Немного о исключительной кристальной честности следователей и не стыковках в расследовании.

Из показаний бывшего начальника УНКВД генерала Токарева следует что расстрелы поляков из Осташковского лагеря производились
в полуподвале УНКВД в специально оборудованном помещении,в ночное время и большинство сотрудников управление не было в это посвещено. Количество расстреливаемых составляло 250 человек за ночь.В том же полуподвале они находились  в камерах предварительного содержания.Исходя из размера камер,на каждого кандидата в покойники приходилось по 0,5 м2. Это без учета оборудования камер,нар,стола,очка.

Порядок предшествовавший исполнению - вывод из камеры в красный уголок( место расположения красного уголка следствием установлено не было,обошлись дежурным -в полуподвале), где сверяли ФИО заключенного.Далее по коридору проводили к месту расстрела,после расстрела труп выносили во двор(опять таки внутреннего двора в управлении не было и он хорошо просматривался как из жилых домов так и окон гостиницы),где укладывали в кузов крытой машины. Следственный эксперимент для документального подтверждения возможности расстрела такого числа людей за ночной период времени не проводился.
Захоронение производилось на территории дачного поселка Калининского УНКВД вблизи поселка Медное. В то же время достоверно известно, что на этом спецкладбище были также захоронены репрессированные в 1937–1941 годах советские люди.Братские могилы которых в процессе следствия таинственно исчезли но появились могилы польские.
В польском сборнике «Катынское преступление. Дорога до правды» указывается -
«При раскопках 1991 года в Медном найдено 15 пистолетных гильз и 20 пуль Браунинг 7,65 (такие патроны подходят и для „вальтеров“), а также 2 пули от нагана 7,62. На 14 гильзах идентифицирован производитель — Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken»(Статья Ярослава Росяка «Исследования элементов боеприпасов и огнестрельного оружия, найденных во время эксгумации в Харькове и Медном». С. 351–362)
При экзгумации , выяснилось что большинство немецких пуль были обнаружены не в черепах казнённых, а в верхних слоях могилы, вне трупов. Стреляные же гильзы вообще не должны были попасть в это захоронение, так как, по утверждению Д. С. Токарева, расстреливали поляков не у готовой могилы, а в подвале тюрьмы.
Вызывает удивление, что Токарев во время допроса без усилий оперировал цифрами, датами, фамилиями и фактами, которые практически невозможно вспомнить по истечении 60 лет. Он без запинки назвал число расстрелянных поляков — 6295 человек, которое, как выяснилось полутора годами позднее, лишь на 16 чел. расходилось с данными, содержавшимися в совершенно секретной записке Председателя КГБ Шелепина Хрущёву от 3 марта 1959 года!
Даже сам Шелепин в статье «История суровый учитель», опубликованной в газете «Труд» за 14 марта 1991 г., за давностью лет ошибочно утверждал, что в Катыни было расстреляно «15 тысяч польских военнослужащих», хотя в записке того же Шелепина от 3 марта 1959 г. было указано, что «в Катынском лесу (Смоленская область) расстреляно 4421 человек»(Катынь. Расстрел. С. 684). Бывший председатель КГБ забыл подробности Катынского дела, а вот Токарев «помнил»! Или кто-то ему напомнил? Кстати, когда во время допроса дело касалось уточнения сведений из документов за его собственной подписью, Токарев демонстрировал удивительную забывчивость.
Надо заметить, что несоответствия в указании места расстрела поляков присутствуют и в показаниях М. В. Сыромятникова, бывшего старшего по корпусу внутренней тюрьмы Харьковского управления НКВД. Он рассказывал, что:«…ночью он выводил будущие жертвы со связанными руками из камеры и вёл в подвал, в помещение, где комендант местного НКВД Куприй должен был их расстрелять».
Однако начальник харьковского КГБ генерал Николай Гибадулов показал польским экспертам «остатки фундамента когда-то стоявшего особняком, а ныне уже не существующего строения (генерал назвал его сараем»). И заявил:
«Мы это установили точно, расстреливали именно здесь. А Сыромятников врёт, не понятно зачем».
Не вполне убедительными выглядят показания бывшего сотрудника Смоленского УНКВД Петра Климова, который в заявлении в областную комиссию по реабилитации жертв репрессий писал, что поляков расстреливали:
«…в помещении Смоленского УНВД или непосредственно в Катынском лесу».
«…был в Козьих горах и случайно видел: ров был большой, он тянулся до самого болотца, и в этом рву лежали штабелями присыпанные землей поляки, которых расстреляли прямо во рву… Поляков в этом рву, когда я посмотрел, было много, они лежали в ряд, а ров был метров сто длиной, а глубина была 2–3 метра»
Необходимо заметить, что самая большая могила в Козьих горах, по данным немецкого профессора Бутца, имела длину 26 метров (Отчет Бутца из «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn»). Эти данные были подтверждены поляками (отчет Мариана Глосека) во время эксгумационных раскопок в 1994/95 гг. Где же Климов видел ров-могилу длиной 100 метров?
Необходимо обратить внимание на то, что Климов дополнительно в своем заявлении указал, что:
«…в то время, когда был расстрел поляков, и после этого здесь, в Смоленске, в Козьих горах, бывали Каганович Л. M., Шверник, ещё помню, глушили на Днепре рыбу. Отдыхал в Козьих горах ещё Ворошилов К. Е.».
Многотысячное захоронение без гробов в 500 м от правительственной дачи представляло собой своеобразную бактериологическую бомбу, не говоря уже о тяжелом трупном запахе в первые летние месяцы после расстрела? Некрофилы однако.
Профессор судебной медицины Ф. Гаек из Праги также обратил внимание на этот момент. В своих «Катынских доказательствах» он писал о невозможности нахождения «оздоровительного учреждения» рядом с массовыми захоронениями.
«Такое большое количество трупов было покрыто слоем песка толщиной всего около 1,5 м, зловоние тысячи разлагающихся тел должно было обязательно распространяться в лесу».
Это извините   полное нарушение инструкции НКВД о порядке производства расстрелов, согласно которой приговоры должны были приводиться в исполнение с «обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговора в исполнение». Места расстрелов должны были находиться не менее чем в 10 км от населенных пунктов, чтобы в ночное время не было слышно выстрелов и не видно света от костра и фар автомобилей.
И еще ,захоронение поляков без обыска и снятия верхней одежды ,противоречит опять таки инструкции НКВД по сохранению тайны,
в случае расстрела советских граждан включая военных инструкция строго соблюдалась.
Сомнения вызывают и показания бывшего начальника управления по делам военнопленных НКВД СССР П. К. Сопруненко. Во время допроса 29 апреля 1991 г. он утверждал, что:«…лично видел и держал в руках постановление Политбюро ЦК ВКП(б) за подписью Сталина о расстреле более 14 тыс. польских военнопленных».
Известно, что право ознакомиться с решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. в НКВД СССР было предоставлено лишь наркому Л. Берии. Трудно поверить, что Берия проигнорировал запрет знакомить «кого бы то ни было» с документами «особой папки» без разрешения ЦК и ознакомил Сопруненко с решением Политбюро.

И еще,документы находящиеся в российских архивах и имеющие отношение к катынской трагедии,по прежнему засекречены.