ГУЛАГ в первые дни войны

ГУЛАГ в первые дни войны.
В структуре ГУЛАГа (в первые дни войны) царил хаос. В Прибалтике и восточной Польше началась паника среди сотрудников УИС. Порядок восстановили только через месяц.
4 июля 1941 года заместитель наркома Чернышов и начальник Тюремного управления НКВД М. И. Никольский представили наркому Берии свои предложения по эвакуации тюрем, согласно которым вывозу в тыл подлежали только подследственные заключенные; женщины с детьми, беременные, несовершеннолетние заключенные (за исключением диверсантов, шпионов, бандитов и т. п. опасных преступников) подлежали освобождению; освобождались и осужденные по указам от 26 июня, 10 августа, 28 декабря 1940-го и от 9 апреля 1941-го, а также те осужденные за маловажные, бытовые и служебные преступления, кто не считался социально-опасным, с использованием их на работах оборонного характера по указанию военного командования с досрочным освобождением в момент эвакуации охраны тюрьмы [Цитирую полностью:
Документ 10
Докладная заместителя Народного комиссара внутренних дел СССР и начальника Тюремного управления НКВД СССР Народному комиссару внутренних дел СССР с предложениями относительно порядка разгрузки тюрем прифронтовой полосы. 4 июля 1941 г.
4 июля 1941 р.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР тов. БЕРИЯ
Дальнейший вывоз заключенных из тюрем прифронтовой полосы, как вновь арестованных после проведенной эвакуации тюрем, так и в порядке расширения зоны эвакуации, считаем нецелесообразным, ввиду крайнего переполнения тыловых тюрем.
Необходимо предоставить начальникам УНКГБ и УНКВД (совместно), в каждом отдельном случае, по согласованию с военным командованием решать вопрос о разгрузке тюрьмы от заключенных в следующем порядке:
1.Вывозу в тыл подлежат только подследственные заключенные, в отношении которых дальнейшее следствие необходимо для раскрытия диверсионных, шпионских и террористических организаций и агентуры врага.
2.Женщин с детьми при них, беременных и несовершеннолетних, за исключением диверсантов, шпионов, бандитов и т.п. особо опасных — освобождать.
3. Всех осужденных по Указам Президиума Верховного Совета СССР от 26.6, 10.8 и 28.12 — 1940 г. и 9.4 с.г., а также тех осужденных за бытовые, служебные и другие маловажные преступления, или подследственных по делам о таких преступлениях, которые не являются социально опасными, использовать организованно на работах оборонного характера по указанию военного командования, с досрочным освобождением в момент эвакуации охраны тюрьмы.
4. Ко всем остальным заключенным (в том числе дезертирам) применять ВМН — расстрел.
Просим Ваших указаний.
ЗАМ. НАРОДНОГО КОМИССАРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР (ЧЕРНЫШОВ)
НАЧАЛЬНИК ТЮРЕМНОГО УПРАВЛЕНИЯ (НИКОЛЬСКИЙ)
„4“ июля 1941 г.
ГАРФ. Ф. 9413, оп. 16, д. 9, листы 66—67»].

Ко всем остальным заключенным (в том числе дезертирам) должны были применить высшую меру наказания (в первый же день войны войска НКВД начали расстреливать заключенных в тюрьмах Львова — польско-украинского города, который стал прифронтовым. Тем временем город охватило восстание украинских националистов, и чекистам пришлось покинуть тюрьмы. Ободренная внезапным отсутствием охраны и приближающейся канонадой, часть заключенных тюрьмы Бригидки в центре Львова вырвалась на свободу. Другие побоялись выходить, думая, что охранники могут стоять за воротами и дожидаться предлога расстрелять беглецов. В ходе эвакуации к январю 1942-го было расстреляно 9817 заключенных, из них в Белоруссии — 530 человек, на Украине — 8789, в Эстонии — 205, в Орловской области — 291 человек. Только из тюрем Львовской области «убыло по 1-й категории» 2464 человека, из тюрем Дрогобычской области — 1101, Станиславской области — 1000 человек; из тюрьмы города Ошмяны в Белоруссии «убыло по 1-й категории» 30 заключенных, из тюрьмы города Глубокое — около 600 человек). События развивались достаточно стремительно. 7 июля специальным письмом Чернышов и Наседкин на имя наркома сообщали следующее: «в связи с эвакуацией заключенных из лагерей, колоний и спецточек ГУАСа прифронтовой полосы и невозможностью в ряде пунктов получения вагонов для перевозок, создались серьезные затруднения с передвижением заключенных».
