История Великой Отечественной войны.
324,904
2,565
|
Удаленный пользователь |
| 17 авг 2018 08:51:05 |
Часть 3
новая дискуссия Дискуссия 99| Говорили ли вы с ним о том, что приключилось под Мальмеди? Да, часто и подолгу. Разрешите мне просто сказать, что я не видел чего-либо такого в том, что случилось на том перекрестке дорог. И Пайпер не видел. Немало американцев было убито во время короткого боя. Взяли пленных. После того, как их разоружили, танки продолжили движение вперед, тогда как пленных отправили в тыл. Когда другие следовавшие за наступавшими машины прибыли на место, некоторые пленные снова были с оружием. Открыли огонь. Это вкратце то, что мне рассказывал Пайпер. Я бы тоже открыл огонь по вооруженному противнику. Все мы знаем, что случилось во время судебного процесса, сегодня данные о случившихся фактах находятся в открытом доступе, если кто то пожелает с ними. Однако люди повторяют историю о Мальмеди снова и снова. Йоахим Пайпер был офицером, который произвел на меня наибольшее впечатление на фоне всех, кого я когда-либо встречал. Очень опытный боец с большой харизмой и сильным характером. Преступления совершались отдельными людьми с обеих сторон. Американцы постоянно расстреливали пленных немцев, но ни один из них не был за это наказан. Будучи единственным родом войск, который носил черную форму и черепа на воротнике, мы отлично знали, что могло случиться с нами, попади мы в руки противника. Еще раз скажу, что об этих фактах легко узнать тому, кто захочет найти данные о них. Это все, что я могу сказать по этому поводу в настоящий момент. Чтобы разрядить ситуацию – была история, касающаяся пленного американца, которую я никогда не забуду… Расскажите ее! Думаю, это было в январе, и опять в районе Фуа. Мне с моей самоходкой приказали охранять перекресток дорог вскоре после боя, который произошел неподалеку. Мы сидели в машине, мой люк был открыт, и мы курили наши последние сигареты, когда услышали стук – кто-то случал по машине камнем или чем-то твердым. Ожидая увидеть немецкого солдата, я встал, выглянул из машины и увидел американского солдата без каски и оружия, говорившего мне что-то по-английски. Я вообще ничего не понял, поэтому позвал моего радиста, который работал до войны в одном из отелей Лондона и свободно говорил поанглийски. Он был крайне удивлен, обнаружив, что тоже совершенно не понимает американца! Мы продолжили беседу при помощи жестов, и тут неожиданно попали под огонь американских минометов. Если бы существовала голливудская версия этих событий, в ней я бы, вероятно, сразу же застрелил бы американца. Однако вместо этого мы затащили его в наш тесный боевой отсек. Здесь мы медленно начали понимать друг друга. Американец по-доброму разделил с нами свою пачку сигарет. Припоминаю, что он был сельскохозяйственным рабочим, но забыл, откуда. Когда обстрел закончился, мы сказали ему, в каком направлении идти и как долго. Ему сказали, чтобы он поднял руки, когда увидит первого же немецкого пехотинца, который и возьмет его в плен. Когда он исчез в лесу, за нами, я попытался немного поспать. Примерно через час кто-то опять постучал по танку снаружи – это был мой американский приятель. Он пошел по направлению, которое мы ему показали, но так и не встретил немецких пехотинцев. У нас не было возможности возиться с пленным, поэтому, без особых раздумий, я попросил моего радиста сказать парню, чтобы он шел в противоположном направлении, и чтобы он не поднимал руки, когда увидит американцев. Больше никогда я не видел подобной улыбки… Он потопал прочь и больше возвращался. Я часто думал о том, что с ним случилось дальше… Были ли у вас потери от атак союзной авиации? В моем отделении не было, но в других были потери от атак штурмовиков союзников. Был период в рождественские дни 1944 г., когда они были очень активны, и потом опять в середине января. Примерно в то время я чуть было не погиб. Не могу вспомнить точное местоположение, но опять это было где-то в районе Новиль-Фуа. Было раннее утро, мы