100-летие красного террора. Холмогорский ЛПР.

новая дискуссия Дискуссия  305

С. Мальсагов в своей книге пишет, что в Холмогоры людей доставляли «из всех уголков России». Это под­тверждает и Ю. Дойков: в конце 1920 г. там оказались тысячи солдат из армий Деникина и Врангеля, доставленных с Кавказа, Крыма и др. И арестанты все продолжали прибывать: зимой 1920-1921 гг. -антибольшевистски настроенные студенты из Петрограда; в авгус­те 1921 г. — командный состав Балтийского флота и многие другие. Ю. Дойков считает, что массовые расстрелы начались с 14 марта 1921 г. в Архангельском губисправдоме, а после этого - в Холмо­горском и Пертоминском лагерях. В статье «Предшественники Соловков», со ссылкой на зарубежных авторов (С. Жабу из Парижа и А. Клингера из Берлина2'), он сообщает, что в январе-феврале 1921 г. в Холомогорах было убито 11 тыс. человек. Основанием для рас­стрела были Постановления Президиума Губисполкома и Губкома. Вот одно из них: «Принимая во внимание неисправимость озна­ченных кровавых белогвардейцев, ярую ненависть к рабоче-крес тъянской власти, усиленную их агитацию за выступление среди заключенных с связи с кронштадтскими событиями — всех рас­стрелять». По решению только шести заседаний в марте-апреле 1921 г. в Холмогорском и Пертоминском лагерях расстреляно 540 русских офицеров. Среди них: генерал-лейтенанты Марков П.А., Муравьев A.M., Протопопов П.Н., Таранов В.И.; генерал-майор Малышиханов А.В.; генералы Абрамов К.С., Гельфрейх П.О., Кос-тырев П.Н., Масловский И.А., Михайлов КН., Толстихин И.Н.; 84 полковника; князь Андронников Р.В.; войсковой старшина Го­лубев В.Я.

С. Мельгунов в «Красном терроре» пишет, что «до мая 1921 г. лагеря в Холмогорах, как такового, просто-напросто не было». Действительно власти официально приступили к организации в Холмогорах концлагеря-1 (далее Архангельский губернский ЛПР), лишь в мае 1921 г. Лагерь дислоцировался в южной части Холмогор на территории Успенского женского монастыря и соборного комп­лекса, отделение - в бывшем монастырском скиту в деревне Товра. Комендантом лагеря «для пользы службы» назначен 20 июня 1921 г. сотрудник 1-го разряда секретно-оперативного отдела Архгубчека Бачулис.

Об этом коменданте С. Мельгунов пишет со слов человека, ко­торый (когда слухи о «лагере смерти» дошли до Москвы) специаль­но ездил на далекий Север, чтобы выяснить, как помочь несчаст­ным людям: «Б бытность комендантом Бачулиса, человека крайне жестокого, немало людей было расстреляно за ничтожнейшие провинности. Про него рассказывают жуткие вещи. Говорят, буд­то он разделял заключенных на десятки и за провинность одного наказывал весь десяток. Рассказывают, будто как-то один из за­ключенных бежал, его не могли поймать, и девять остальных были расстреляны. Затем бежавшего поймали, присудили к расстрелу, привели к вырытой могиле; комендант с бранью собственноручно ударяет его по голове так сильно, что тот, оглушенный, падает в могилу, и его, полуживого еще, засыпают землей. Этот случай был рассказан одним из надзирателей».

Условия содержания заключенных описаны С. Мальсаговым: «Люди направлялись туда из всех уголков России и должны были жить в наскоро выстроенных бараках. Это были никогда не отап­ливаемые, даже в самую сильную зимнюю стужу, помещения (когда температура в этих северных широтах снижалась до —50, -60 градусов по Цельсию, от 90—110° по Фаренгейту). Заключенным выдавался следующий паек: одна картофелина на завтрак, картофельные очистки, сваренные в воде, на обед и одна карто­фелина на ужин. Ни кусочка хлеба, ни унции сахара, не говоря уже о мясе или масле. И эти люди, доведенные муками голода до отча­яния, поедали кору на деревьях. Они вынуждены были из-за пыток и расстрелов соглашаться выполнять самую тяжелую работу: корчевать пни, работать в каменоломнях, сплавлять лес. Им было категорически запрещено переписываться со своими родными или получать от них посылки с едой или одеждой. Все письма уничто­жались. А пища и прочее пожирались и использовались лагерной охраной». Автор пишет, что, если новоприбывший был прилично одет, его расстреливали тут же, чтобы поскорее забрать одежду. Тех, кто избежал расстрела, чекисты уничтожали непосильным трудом. Когда заключенных вели на работу мимо жилых домов, то местные бросали им хлеб. Чекисты изменили маршрут, стали во­дить колонны через густой лес и болота. За мизерный паек женщи­ны и старики работали по двенадцать часов, найти в поле гнилой картофель было большой удачей, его с жадностью сырым поедали на месте.
По словам С. Мальсагова, «высшее начальство в этих лагерях назначалось Москвой и исполняло предписания, полученные отту­да. Средний и низший персонал состоял из арестованных чекистов, которые были сосланы по причине слишком очевидного грабежа, взяточничества, пьянства и других нарушений. Эти ребята, поте­ряв выгодные должности в Чрезвычайных комиссиях центральной России, свою неимоверную злость с неописуемой жестокостью вымещали на лагерных заключенных». Особенно свирепствовал помощник коменданта лагеря поляк Квициньский, на совести ко­торого «ужасы» «Белого дома» (бывшего имения в окрестностях Холмогор, покинутого владельцами). По распоряжению этого па­лача-садиста в доме с 1920 г. и до конца 1922 г. ежедневно расстре­ливали людей, тела казненных не убирали. За два года трупами были наполнены все помещения до самого потолка. Автор пишет: «Две тысячи матросов из Кронштадта были расстреляны в три дня. Запах разложившихся тел отравлял воздух на целые кило­метры вокруг. Смрад, который не уменьшался ни днем, ни ночью, заставлял заключенных в лагере задыхаться и даже терять со­знание. Три четверти жителей города Холмогоры оказались не в состоянии вынести все это и покинули свои дома».

