Революции и науки

Цитата: Dobryаk от 08.11.2013 10:43:06С утра сегодня пятница, надо же разнообразить ветку чем-то занятным на выходные. 

Наш пятничный автор --- сам пламенный Жан-Поль Марат. 

Он знаменит много чем, но прежде чем  перейти к собранию его памфлетов 1791 г   «Современные шарлатаны, или Письма об академическом шарлатанстве», процитируем Марата образца конца 1790 г: 

«Начните с того, чтобы захватить короля, дофина и королевскую семью.  Отрубите затем без всяких колебаний головы контрреволюционным генералам, министрам и бывшим министрам, мэрам и членам муниципалитета, являющимся противниками революции, перебейте без всякой пощады весь парижский генеральный штаб, всех депутатов Национального собрания . Шесть месяцев тому назад пятьсот, шестьсот го-лов было бы достаточно . Теперь, когда вы неразумно позволили вашим неумолимым врагам составить заговоры и накапливать свои силы, возможно, потребуется отрубить пять-шесть тысяч голов, но если бы даже пришлось отрубить двадцать тысяч, нельзя колебаться ни одной минуты.  Свобода не восторжествует, пока не отрубят преступные головы двухсот тысяч этих злодеев.  можно дойти и до миллиона"

Но перейдем к изобличению шарлатанов:

"К числу лучших академиков-математиков относятся Лаплас, Монж и Кузень: род автоматов, привыкших следовать известным формулам и прилагать их вслепую, как мельничная лошадь. которая привыкла делать определенное число кругов, прежде чем остановиться.

Ах, кто не знает, что милости, которыми осыпают этих интриганов, почти всегда имеют источником мелкие страстишки какого-нибудь бесстыдного министра, всегда готового удовлетворить их за счет казны." 

И далее: 

«Взятая как коллектив, академия должна быть рассматриваема как общество людей суетных, гордых тем, что собираются два раза в неделю... Она делится на несколько групп, из которых каждая бесцеремонно ставит себя выше других и отделяется от них. На своих публичных и частных заседаниях эти группы никогда не упускают случая обнаружить признаки скуки и взаимного презрения. Весело смотреть, как геометры зевают, кашляют, отхаркиваются, когда зачитывается какой-нибудь мемуар по химии; как химики ухмыляются, харкают, кашляют, зевают, когда зачитывается мемуар по геометрии. »

Жан-Поль был велик, но у него были великие предшественники. Дадим слово Жан-Жаку Руссо:

«Наши души развратились по мере того, как совершенствовались наши науки и искусства.... Суеверия породили астрономию, праздное любопытство — физику, жадность — арифметику, а в целом все науки — это плод человеческой гордыни". Он же пишет польскому королю: «Первый источник зла  — это неравенство, неравенство породило богатство, а оно в свою очередь — роскошь и праздность, роскошь же породила искусства, а праздность — науки»

Вольтер тщетно пытается возразить Жан-Жаку:

«Никогда столько остроумия не пускалось в ход, чтобы вернуть нас к животному состоянию. Когда читаешь ваше произведение, так и разбирает охота поползать на четвереньках»

Конечно же, почва, на которую падали слова Руссо и Марата, была к тому времени хорошо унавожена истинными шарлатанами, магами массовой истерии Сен-Жерменом, Калиостро, Месмером, Сен-Мартеном (вспомним Кашпировского с Чумаком, и нынешнее засилье антинаучного мракобесия на телевидении).  К чему надо добавить плебейское отождествление ученых с привилегированным сословием, погрязшим в разнообразных привилегиях и занятым совершенно бесполезными интеллектуальными играми. Остается добавить: опаснее темного безграмотного люда всегда полуграмотные ремесленники --- взыскатели  королевских привилегий на их изобретения (ну как не вспомнить о Петрике и Грызлове?)