продвигались по асфальтированной дороге. Я стоял, высунувшись из командирского люка и, полагаю, не был начеку в той степени, в которой было необходимо. Неожиданно я услышал звук мотора, явно исходивший от самолета. Я взглянул вверх: облака только начинали рассеиваться, и высоко в небе я увидел делавший круги самолет. Он был далеко, или мне так показалось. Мы продолжили движение на большой скорости и, когда мы поднимались вверх по склону, я почувствовал, что шум мотора стал громче. Как я уже говорил, все мы очень устали и, я полагаю, я каким-то образом потерял чувствительность к происходящему в тот момент. Мы поднялись по склону, затем спустились вниз по противоположному спуску, и буквально мгновения спустя гул мотора оглушил меня. Все это случилось в течение секунд. Вражеский штурмовик пролетел над гребнем за нашей спиной и, клянусь вам, он находился не более чем в 5-6 метрах над землей. Помню, как я завопил: «Дерьмо! Стой, Карл!/Scheisse! Halt an Karl!», и мой механик-водитель немедленно среагировал, остановив наш Штуг. В этот самый момент две или три ракеты воткнулись в землю в метре или около того прямо перед нашей машиной. Взрыв был такой силы, что ее переднюю часть приподняло над землей сантиметров на 20-30. Штурмовик, думаю, это был англичанин, прошел у меня над головой так низко, что я уже ждал, что он снесет мне голову… Он пошел вверх и исчез в облаках. Скажу вам, что после этого мы все сразу проснулись… *Примечание: Возможно, ветеран спутал даты, а может, и просто преувеличил урон, нанесенный его ротой наступающим американцам. В хрониках американских частей, наступавших в секторе фронта Новиль-Фуа к северо-северо-востоку от Бастони, упоминается атака 8 немецких танков и пехоты напротив деревни Фуа в 9.30 утра 14 января, которая вынудила американцев из 506-го Полка 101-й Воздушнодесантной Дивизии отступить. Однако уже утром в Фуа вошли солдаты 1-й Роты 2-го Батальона при поддержке танков, а около полудня солдаты 2-го Батальона заняли деревню Кобрю (Cobru), расположенную между Фуа и Новилем. https://www.506infantry.org/library/photogr...s/final-attack/ Вечером 14-го января танкисты 11-й Танковой Дивизии армии США попали в засаду на окраине городка Новиль, и потеряли, вероятно, несколько боевых машин. Об этой засаде рассказал танкист Тед Хартман (Ted Hartman). Окончательной датой захвата городка Новиль обычно называют 16 января 1945 г., Дополнение из другого интервью. колько раз вас подбивали? В России меня подбивали семь раз. И два раза на западе, американцы. А сколько танков вы подбили? Я не знаю. Дело обстоит так. Между командирами танков всегда были споры, кто подбил какой танк. Например, появляется Т-34. Все, конечно, начинают по нему стрелять, самостоятельно, без приказа командира роты. Один выстрелил, второй – танк остановился и задымил. Итого, подбит один танк, а отчётов о подбитом танке – два. Обычно было так, что мы подбивали 12 или 17 танков, а отчётов о подбитых танках всегда было 20 или 25. Когда мы осматривали подбитые танки, в них часто было шесть или восемь дырок, и каждый говорил, что это моя. Однажды я с 300 метров подбил Т-34. Я абсолютно точно это видел, но четыре или пять командиров танков имели на него виды. В целом, я бы сказал, что я подбил примерно 50 танков. Точнее я не знаю. У вас золотой знак за ранения, сколько раз вас ранило? Семь раз. Пять раз на востоке и два на западе, несколько раз я горел. Если сравнивать западный и восточный фронт, где было тяжелее, какая была разница? На востоке было гораздо тяжелее. На востоке против русских было гораздо сложнее, из-за всего способа ведения войны, танковой тактики, качества противника. Легче было на западе, но качество оружия у американцев, конечно, было лучше. У американцев была великолепнейшая артиллерия. Ни наша, ни русская артиллерия не может с ней сравниться. Американцы были в состоянии делать своей артиллерией вещи, про которые мы даже не догадывались, что такое возможно. В Альтенкирхене, в самом конце войны, я стрелял