Этот дом упоминает в своей книге и С. Мельгунов. Он пишет: «В Холмогорском лагере наряду с темным карцером и специальной холодной башней есть ещё особый «Белый Дом». Это специаль­ная изоляция для некоторых провинившихся. В маленькой комнате (даже без уборной) заключено бывает до 40 человек». Автор сооб­щает о больных сыпным тифом, которые валялись там без всякой помощи дней по десять до кризиса, а «некоторые просидели больше месяца, заболели тифом и кончили психическим расстройством... При безнаказанности начальства заключенным опасно жаловать­ся даже в тех редких случаях, когда это возможно».

Из книги С. Мальсагова известно о разных методах уничто­жения заключенных, которые практиковали чекисты. Например, когда прибывала новая большая партия, и появлялась острая не­обходимость в камерах, «они входили к заключенным и, указывая на будущие жертвы, произносили: один, два, три. «Один» значило, что заключенный будет расстрелян в тот же день, «два» — его расстреляют завтра, «три» —казнят послезавтра». Со ссылкой на свидетельства очевидцев автор пишет: «Около 10000 человек были расстреляны в Холмогорах и Пертоминске. Как это ни ужасно, но в этой цифре нет ничего поразительного. Ибо в течение трех лет подряд до своего расформирования эти лагеря составляли главную тюрьму всей Советской России. В огромные этапы из всех уголков европейской и азиатской России попадали те, кого по каким-либо причинам было нежелательно убивать на месте, например, все те, кто был «амнистирован» местными властями». По словам авто­ра, тысячи людей палачи утопили в Холмогорах (и Пертоминске): «В 1921 г. 4000 бывших офицеров и солдат армии Врангеля были погружены на баржу, и это судно чекисты потопили в устье Дви­ны. Те, которые были еще в состоянии удержаться на поверхнос­ти воды, были расстреляны. В 1922 г. несколько барж загрузили заключенными, которых потопили в Двине прямо на глазах у всех. Несчастные пассажиры с других, непотопленных барж, среди ко­торых было много женщин, были высажены на одном из островов около Холмогор и расстреляны из пулеметов прямо с барж. Массо­вые убийства на этом острове продолжались довольно долго. Как и «Белый дом», он был завален трупами».

В 1922 г. в Холмогорский ЛПР был заключен Василий Алексе­евич Рычков, уроженец и житель Верхних Матигор деревни Надручей. По словам его дочери Екатерины Лутковой, он был мас­теровым, грамотным, не боялся смело высказываться. Осудили по доносу на три года принудработ. В лагере делал мебель для началь­ства, столярничал в бывшей монастырской часовне, трудился на совесть, и получал иногда поблажки. По субботам его отпускали помыться в бане (до Матигор всего семь километров). Дома он по секрету сказал однажды, что их «гоняли» на реку собирать трупы, что они доверху нагружали карбасы и делали по несколько рейсов. По словам отца, баржи с врагами советской власти приходили из Архангельска, заводили их напротив Холмогор недалеко от Ухтострова, расстреливали прямо на баржах. Многие прыгали в реку, но их все равно добивали... В.А. Рычков умер в лагере 43 лет, реаби­литирован посмертно.

С. Мельгунов пишет в своей книге, что расстрелы под Холмогорами, «это зверство в действительности в данном случае было гуманно, ибо открытый впоследствии Холмогорский лагерь, полу­чивший наименование «Лагеря смерти» означал для заключенных медленное умирание в атмосфере полной приниженности и наси­лия». Избежавшие расстрела гибли в лагере от голода и болезней. У К. Гемп под Холмогорами расстрелян брат, а мама Надежда Ми­хайловна Минейко (выпускница Петербургской консерватории и ученица Римского-Корсакова) «за то, что играла на «фортепьянах», вместо того, чтобы идти служить народу, была посажена в Холмогорский лагерь принудработ, сгинула от тифа в 1921 г.».
В конце июля 1922 г. в Холмогоры для инспекции лагеря прибы­ла московская комиссия во главе с Фельдманом. От увиденного и услышанного Фельдман пришел в ужас. Он расстрелял комендан­та лагеря, а помощников и прочий персонал отправил для рассле­дования в столицу (но все чекисты были помилованы и получили ответственные должности в учреждениях ГПУ в южной России). Фельдман, понимая, что «белый дом» и десятки тысяч трупов - это «груз на совести Москвы», распорядился все сжечь. Но следы пре­ступлений находят до сих пор. Так, в октябре 2006 г. на территории храмового комплекса в ходе работ по прокладке кабеля была обна­ружена братская могила с останками, их упаковали в 18 мешков. В большем количестве были обнаружены останки в 1980-х гг., тог­да с трудом хватило двух телег, чтобы вывезти их и захоронить. В Холмогорском лагере находился в заключении известный российс­кий новомученик архимандрит Соловецкого монастыря Вениамин (Кононов). Православная община села Холмогоры планирует на месте обнаружения останков установить поклонный крест.

О первых советских лагерях принудительных работ на Архангельском Севере (опыт систематизации источников и литературы)
Т.Ф. Мельник

• -0.04 / 9