Издержки братской цены

«Мы на фронте. Не выдержим эти годы, провалимся – значит, надо будет или в состав какого-то государства входить, или о нас будут просто вытирать ноги», – эта хлесткая фраза президента Лукашенко, брошенная им в беседе с аграриями Шкловского района Могилевской области, возможно, осталась бы незамеченной за пределами страны. Если бы не одно обстоятельство: за несколько дней до поездки на село белорусский лидер встречался в Минске с Владимиром Путиным в рамках заседания Высшего госсовета Союзного государства и по итогам беседы воздержался от подробных комментариев.

«Мы с Владимиром Владимировичем один на один обсуждали некие чувствительные вопросы, которые, в общем-то, не выносятся на широкое обсуждение», – заявил Александр Лукашенко СМИ.

Чувствительных вопросов в российско-белорусских отношениях накопилось немало. Это и демаркация границы, и качество белорусской сельхозпродукции, импортируемой в Россию, и знаменитые «белорусские креветки», и щедрое субсидирование белорусскими властями своих производителей сельхозтехники, которая затем идет на российский рынок по невыгодным для российских машиностроителей ценам.

Нефтегазовые вопросы в этом списке стоят далеко не на последнем месте: на протяжении многих лет белорусские НПЗ, построенные в последние годы советской власти, получают нефть из России на льготных условиях, а цена на газ для Белоруссии неизменно остается «братской».4

Это позволяет Белоруссии при мизерных запасах сырья получать приличную выручку от экспорта нефтепродуктов, обеспечивая другие отрасли промышленности сравнительно недорогими энергоносителями.

Но в обозримом будущем каналы пополнения хронически дефицитного бюджета страны могут заметно сузиться.

«Власти осознают реальные риски значительных потерь доходов бюджета, которые могут наступить в течение 3-5 предстоящих лет, и просчитывают меры по их минимизации. Наиболее масштабные из этих вызовов – завершение Россией налогового маневра с отказом от взимания вывозных таможенных пошлин на нефть и нефтепродукты», – заявил недавно замминистра финансов Белоруссии Дмитрий Кийко журналу «Финансы, учет, аудит». В связи с предстоящими изменениями белорусский Минфин не исключает возможности упразднения топливных акцизов, чтобы цены на горючее сохранялись на «приемлемом для экономики и населения уровне», хотя при этом придется пожертвовать доходами в размере порядка 0,7% ВВП.

Белоруссия получает за приобретение российской нефти дисконт в размере экспортной пошлины. Но если пошлина будет отменена при одновременном повышении НДПИ, то цена нефти для Белоруссии может резко подскочить, что угрожает стране резким ухудшением платежного баланса.

2017 год Белоруссия смогла завершить с минимальным положительным сальдо внешней торговли в размере $63,2 млн против отрицательного сальдо в $70,6 млн по итогам 2016 года. Однако этот результат был достигнут за счет торговли услугами, в то время как дефицит внешней торговли товарами за 2017 год увеличился на 16,4%, до $2,923 млрд. А за 4 месяца 2018 года отрицательный баланс внешней торговли Белоруссии перевалил уже за $1,5 млрд.

Прежде белорусские власти решали этот комплекс проблем, ослабляя местный рубль, который в итоге оброс неприличным количеством нулей и в 2016 году был подвергнут деноминации на четыре порядка. Теперь, видимо, настало время структурных реформ.

Предварительная оценка потерь белорусского бюджета от возможного подорожания российской нефти – более $1 млрд, и компенсировать ее за счет существующих источников валютных поступлений едва ли получится.

Основным рынком сбыта белорусских товаров (пищепрома, машиностроения, легпрома и т. д.) остается Россия – Европе от Белоруссии по большому счету нужны только нефтепродукты.

Понимая, что российский налоговый маневр может лишить Белоруссию значительной части доходов, власти страны уже анонсировали и другие популярные меры, помимо возможной отмены топливных акцизов, прежде всего для инвесторов. Среди них – вычет налога на прибыль за реинвестирование в развитие производства, снижение ставки налога на прибыль или полная его отмена за нераспределение прибыли на 3 или 5 лет соответственно. Но пока это лишь «образ будущего» – Белоруссии вслед за Россией предстоит для начала ощутить резкое повышение стоимости топлива. На днях глава концерна «Белнефтехим» Игорь Ляшенко сообщил о предстоящем повышении цен на моторное топливо на 24%.

Один из любимых коньков Лукашенко в нефтегазовой сфере – периодические декларации о намерении найти альтернативных поставщиков сырья и тем самым получить широкое поле для маневра на переговорах с Россией. В недавнем прошлом такие эксперименты порой носили характер фарса. Например, в 2012 году после ограничения поставок российской нефти Белоруссия нашла альтернативного поставщика – в Венесуэле. Но любовь длилась недолго. Белоруссия оплатила поставки только после их прекращения, что подтвердило истину: с белорусским «социалистическим капитализмом» лучше дружить при условии стопроцентной предоплаты.