по скоплению американских танков. Я, вероятно, успел сделать по ним 10 выстрелов, после этого по мне начал стрелять американский артиллерийский батальон, это было как в аду, так быстро они открыли по мне огонь и так интенсивно стреляли. От леса, в котором я стоял ничего не осталось, ни одного дерева. Они стреляли ещё 15 минут после того, как я оттуда ушёл. 20 июля 1944 года, покушение на Гитлера. Что вы об этом слышали, и какое у вас к этому было отношение? Я был возмущён. На войне, в момент, когда речь идёт о выживании народа, нельзя устранять руководство. Точно также как во время войны нельзя было убивать Сталина. Эта организация заговорщиков внесла свою лепту в то, что мы проиграли войну. Из-за этой предательской организации погибли тысячи немецких солдат. Для меня люди, которые устроили 20-е июля, это не герои, это предатели. Всё, для меня вопрос закрыт. Предположим, что вы на Pz.IV. С какой дистанции вы бы открыли огонь по Т-34? Pz.IV с пушкой L-48 уверенно поражал Т-34 с дистанции восьмисот метров. Сейчас в Германии, в целом, считается, что Т-34 был феноменом, что мы ничем не могли его подбить. И ничего не делается для того, чтобы преодолеть это заблуждение. Для Pz.III это частично верно, в 1941-м и весной 1942-го года основная часть Pz.III была с короткой 5-сантиметровой пушкой. Её снаряд не мог пробить Т-34 даже с 300 метров. Поэтому возникла эта легенда. Но оружие развивалось дальше и, когда появился Pz.IV с пушкой L-48, мы постепенно узнавали, что мы можем подбить Т-34 с 600 метров, потом с 700 метров и так далее. Потом мы поняли, что мы уверенно поражаем Т-34 с дистанции восьмисот метров. Кончилось тем, что Т-34 уже не ездил в первой волне атакующих, сначала приезжали КВ-1, а потом только Т-34. Т-34 имел преимущество только в маневренных боях, за счёт скорости, но не за счёт толщины брони. Броня у него была только 45 миллиметров, это не было проблемой для 75-миллиметровых пушек. Когда я говорю "не было проблемой", это, конечно, не следует понимать так уж буквально. На западе я сталкивался с «Шерманами». Мы, на Pz.IV, так же могли без проблем подбить «Шерман» на расстоянии восьмисот метров. Должен сказать, что когда мы начали воевать с американцами, мы уже прошли хорошую школу у русских. То, что мы позволяли себе с американцами, с русскими себе позволить мы никак не могли. Я имею в виду всякую легкомысленность. Русские, как солдаты, пользовались у нас абсолютным уважением. А американцы перед нами бегали, я бы так сказал. Иногда было так, что мы попадали по Шерману, броню не пробивали, танк был абсолютно целый, но экипаж бросал танк. С русскими такое не проходило. Это было абсолютно исключено. Я довольно долго воевал на самоходном орудии, на западе я и через короткое время все мы заметили, что с американцами можно вытворять такое, что с русскими никогда бы не прошло, никогда. Меня часто хвалили, но дело, скорее, было не во мне, а в американцах. Вы использовали трофейные русские танки? Нет, мы не использовали. Это было слишком опасно. Была одна рота на Т-34, на них была нарисована большая свастика. Я бы очень неохотно сел в трофейный танк. Мы подбили КВ-1, он был полностью целый, мы, конечно, хотели попробовать на нём поездить, и мы это сделали. Там был ящик, на нём сидел водитель, а возле ящика лежала кувалда, ею, видимо, переключали передачи. В Т-34 радист помогал водителю переключать передачи. Как относились к офицерам Вермахта в Германии после войны? Так же плохо, как и ко всем остальным солдатам. Даже сегодня отношение к немецким солдатам, к Вермахту, очень плохое. Но это особенная проблема. После войны американцы использовали только тех людей, которые в Третьем рейхе как-то пострадали или эмигрировали. Было много людей, нет, не много, но были, которые сбежали за границу. Для этого не надо было быть евреем, достаточно было негативно высказаться. Именно эти люди потом определяли политику в Германии. |
Отредактировано: Dimasik - 01 янв 1970
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!