«Сталинская» Конституция

5 декабря 1936 года была принята «сталинская» Конституция, провозгласившая, что социализм в СССР построен в основном. Экономической основой провозглашалась плановая экономика и социалистическая собственность. Всем гражданам на бумаге давались равные права и свободы (не считая, правда, крестьянства, тогда еще составлявшего большую часть населения).
 На самом деле, диктатура пролетариата сменилась диктатурой партии. В 1937 году началась новая волна репрессий, когда тысячи людей практически без суда и следствия сажали и убивали. И как это не парадоксально звучит. принятие новой Конституции сыграло в этом не последнюю роль.


Чтобы верно оценить ситуацию следует для начала обратиться к первой советской Конституции, принятой в 1918 году. Согласно этой Конституции, не для всех граждан СССР была доступна полнота гражданских прав. Значительное число людей было отнесено к лицам, пораженным в правах, за которыми закрепилось наименование «лишенцы». К этой категории были отнесены «а) лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли; б) лица, живущие на нетрудовой доход, как-то – проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т.п.; в) частные торговцы, торговые и коммерческие посредники; г) монахи и духовные служители церквей и религиозных культов; д) служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома; е) лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишенными, а равно лица, состоящие под опекой; ж) лица, осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором».

Что касается лишения избирательных прав людей верующих, то их круг с годами все более увеличивается. В 1925 г. к лишенцам – монахам и священникам прибавляются «псаломщики, канторы, муэдзины и т.п. вспомогательный персонал».

«15 марта 1926 г. прошло заседание Оргбюро ЦК, на котором И. В. Сталин резко осудил избирательную инструкцию ВЦИК 1925 г., отметив, что «у целого ряда советских товарищей в последнее время страшно развилась готовность пойти на уступки непролетарским элементам». По его инициативе было принято решение создать комиссию под руководством В. М. Молотова, которая должна была пересмотреть инструкцию и устранить положение о «расширении круга». К выборам 1926–1927 гг. была подготовлена новая инструкция «О выборах городских и сельских Советов и созыве съездов Советов». Инструкция была утверждена Президиумом ВЦИК 4 ноября 1926 г.» Этой инструкцией число разрядов лишенцев, было существенно увеличено. Возвращение потерянных прав этим документом также усложняется.

Само лишение избирательных прав не было простой формальностью, но приводило к целой веренице событий, превращающих жизнь лишенца в непрестанную череду бед и скорбей. «Увольнение с работы; исключение из профсоюзов и кооперативов, а это влекло за собой невозможность получать товары и продукты в условиях карточной системы в 1929-1935 годах; выселение ‟лишенцев” из занимаемых ими квартир в муниципальных домах в городах, затем и вовсе из крупных городов во время ‟чисток” последних в 1920-1930-х годах; значительное повышение налогового бремени и даже введение для ‟лишенцев” особых налогов, например, военного, поскольку детей ‟лишенцев” не призывали в кадровую Красную Армию; исключение детей ‟лишенцев” из старших классов средних школ, техникумов и вузов» – вот неполный список социальных последствий лишенчества.

Со временем преследования властей лишь увеличиваются, принимая все новые формы гонений на неугодных: «В 1929-1930 гг. в государственных учреждениях прошли ‟чистки” с целью удалить из них лишенцев и других ‟социально-чуждых” лиц. Больницы и суды, жилищные и налоговые ведомства, другие структуры должны были проводить по отношению к ним дискриминационную политику. Секретное постановление правительства в августе 1930 г. запрещало предоставлять работу лишенцам и другим служащим, потерявшим ее в результате недавних чисток, их предлагалось ‟отправлять на лесозаготовки, торфоразработки, на уборку снега, и только в такие места, где испытывают острую нехватку рабочей силы”».
Следствием подобных мер стало не только предельное затруднение жизни (наверное, правильнее сказать – выживания) лишенцев в советской действительности, но и количественное увеличение этой группы населения СССР, права которых, говоря математическим языком, «стремились к нулю».

В процентном отношении от общей численности избирателей в РСФСР лишенцы составляли: 1924 г. – около 1,6 %, В1926 г. – 4,5 %, в 1927 г. – 7,7 %. «В других республиках численность лишенцев, как правило, оказывалась еще выше. В 1929 г. она составила 11,8 % избирателей Украины, 13,7 % – в Узбекистане. В целом же, согласно опубликованным данным, в СССР в 1929 г. были лишены избирательных прав 8,6 % взрослого населения, тогда как в 1927 г. – 7,7 %».
Но всего перечисленного советскому правительству показалось мало, и с 1925 г. оно начинает лишать избирательных прав всех членов семьи лишенца. Впоследствии эта категория лишенцев стала одной из самых массовых.

Государственные преследования семей лишенцев разрушительно влияли на их семьи. Были обычными случаи, когда, например, священник, чтобы облегчить жизнь жене и детям, официально разводился с супругой, встречаясь с семьей тайным образом. Но такие попытки не всегда приводили к желаемому результату.

Наиболее печальную картину представляли собой отказы детей от родителей. «Так, учащийся Тюменского сельскохозяйственного техникума Тарков Семен Николаевич в своем заявлении пишет: ‟...Материальная связь с отцом (регент церковно-народного хора, не псаломщик) совершенно порвана, и живу на квартире с ним только потому, что не было мест в общежитии техникума...”».

Таким образом, лишенец становился в советском обществе самым настоящим изгоем. Лишенный избирательных прав и, как следствие, возможности найти постоянное место работы и более-менее твердый источник дохода, лишенец был вынужден постоянно балансировать на грани выживания, что в голодные революционные и последующие за ними годы не всегда удавалось и тем, кто имел статус гражданина. Вынужденный разрыв с семьей усложнял их положение до крайней степени.