Последняя активизация Лукашенко в поиске поставщиков имела место в конце 2016 – начале 2017 года, когда Минск и Москва не могли согласовать цену на российский газ. В качестве средства давления Белоруссия выбрала простой и предсказуемый способ – недоплачивать за текущие поставки. За этим незамедлительно последовала ответная мера – российское Минэнерго заявило о планах сократить в I квартале 2017 года поставки нефти в Белоруссию на 12% (с 4,5 млн тонн до 4 млн тонн). Белоруссия отреагировала незамедлительно, заключив контракт с Ираном на поставку нефти по сложной и экономически сомнительной схеме – через польскую «дочку» «Белоруснефти» с поставкой через Одессу и транспортировкой по железной дороге через всю Украину.

Объем иранского контракта – 600 тыс. баррелей – в объемах ежегодного белорусского потребления был сравнительно невелик, однако это было уже значительно больше, чем при предшествующих попытках найти альтернативных поставщиков. Для сравнения: в октябре 2016 года Белоруссия купила всего 84,7 тонны азербайджанской нефти для переработки на Мозырском НПЗ.

Иными словами, пробная закупка у Ирана была сигналом для России, что ставка на диверсификацию поставщиков – это не блеф.

После того как в марте 2017 года газовый кризис все же был полюбовно разрешен (Лукашенко даже назвал тогда Путина родным братом), поставки нефти в Белоруссию были восстановлены в пределах 24 млн тонн в год. За 4 месяца 2018 года Белоруссия импортировала из России 6 млн тонн нефти (плюс 7,4% к январю – апрелю 2017 года), а экспорт нефтепродуктов из Белоруссии за тот же период возрос на 28,8% – до 4,59 млн тонн. Почти 1 млн тонн горючего ушел на Украину, которая и после объявления бойкота российским НПЗ получает фактически российское по происхождению топливо, так сказать, в превращенной форме. Остальное ушло в Евросоюз и другие страны с приростом на 57,7% к тому же периоду 2017 года.

Но восстановление российских поставок не означало, что белорусские власти откажутся от идеи найти альтернативных поставщиков. В начале февраля вице-премьер Владимир Семашко на итоговой коллегии совета концерна «Белнефтехим» заявил, что белорусские НПЗ должны иметь альтернативные источники импорта нефти. А в начале июня посол Ирана в Белоруссии Мостафа Овейси сообщил о переговорах по поставкам нефти в Белоруссию. Однако эксперты сомневаются в том, что в обозримой перспективе Белоруссия сможет сколько-нибудь подвинуть российскую монополию в поставках нефти.

«Диверсификация энергобаланса и направлений импорта – «хороший тон» для любого государства: результатом этого является развитие торговых отношений, конкуренция между поставщиками, формирование приемлемых условий поставок, – комментирует Тамара Сафонова, доцент Высшей школы корпоративного управления РАНХиГС. – Стоимость российской нефти для Беларуси ниже цены Urals на европейском рынке на величину таможенной пошлины, являющейся, по сути, субсидией для белорусской экономики; с учетом действующей таможенной пошлины она составляет около 8800 руб. за тонну. Очевидно, что Белоруссия получает углеводороды для переработки на привилегированных условиях, а нивелирование таможенной пошлины приведет к стандартным условиям. Белоруссии важнее получение долгосрочных скидок на нефтяные цены от своего надежного партнера России, чем менее эффективные переговоры со множеством новых поставщиков».

Существующие сегодня условия поставок нефти в Белоруссию без экспортной пошлины – это достаточно существенная льгота, отмечает заместитель директора группы корпоративных рейтингов Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА) Василий Танурков. По его подсчетам, в рамках действующего соглашения с Белоруссией о поставках российской нефти в объеме 24 млн тонн в год при цене $75 за баррель экспортная субсидия для Белоруссии составляет порядка $3,3 млрд в год.

«Найти альтернативных поставщиков нефти для Белоруссии можно, но не имеет особого смысла, поскольку что-либо выиграть на этом невозможно: цена в любом случае будет рыночной, причем, скорее всего, даже выше, чем у российской нефти, из-за транспортных издержек, – рассуждает Танурков.

– Главный вопрос в том, можно ли в рамках Союзного государства или ЕАЭС распространить на Белоруссию отрицательный акциз для НПЗ, предполагаемый российским налоговым маневром. Думаю, что пока ответа на этот вопрос нет ни у кого, так что здесь все зависит от переговоров».

