О том, как Елена - краса часового в плен взяла

Эта пограничная застава стояла высоко в горах на южной границе. Территория ее была маленькой, видно было, что при планировании городка заставы проектировщики учли суровые многоснежные зимы. Все склады, казарма, котельная и другие хозяйственные помещения были сведены под одну крышу. Отдельно стояли питомник для собак, конюшня и домик офицерского состава. Коллектив на заставе был хороший, отношения между солдатами, офицерами и прапорщиками были скорее партнерскими, чем принятые в армии отношения «начальник-подчиненный». Коллектив заставы, особенно солдаты, на все сто процентов подтверждали простую пограничную истину - чем труднее условия несения службы, тем лучше коллектив заставы, тем шире раскрывают свои человеческие качества пограничники. При такой кажущейся идиллии и всеобщего взаимопонимания, все знали свое место и роль на заставе, и напоминать лишний раз о том, кто на заставе начальник, а кто подчиненный, кто старший призыв, а кто новички, не требовалось.

Пограничной заставой командовал старший лейтенант Василий Андриянов, человек по-своему колоритный и примечательный. Роста он был маленького, но сильнее и ловчее человека на заставе не было. На занятиях по физической подготовке Василий всегда показывал солдатам пример, как надо выполнять то или иное упражнение. И равных ему не было, пожалуй, не только на пограничной заставе, но и на всей пограничной комендатуре. А про его силу ходили легенды: мало того, что он играючи гнул пятаки и подковы, рука у него была очень тяжелая. Однажды он на глазах у всей заставы в сердцах стукнул лошадь рукой по крупу. Лошадь не удержалась, у нее подкосились ноги и она чуть не упала.
На заставе жила одна единственная женщина, жена начальника заставы Елена. Женщина была необычайно красивой, высокой и стройной. Андриянов дышал своей жене, что называется в пупок, но ни у кого не вызывало даже тени улыбки, когда супруги находились рядом. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять - женщина всем сердцем любит своего мужа. Василий платил своей жене такой же любовью. Помимо него, в Елену была тайно влюблена вся застава.
История эта произошла за несколько дней до Нового года. Осенью комендант пограничной комендатуры прислал на перевоспитание на заставу рядового Синицына. Солдат прославился не только своей недисциплинированностью, но и сволочным характером. Парень был еще знаменит и тем, что любил делать свои товарищам подлянки, и это приносило ему удовлетворение.

Снега в тот год было очень много, к началу декабря почти вся электро-сигнализационная система скрылась под белым покрывалом. Часто вьюжило, поэтому пограничные наряды редко выходили на границу, все больше охраняли непосредственно заставу. В тот день, вернее ночь, для охраны городка заставы был выставлен пограничный наряд «Часовой границы». Он располагался на подступах к заставе, в метрах ста от нее со стороны границы. Часовым по заставе с ноля часов заступил рядовой Синицын. Он был одет по погоде: в валенках и тяжелом армейском тулупе.
Примерно через час из дома вышел Андриянов, зашел на заставу, и еще через две минуты он вместе с кочегаром, экипированным для службы, ушли в сторону границы. «Пошли проверять наряд»,- подумал часовой и двинулся по тропе в сторону питомника. Проходя мимо офицерского домика, он обратил внимание на слабый свет в окошке квартиры начальника заставы. Синицын остановился как вкопанный. Осмотревшись вокруг и никого не обнаружив, часовой осторожно двинулся к светящемуся окну. Занавески на окнах были зашторены, однако в самом углу была щелочка, в которую пробивался свет. Синицын заглянул в щель, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Свет исходил от ночника, стоящего рядом с кроватью, на которой раскинулась во сне жена начальника заставы. В голове пронесся рой мыслей, дыхание сбилось, он сглотнул тягучую слюну. 

Ничего не соображая и не думая о последствиях, солдат шагнул к дверям. Он вошел в комнату, снял с плеча автомат и поставил его у стены. Затаив дыхание, широко раскрытыми глазами он рассматривал спящую женщину. Она была прекрасна и достойна кисти художника. Елена лежала на боку, едва поджав под себя ноги и по-детски положила ладони под щеку. Картину довершала прозрачная ночная рубашка, которая практически ничего не скрывала. Впрочем, на приход постороннего она не была рассчитана, а от мужа скрывать себя – тяжкий грех.
Елена проснулась от дуновения холодного воздуха, однако глаз не открыла. «Вася пришел» – мысленно сказала сама себе Лена. Не услышав мужа, она слегка приоткрыла один глаз. В ногах, вплотную к кровати, стоял человек в тулупе и в валенках, у стены стоял автомат. Первое, что пришло в голову, был страх.

Синицын, ничего не соображая, и не отдавая себе отчета в том, что он делает, встал на колени и вознамерился поцеловать обнаженную ногу жены начальника заставы. Завершить задуманное он не успел: движение головы остановила пятка женщины, которая со скоростью снаряда врезалась в лицо солдата. Не ожидавший подобного, солдат молча отлетел к стене. От сильного удара у него гудело в голове, он пытался встать, однако не смог. Этому помешал не только нокаутирующий удар, но и громоздкий тулуп. Елена стрелой метнулась к автомату, схватила его, и, как неоднократно учил ее муж на стрельбах, ловко дослала патрон в патронник, при этом не забыла поставить оружие на предохранитель.
- Вставай, тварь. – Женщина изо всех сил ударила солдата ногой под ребра. – Не вздумай рыпаться, пристрелю.
Синицын слышал, как клацнул затвор, поэтому испытывать судьбу не собирался. Отдышавшись от удара, он встал на колени, потом во весь рост.
- Пошел вперед! – Синицын побрел в сторону дверей. До Лены дошло, что она раздета. – Стой!
Солдат остановился. Женщина сорвала с вешалки пальто, не сводя с пленника оружия, оделась.
- Вперед!
- Елена Владимировна! – Синицын едва вспомнил, как звать жену начальника. - Ведь ничего не было, прошу Вас, не губите невинного!
- Топай, топай, ангел в тулупе! – и повела стволом автомата в сторону заставы.
Когда до крыльца оставалось несколько метров, на улицу вышел дежурный по заставе. Скорее всего, чтобы проверить, как несет службу часовой. Увидев жену начальника, конвоировавшую часового, он замер и так и ничего не смог сказать.
- Коля, веди его в канцелярию, и выставь другого часового. – Женщина отдала солдату автомат. – Не забудь разрядить его, я досылала патрон.
Дежурный промычал что-то невнятное в ответ, вошел на заставу, отсоединил магазин, снял автомат с предохранителя и резко отвел затворную раму назад. Вылетевший патрон ударился об стену, упал на пол и завертелся.

