100-летие красного террора. Красный террор на Крайнем Севере

21 февраля 1920 года Красная Армия вошла в Архангельск, и сразу же началась расправа.

«Целое лето город стонал под гнетом террора, – читаем у С. П. Мельгунова. – У меня нет цифр, сколько было убито, знаю, что все 800 офицеров, которым правительство Миллера предложило ехать в Лондон по Мурманской железной дороге, а само уехало на ледоколе, были убиты в первую очередь». Главные расстрелы шли в Холмогорах. 
Жители Архангельска с ужасом вспоминали о них. Приведём свидетельство К. П. Гемп, почетной гражданки города: 
«Офицеров собирали на Пинеге, так как бои шли в основном там. Был арестован цвет архангельского офицерства и увезён в Москву в Бутырку. Там вспыхнул тиф, сыпняк. Часть сыпняковцев расстреляли, а остальную отправили в Архангельск, без провизии и воды. Высадили в Исакогорке. Все бросились к реке. Был отдан приказ: «Стрелять по ногам». Тех, кто не был ранен, посадили на судно и привезли в Архангельск. Я от этих моих знакомых, 20–22-летних, получила ряд писем (как их взяли на Пинеге, о Бутырке и т. д.). Их отправили на Север, чтобы уничтожить. Среди них были – Володя Голубцов, только кончивший юридический факультет Санкт-Петербургского университета, Матвей Корельский – тоже студент-юрист, Володя Минейко – мой брат 22 лет, только что кончивший естественный факультет. От каждого из них я получила по письму. Они просили «хотя бы сухарей». Их высадили на пристани у Холодильника, и здесь они вповалку лежали два дня. Затем их провели с холодильника на Оперную пристань по Павлина Виноградова. Архангелогородцы пытались что-то сунуть им из еды, но «милосердный коммунистический конвой» палил из винтовок по матерям, сёстрам. Так мы впервые познакомились с коммунистическим конвоем. Этим конвоем командовал Валюшис. Он сорвал у меня с руки обручальное кольцо, у бабушки кольца с ушей. Арестованных погрузили на две баржи и два речных парохода, они и потащили баржи в Холмогоры. Здесь, на берегу, их и расстреляли. Часть трупов столкнули в реку, а часть зарыли».
Это свидетельство относится к июню 1920 году. А вот и август: 
«После прихода красных в феврале 1920 г. все офицеры должны были зарегистрироваться. Часть их расстреляли на Мхах. Другую часть погрузили на 2 баржи, погнали их к острову Ельники, напротив Верхней Койдукурьи. Те, кто были в первой, – сами выкопали себе могилы и тут же были расстреляны из пулемётов. Находившиеся во второй – взбунтовались, некоторые бросились вплавь, но спастись вряд ли кому удалось. Сейчас остров подмывается, обнажая человеческие черепа и кости». 

Отметим, что в фондах ГААО сохранились списки офицеров, служивших у белых и оказавшихся в плену и зарегистрировавшихся у советских властей. Указаны 2 028 человек. Их чины и должности. У осужденных – за что и кем осуждены. Среди пленных встречаем известные фамилии: командующий войсками Архангельского железнодорожного фронта генерал-майор Б. Н. Вуличевич, начальник снабжения Северной области генерал-лейтенант П. А. Баранов, начальник Онежского района генерал-майор В. И. Замшин, а также бывший врид. начальника оперативного отдела штаба БВО полковник Генштаба К. К. Витковский.
К осени 1920 года Холмогорский концентрационный лагерь превратился в главную тюрьму советской России. В конце 1920 года сюда стали прибывать тысячи заключённых из числа захваченных на Кавказе и в Крыму армий Деникина и Врангеля и многих других мест России. В январе – феврале 1921 года здесь были убиты 11 тысяч человек. В Холмогорский концлагерь были отправлены арестованные в Петрограде в октябре 1920 – феврале 1921 года антибольшевистски настроенные студенты.
Одновременно начались расстрелы русских офицеров в Архангельске, Холмогорах, Пертоминске.
Длинные списки расстрелянных хранятся в Государственном архиве Архангельской области.
Уже 14 марта, когда матросы в Кронштадте еще отчаянно сопротивлялись, и советская власть, как выразился Л. Д. Троцкий, «висела на волоске», в Архангельске на заседании тройки Особого отдела охраны северных границ под председательством 3. Б. Кацнельсона были приговорены к расстрелу две группы пленных офицеров. По первой группе из 20 человек постановили: 
«Принимая во внимание неисправимость означенных кровавых белогвардейцев, ярую ненависть к рабоче-крестьянской власти, усиленную их агитацию за выступление среди заключённых в связи с кронштадтскими событиями – всех расстрелять». 
Вторую группу офицеров из 14 человек приговорили к расстрелу, просто признав их «подлежащими ликвидации», как ярых врагов советской власти.
Поперёк списка расстрелянных, среди которых один генерал, девять полковников, один генерал-атаман, стоит печать: «Президиум губисполкома и губкома утверждает. Кулаков. Секретарь губкома Соловьёв. 15 марта».
Подлежащие расстрелу по этому списку офицеры содержались в губисправдоме... Затем приступили к расстрелам в Холмогорском и Пертоминском концлагерях.
19 марта та же тройка, с той же формулировкой, по тому же делу № 116 постановила расстрелять еще 61 офицера. Приговор вновь утвердил председатель Архангельского губисполкома 25-летний Н. Я. Кулаков. (Смертный приговор Н. Я. Кулакову и И. П. Соловьёву, судя по датам их смерти, утвердили в 1937 году).
28 марта все повторилось вновь. На этот раз к расстрелу приговорили 81 офицера. В тот же день список был утверждён секретарём губернского комитета РКП(б) И. П. Соловьёвым и председателем губисполкома Н. Я. Кулаковым.
5 апреля те же люди утвердили список на расстрел ещё 65 офицеров, 15 апреля – список из 105 человек.
На следующий день президиум губисполкома утвердил секретные протоколы заседаний «тройки» (в которую, кроме 3. Кацнельсона, входили В. М. Виленчик и H. О. Норинский) от 14, 19 и 28 марта, 4 апреля 1921 года.
Кроме того, 17 марта Архангельский губисполком в составе Н. Я. Кулакова, И. В. Богового, Н. Нацаренуса, Прищемихина, С. К. Попова обсудил вопрос:

