим, поникшим стариком. Его заместителю по науке В.В.Мошеву досталось еще крепче. С замдиректорами других задействованных НИИ министр вообще не церемонился. Докладывать на коллегии от нашего АНИИХТ должен был я, но, к счастью, приехал Г.В.Сакович, и на трибуну пошел он.
     Из уважения к заместителям директоров всех спецхимических НИИ, я умолчу о деталях откровенных и нелицеприятных  допросов с пристрастием, которые устроил министр всем докладчикам. Он не давал им говорить заранее подготовленный доклад, а сразу буквально сбивал с ног тяжелыми вопросами, на которых нет положительного ответа. «Вы не говорите мне, как вы не умеете работать, вы скажите, когда задание будет выполнено», - в такой самой мягкой форме можно выразить вопросы министра к докладчикам. В заключительном выступлении В.В.Бахирев дал оценку заместителям директоров НИИ, которая стала исторической и передавалась спецхимиками из уст в уста. Постараюсь передать его слова возможно точнее.
    - Вы, товарищи заместители директоров, все доктора, профессора, лауреаты и даже членкоры. Страна дала вам все, о чем может мечтать ученый. Вы получаете зарплату больше, чем я, министр. Но вы не отрабатываете ваш кусок белого хлеба с толстым слоем масла и с черной икрой. Я требую от директоров НИИ в месячный срок дать мне персональные предложения о замене этих ваших нерадивых заместителей на более работоспособных.
   Конечно, никого из заместителей не согнали с насиженных кресел. Но эффект был потрясающий. Заместители директоров, привыкшие к заслуженным уважительным обращениям, краснели, бледнели,  тряслись и заикались от злости. Наши интеллигентные смежники из ВУЗов и академических НИИ долго не могли придти в себя от нервного потрясения. Как эта оценка отразилась на нас, начальниках отделов, лучше не вспоминать.
      По решению коллегии срок выполнения работ в третий раз был продлен, как сказал министр, на его личный риск. И тут, наконец, наступил звездный час Аллы Ивановны Степановой. Она решила эту труднейшую задачу, с которой не справились остальные три отдела НИИПМ, плюс четыре подключенных им в помощь спецхимических НИИ. Не буду запутывать Читателя деталями. Почти все мы, «помощники» НИИПМ, с невероятными ухищрениями уже получали топлива со скоростью горения в 30-40 миллиметров в секунду. Но требовалось 100-150 миллиметров в секунду. И она разработала такое топливо!
   Я хорошо помню, как однажды привез Степановой, координатору работ, свой очередной квартальный отчет о работе, которая опять оставалась не выполненной. Алла Ивановна небрежно перелистала наш труд, отложила его в сторону и сказала:
    - Знаешь, мы, наверно, скоро откажемся от вашей помощи.
    - Как!? – закричал. – Вы что, нашли решение!?
    - Кажется, да, - скромно ответила Алла Ивановна и мило улыбнулась. Эта кокетливая дамская улыбка на фоне огромной фотографии оскаленной морды разъяренного тигра выглядела очень эффектно.
    Через некоторое время выяснились подробности. Одним из эффективных  способов повышения скорости горения топлива было измельчение частиц перхлората аммония. Все это прекрасно знали и использовали. Но беда в том, что сильно измельчить перхлорат не удавалось, частицы мельче 30-40 микрон снова слипались. Мы все смирились с этим  и не старались прыгнуть выше головы. 
      А вот Алла Ивановна сумела измельчить перхлорат до микронной величины и даже мельче. И она нашла способ, чтобы частицы не слипались. Скорость горения топлива сразу увеличилась до требуемой величины. Самое смешной, мы все знали о таком способе, применяли его в лабораториях, но никто, кроме нее не догадался применить этот способ в производстве.
     Неразрешимая проблема была разрешена. НИИПМ начал изготавливать заряды для антиракеты, и вскоре ее приняли на вооружение.  Казалось бы, Аллу Ивановну нужно срочно осыпать наградами, премиями, а ее бронзовый памятник при жизни поставить у проходной. Но не тут-то было. Она продолжала скромно трудиться на своем месте без каких-либо звонких отличий. Я немного удивился, но хватало своих забот, которые не позволяли сильно размышлять о чужих странностях.
       ...