На данный момент, полагает эксперт, наиболее вероятный сценарий для Белоруссии после завершения налогового маневра – снижение топливных акцизов: «Все будет зависеть от того, насколько критичной для белорусского бюджета окажется эта мера и повышение цен на российскую нефть. Можно предположить, что повышение в результате отказа от экспортной пошлины будет растянутым во времени и достаточно медленным. Вполне возможно, в итоге белорусские власти решат, что это не сильно повлияет на инфляцию для каждого конкретного года, а в качестве компенсационной меры будет предпринято небольшое снижение акцизов».

Что касается использования механизмов ЕАЭС, то здесь горизонт возможных решений по нынешним временам весьма отдаленный. В начале 2018 года Совет Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) одобрил проект «О формировании общих рынков нефти и нефтепродуктов ЕАЭС» лишь c 2025 года, то есть существенно позже, чем предполагаемое завершение налогового маневра в России.

Однако остается такая структура, как Союзное государство России и Белоруссии, которое в последние годы пребывает в виртуальном состоянии, формально продолжая существовать.

В этом формате и проходило недавнее обсуждение «чувствительных вопросов» между Путиным и Лукашенко.

Откровенный разговор о будущем Союзного государства давно назрел, убежден руководитель центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов.

«Белоруссия долго занимала очень специфическое положение. По ценам на российские энергоресурсы она фактически входила в состав России и имела доступ к российскому рынку, оставаясь независимым государством. В результате Лукашенко начал воспринимать ситуацию и свое положение в кресле руководителя белорусского государства как нечто неизменное. Реальная же экономическая ситуация в том, что российский капитализм в состоянии организовать производство всего, что производится в Белоруссии, на своей территории. Осознание этого является составной частью нашего разворота к меркантилизму.

А Евросоюз в изделиях белорусской промышленности и сельского хозяйства не нуждается. Принять Белоруссию на правах Голландии или Австрии он не сможет – только на условиях Украины. В этой ситуации у Белоруссии есть только один путь – в состав России в натуральном виде, пока остается возможность объединения белорусского капитализма с российским на равных условиях»,

– говорит он.

Дальнейшее развитие событий будет зависеть от того, как будут взаимодействовать структурные и персональные факторы. С одной стороны, отмечает Колташов, Лукашенко на протяжении многих лет обеспечивал возможности для сохранения и развития белорусской промышленности и сельского хозяйства, но на сегодняшнем этапе достигнуты пределы экономических возможностей. Это еще несколько лет назад показал кризис, когда произошло обесценивание национальной валюты Белоруссии, а экономику страны охватила паника. В будущем возможно повторение такого кризиса, причем в еще более жестком варианте, и в этой ситуации вопрос об интеграции Белоруссии становится все более актуальным. Но все упирается в личность Лукашенко, который рассматривает это как сценарий аннексии. Хотя, полагает Колташов, если бы он провозгласил курс на воссоединение Белоруссии с Россией, то занял бы очень высокое положение в новой системе, включая множество личных бонусов.

Еще одна группа факторов связана с позицией России, у которой за последние несколько лет накопилась масса вопросов к белорусскому руководству – от уже подзабытой истории с арестом в Минске гендиректора «Уралкалия» Владислава Баумгертнера до пресловутых «белорусских креветок». Судя по высказываниям российских чиновников, масштабы контрабанды через Белоруссию вполне «промышленные».

«Белоруссия воспользовалась преимуществами зоны свободной торговли на территории Евразийского союза и в короткий срок стала крупнейшей перевалочной базой санкционной продукции на территорию России», – заявлял еще в 2017 году министр сельского хозяйства РФ Александр Ткачев. При этом реакция Лукашенко на каждое очередное обострение отношений была в целом однотипной: выторговать у России более выгодные условия торговли, в том числе в сфере энергоносителей, и недвусмысленно намекать на углубление в случае отказа «политики многовекторности» – в направлении Евросоюза, Китая, Венесуэлы и так далее.

Закономерным итогом этих телодвижений становится нарастающее недоверие, которое, подчеркивает Колташов, имеет экономическую почву.

«Контролировать процессы на территории Белоруссии Россия не может. В результате оказывается, что Белоруссии предоставляются льготы, а в ответ получаются проблемы,

– резюмирует экономист. – Белоруссия не может развиваться экономически, не будучи частью единого большого рынка. Но она стремится взять от этого рынка все плюсы, а не минусы – так не бывает, и этого уже не хочет Москва. Нужна глубокая интеграция, а не поверхностные соглашения, которые приводят к негативным последствиям. Белоруссия пытается сохранить эти соглашения, оказывая давление на Россию, но по вопросам глубокой интеграции Лукашенко разговаривать не готов».