«Об утверждении списка на 34 белогвардейских офицеров, активных контрреволюционеров, приготовляющихся к активному выступлению против советской власти и приговоренных губернской Чрезвычайной комиссией к высшей мере наказания – расстрелу».
29 апреля те же пятеро членов губисполкома вместе с «тройкой» 3. Кацнельсона на своём заседании слушали вопрос «об отказе выйти на работу, требуя усиления пайка, заключенных белогвардейцев в Пертоминском концлагере в количестве 70 человек, согласно списку ниже сего (далее идёт перечисление 70 фамилий – Ю. Д.) постановили: 
«Всех означенных 70 белогвардейцев расстрелять. Действия коменданта лагеря признать правильными и расстрел утвердить ввиду опасности их».
Таким образом, в результате только 6 заседаний Архангельского губисполкома и губкома РКП(б) в марте – апреле 1921 года расстреляли 540 русских офицеров. А сколько ещё было «заседаний» такого рода…
...
В сентябре 1920 года корреспондент пражской газеты «Воля России» писал из Христиании: 
«Подтверждается известие, что в Архангельске комиссар ЧК Кедров, собрав до 1 200 человек арестованных офицеров, партизан, интеллигентов и т. д., посадил их на баржу и вблизи Холмогор расстрелял из орудий и пулемётов. Сотни (до 600 человек) были перебиты, искалечены и утонули.  

В августе – грандиозная облава. Арестовано около 700 человек. Преимущественно женщин. Все предаются военно-полевому суду за толки об иностранном вмешательстве и за распространение слухов, сеющих недовольство существующим строем.  Власть в руках чрезвычаек. В Мурманске их шесть, а в Архангельске и того больше. Массовый арест педагогов . В Шенкурском уезде опять этим летом вспыхнуло восстание, но было беспощадно подавлено с применением артиллерии . Крестьянство относится к Советской власти, безусловно, отрицательно.  Городское население превращено буквально в рабов, так как большинство работает за те или иные провинности на принудительных работах.  Из сколько-нибудь заметных общественных работников (небольшевистского направления) все или расстреляны, или скрываются, или сидят в Архангельске, Вологде и Москве…  Кооперации, конечно, никакой. О кооперативах есть сведения, что член Правления «Лесорубов» Шестаков – расстрелян. И. Ф. Дегтев отбывал наказание в тюрьме, а затем увезён в Шенкурск на суд. Председатель земской губернской управы Скоморохов П. П. (социалист-революционер) был приговорён к расстрелу, но помилован и осужден на 25 лет каторжных работ. Есть слухи, что работает тайная «Крестьянская партия».  Люди, бежавшие из России, производят и сейчас впечатление ненормальных, измучены и физически и нравственно, так что разговор с ними труден». 
В ноябре 1920 года «Воля России» поместила две корреспонденции того же автора. 
«… советский Дубасов – комиссар Кедров – кончил свою карьеру помешательством, не выдержав холмогорской бойни, где по его приказу, целые сотни выстраивались, раздавался приказ раздеться догола, и перед могилами шеренги мужиков расстреливали из пулемётов. Комиссией врачей Кедров признан сумасшедшим и заключён в московском доме умалишённых.  А в Холмогорах народ три раза бунтовался. Теперь там лагерь принудиловцев и самые главные расстрелы. Много женщин сошло с ума.  В сентябре был день красной расправы в Холмогорах. Расстреляли больше 2 000 человек. Всё больше из крестьян и казаков с юга. Интеллигентов почти уже не расстреливают, их мало».² 
«И белые, и красные эксперименты для самого крестьянского населения Севера дали одинаково ужасные результаты. Заваренная здесь иностранными генералами каша кончилась шеренгами голых мужиков, которых глава архангельских чрезвычаек Кедров истреблял из пулемётов, выстроив их около могил. И народ начинает ненавидеть генералов уже за то, что они предали его в кедровские лапы.  Есть волости, где истреблено и вымерло до 60-70 процентов всего населения. Истребление русского населения идёт с лихорадочной поспешностью. Надо спешить с помощью. Иначе здесь будет мёртвая пустыня и даже придти будет не к чему…».

Юрий Дойков Памятная книжка Красный террор в советской Арктике 1920–1923