20 августа 1790 г. Учредительное собрание обязало все Академии ввести новые уставы под новые политические реалии. Агрономы и писатели, т.е., Académie Française, Académie des Inscriptions et Belles-Lettres, Sociétéd’Agriculture бойко отрапортовали, а вот архитекторы и художники и медики, Académie d’Architecture, Académie de Peinture et de Sculpture и Sociétéde Médicine заартачились. 

В Академии наук тоже не вписались в требования момента. Проект Ларошфуко был нацелен на автономию Академии, выход из-под контроля все еще не казненного короля и подчинение парламенту, ведавшему финансами Франции. Раздраженный оппозиционностью художников и медиков,  Талейран 13 октября 1790 г. предложил Учредительному собранию объявить мораторий на любые решения по Академиям. Депутаты выслушали Талейрана и проголосовали без обсуждения за выработку окончательного  плана реорганизации науки и образования во Франции. 

Доклад Талейрана «Rapport sur l’Instruction Publique» читается сегодня как сказка:

1. Никакого образования помимо финансируемого и контролируемого  государством.
2. Иерархия системы образования копирует политическую.
3. Никаких научных институтов вне системы высшего образования.
4. В Париже будет Национальный институт под лучших студенты страны . Одновременно он надзирает за всеми искусствами и науками во Франции. Вся интеллектуальная элита  в штате только этого Института. Под ним все научные лаборатории. По стране же расположены его филиалы.

Талейран был не дурак. Его Национальный институт --- простая перелицовка Академии. Точнее, это свалка всех Академий в одну единственную. Почему он пошел на это? Талейран пояснял; дык в  демократиях шарлатанам вольготнее, нежели в деспотиях, надо же шарлатанов как-то контролировать.

Идеи Талейрана были одобрены в общем, их доводил до ума Кондорсе, и только в декабре 1972 Конвент назначил слушания. И тут нашла коса на камень. Против Национального института, как государства в государстве, призванного увековечить создание ученой копрорации и засилья науки, страстно выступил депутат  П. Дюран-Майян. Сргласно Дюран-Майяну,  единственная цель образования --- воспитание гражданских добродетелей и патриотизма. Для этого достаточно начальной школы. Государственное финансирование высшего образования недопустимо.  Национальный институт стал бы насаждением чумы меритократии, которая во сто крат страшнее королевской и религиозной автократии. Слова патриота Дюран-Майяна:  «Республиканские добродетели не могут быть ничем запятнаны, от них нельзя отказаться даже в пользу достоинства.... в один прекрасный день образованность, талант и знание станут цениться в политике больше, чем гражданские добродетели." Прения опускаем,  15 декабря 1792 г. Комитет народного образования решил опустить слова «Национальный институт» из всех своих проектов  --- Академия наук стала обреченной. 

Тут на арену вышел Лавуазье: если собственно Академия  обречена, то может можно спасти ученых, приписав их как-нибудь к образованию? Но его проект реформы летом 1793 г. был с позором разоблачен. В Комитете народного образования решили принести в жертву все Академии, кроме   Медицинской, Аграрной и Академии наук. Трюк разоблачили, особенно воинственным был Жак-Луи Давид, тот самый художник, требовавший уничтожения всех художественных академий  "во имя любви к искусству, и особенно во имя любви к молодежи". 

Обычное место собраний Академии наук в Лувре опечатали. 

Дальше неинтересно. Ларошфуко был зарезан в тюрьме еще 4 сентября 1792, Лавуазье из наших школьных учебников отрубили голову ножом гильотины  8 мая 1794. Футбол был изобретен позже, так что его головой на улицах Парижа скорее всего не играли.

А что Марат? Лавуазье на гильотину послал лично он. Его стандартное обвинение --- недостаточная ненависть к королю. Политически осторожный Лаплас, самый великий механик и математик Франции того времени, смог как-то отбиться от этого обвинения и выжил. 

Веселых выходных!

• +0.70 / 24