Эти люди не вписывались в плакатный образ строителей коммунизма. Отношение к ним молодого советского государства можно было бы проиллюстрировать девизом языческих римских императоров первых веков христианства: «Христианос нон ессе». Разница лишь в том, что большевики в сравнении с римлянами значительно расширили круг людей, не имеющих ни малейшего права на существование. В этот круг попадали все хоть сколько-нибудь не согласные с генеральной линией партии, а также те, кто принадлежал к классам и сословиям, для которых не было предусмотрено мест в «светлом будущем», да и просто те, кому, так скажем, не повезло («лес рубят – щепки летят»).

К 1936 году верховная власть страны, вероятно, пришла к выводу, что два десятилетия под руководством коммунистической партии и лично товарища Сталина достаточно сплотили советское общество, переплавив его граждан в новый тип человеческой расы, позже получивший ироническое название homo sovieticus. Эта убеждение отразилось в новой советской Конституции 1936 г., получившей название «сталинской». Одним из завоеваний этой Конституции стала отмена категории «лишенец». Сейчас нам трудно представить, с каким восторгом была воспринята многими эта Конституция. Все бывшие лишенцы и члены их семей, находящиеся до этих пор словно на краю пропасти, привыкшие жить в непрестанном страхе перед новым витком репрессий, лишенные права защитить себя и близких от государственной деспотии, вдруг получают полноту гражданских прав вплоть до права избирать и быть избранными. Они получают надежду не только на жизнь, но на жизнь без лишений, унижений и угроз. Такие перспективы не могли не внушить недавним изгоям самых радужных ожиданий.

Но, как показали дальнейшие события, радость оказалась более чем преждевременна.

В начале 1937 года в стране Советов проводится перепись населения, в которой после сталинской редакции появился пункт о религии. Причем опросные листы не были анонимными. Все ответы были персональными, с указанием данных опрашиваемого и его адреса.

Однако результаты переписи вызвали возмущение властей. Перепись была названа вредительской, ее результаты признаны недействительными и засекречены, а руководители переписи расстреляны или посажены. Историки называют две основные причины такого отношения власти к результатам переписи.

Первая причина – выявленное катастрофическое уменьшение населения как результат репрессий, насильственной коллективизации и ужасного голода 1932-33 годов. Между тем сам факт голода в стране замалчивался.

Вторая причина – согласно результатам переписи, большинство жителей богоборческого государства (56, 17 %) оказались верующими. «Кроме того, часть верующих в обстановке террора, когда людей арестовывали лишь за то, что у них дома хранилась Библия, уклонилась от ответа».

Но в Конституции 1936 г. декларируется полнота прав всех советских граждан, в том числе всеобщее избирательное право, реализовать которое они могли уже в декабре 1937 г. на выборах в Верховный Совет.
Стало очевидно, что в выборах в центральный орган государственной власти примут участие люди чуждых коммунистам убеждений, люди, не перемолотые в идеологической мясорубке большевизма, явные и скрытые враги Советской власти. Но что же делать? Нельзя же расстрелять, посадить, лишить прав большую часть населения страны! И ответ напрашивался сам собой: большую часть нельзя, а наиболее активную – можно. А кто лучше всех подходит для подобной выборки? Конечно же, недавние «лишенцы».

Дело в этом случае значительно облегчалось тем, что у местных властей существовали списки лишенцев. Мало того, эти списки были общедоступными, поскольку за неделю до очередных выборов они должны были быть опубликованы. Списки вывешивались на стенах, дверях, досках объявлений местных органов власти (например, сельсоветов) или публиковались в местных газетах. Впрочем, и проведенная перепись с подробными сведениями о религиозной принадлежности и точными адресными данными «переписанных» помогали в выявлении «вражеского элемента».

И вот, 3 июля 1937 года появляется документ за подписью cекретаря ЦК ВКП(б) И. Сталина, адресованный «тов. Ежову, секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий» и содержащий следующие указания: «ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы, были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».

Под термином «уголовники» здесь нужно понимать и всех отбывших различные сроки заключения священно- и церковнослужителей. Подтверждение этому мы находим в Оперативном приказе Н.И. Ежова от 30 июля 1937 г., где среди «контингентов, подлежащих репрессиям» называются «наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников…» Кроме того, в преамбуле приказа говорится: «Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело… много в прошлом репрессированных церковников и сектантов».

Согласно решению ЦК ВКП (б) и цитированной выше директиве Сталина, в оперативном приказе наркома НКВД все репрессированные были разделены на две категории: первая – расстрельная, вторая осуждалась на заключение:

«Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории:

а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов. Они подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках, – РАССТРЕЛУ.

б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них – заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки».

Рассмотрение дел «тройками» являлось ускоренной процедурой вынесения приговора.

С учетом данных, поступивших с мест, было определено ориентировочное число лиц, подлежащих репрессиям по каждой из категорий. Расстрелу подлежали от ста до пяти тысяч человек по каждому из 64 субъектов СССР, плюс – 10 000 из лагерей НКВД. Операцию предписывалось «начать 5 августа 1937 года и закончить в четырехмесячный срок»[22], т.е. за неделю до назначенных на 12 декабря 1937 года выборов в Верховный Совет СССР.



Вместо обещанных прав государство оставило за ними единственное «право» – право на смерть

В статье использованы материалы http://www.pravoslavie.ru/105379.html