Так, на Украине двигаются пешком заключенные в числе 40 тысяч человек, из Западной Белоруссии одиночным и организованным порядком также двигаются пешком до 20 тысяч человек. Заключенные заполняют шоссейные дороги, затрудняя передвижение воинских частей и эвакуируемых жителей», и повторили свои предложения «по необходимости освобождать от дальнейшего отбытия наказания» тех, кто не относился к «контрреволюционерам, бандитам, рецидивистам и другим особоопасным преступникам», — всего около 100 тысяч человек.
М. Штейнберг, политическая заключенная, арестованная в 1941 году по второму разу, описывает эвакуацию из Кировоградской тюрьмы: «Все было ослепительно залито солнцем. В полдень оно стало невыносимым. Ведь это Украина, август месяц. Было примерно 35 градусов жары. Шло огромное количество людей, и над этой толпой стояло марево пыли, марево. Дышать было не просто нечем, дышать было невозможно… В руках у каждого был узел. Несла и я свой. Взяла с собой даже телогрейку. Без телогрейки очень трудно прожить заключенному. Это и подушка, и подстилка, и укрытие — все. Ведь в подавляющем большинстве тюрем нет ни коек, ни матрацев, ни белья. Но когда мы по этой жаре прошли 30 километров, я свой узел тихонько положила на обочину. Ничего себе не оставила, ни ниточки. Поняла, что мне уже ничего не донести. Так же поступило огромное большинство женщин. Но те, кто не бросил свои узлы после первых 30 км, бросили их после 130 км. До места никто ничего не донес. Когда прошли еще 20 км, я сняла туфли и бросила их».
Всех освобождаемых из-под стражи заключенных при этом предлагалось «обязать явкой в соответствующие военкоматы для призыва в армию».
А вот что вспоминает Л. Разгон:
«Предприятие куда-нибудь эвакуировалось. Конечно, вместе с «рабсилой». Хорошо еще, если на этом же заводе работала мать, сестра, кто-нибудь из родных. Ну а если мать была ткачихой, а ее девочка точила снаряды? На новом месте было холодно, голодно, неустроенно. Многие дети и подростки не выдерживали этого и, поддавшись естественному инстинкту, сбегали «к маме». И тогда их арестовывали, сажали в тюрьму, судили, давали пять лет и отправляли в лагерь… В сорок втором году в лагерь начали поступать целые партии детей» [Белтов Э. Второй фронт Иосифа Сталина. - http://lib.rus.ec/b/6068/read].
Три года спустя в докладе «О работе ГУЛАГа за годы войны (1941–1944)» тогдашний начальник ГУЛАГа Виктор Наседкин сказал, что эта эвакуация «в основном была проведена организованно». Ее планы, заявил он, разрабатывались ГУЛАГом «в увязке с перебазированием промышленности».
При этом «в связи с известными транспортными затруднениями значительная масса заключенных эвакуировалась пешим порядком». На самом деле никаких планов эвакуации не было, она проводилась в лихорадке и панике [История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах. Т. 6. Восстания, бунты и забастовки заключенных. Отв. ред. и сост. В. А. Козлов. Сост. О. В. Лавинская. М.: РОССПЭН, 2004.].
http://www.history-ryazan.ru/node/7653