Дежурный связист, услышав, что кто-то разряжает оружие в помещении, вышел из своей комнаты посмотреть на хулигана. Увидев жену начальника заставы в необычном виде, он кинулся обратно в комнату. Оправившись от секундного замешательства, он взял гарнитуру радиостанции, и стал вызывать начальника заставы:
- «Фреза – 21», «Фреза-21», я – «Горец- 07», прием!
- На приеме, «Горец-07»! – сразу отозвался начальник заставы.

- «Фреза-21»! – Связист несколько мгновений подумал, как сообщить начальнику об увиденном. – К нам пришла «Фреза-22» и просила Вас срочно связаться с ней!.
- Какая, к черту, «Фреза-22»? – Андриянов знал, что такого позывного не существует. - У нас все нормально?
- Все живы-здоровы, но Ваше присутствие необходимо!
- Вас понял, выдвигаюсь. До связи!

У конюшни его встретил часовой и доложил о результатах службы.
- А где Синицын? Он что, заболел? – начальник был удивлен тем, что часовой был заменен.
В это время подбежал дежурный по заставе.
- Товарищ старший лейтенант! Ваша жена просила срочно зайти домой!
- Ладно, с часовым потом разберемся. – Обеспокоенный Андриянов рванулся по тропе к дому.
Через десять минут он влетел в канцелярию, где на стуле сидел Синицын.
- Встать! – голос офицера звенел от гнева.

Солдат с обреченным видом встал и принял строевую стойку. Андриянов, который был Синицину чуть выше пояса, внимательно смотрел солдату в глаза. Отошел на полшага назад, еще раз внимательно осмотрел Синицына, покрутил головой и с сожалением сказал:
- Не вижу в глазах раскаяния!
Андриянов взял стул, поставил его перед солдатом, залез на него, и, примерившись, врезал солдату оплеуху, поскольку нос и губы и так представляли собой жалкое зрелище. Синицына как ветром сдуло, – он врезался в двери, благо они открывались наружу, открыл их своим телом и вылетел в коридор. Потеряв равновесие, он упал, юзом проехал по полу еще некоторое расстояние и замер.
Выбежавшему на шум дежурному связисту Андриянов сказал:
- Соедини с комендатурой! «Байбурт», коменданта! Товарищ подполковник, на участке «Пазового» происшествий не случилось, признаков нарушения государственной границы не обнаружено.

- Ты специально звонишь мне в час ночи, что бы сообщить эту радостную весть, или что-то еще хочешь добавить?
- Товарищ подполковник, я набил рядовому Синицину морду!
- Сильно? Он хоть живой?
- Сейчас посмотрю. - Увидев, что Синицын, наконец, зашевелился, Андриянов добавил - Живой, гад!
Комендант, прокашлявшись, проникновенно сказал:
- Василий, за этот новогодний подарок я лично приду на заставу выразить благодарность. Готовься к встрече, и чтобы к моему приходу объяснительные были написаны. Да, а за что ты Синицына-то? Хоть за дело?
- Это не телефонный разговор, но получил он за дело. За такое обычно убивают, но я сегодня в хорошем настроении, - мрачно пошутил Андриянов.
- Надеюсь, что начальник отряда, услышав про твою «благосклонность», по достоинству ее оценит, и твой юмор тоже.
На следующий день комендант поднимался на заставу по свежему снегу и не раз вспоминал «добрым словом» не только Андриянова и Синицына, но и всех их родственников, и дальних, и близких. Ему хором подпевали, в глубине души, конечно, идущие вслед за ним по пояс в снегу замполит комендатуры и особист.

Когда пришедшие увидели Синицына, они долго не могли поверить, что лицо и ухо солдата могло принять такую форму и такой цвет от одного удара. И начальник заставы, и дежурный по заставе, и сам пострадавший утверждали, что Андриянов ударил всего один раз, и то ладонью.
- А зуб? – справедливо вопрошал комендант. – Зуб тоже от оплеухи вылетел, да?
Андриянов не мог дать вразумительного ответа, тем более, что зуб в канцелярии найден не был.
Ясность внесла Елена, которую пригласил комендант на беседу. Рассказав в подробностях историю про пленение часового, она, в довершение своего рассказа, достала из кармана куртки завернутый в бумагу зуб и попросила:
- Передайте, пожалуйста, Синицыну. На память о нашей встрече!

Когда женщина вышла из канцелярии, находившиеся там офицеры разом захохотали. Даже особист, который пытался выжать из этого трагикомичного происшествия хоть что-то интересное для его ведомства, и тот смеялся долго и от всей души. Успокоившись, комендант позвонил командиру и вкратце доложил ему о результатах разбирательства. Затем он вызвал Синицина и сказал ему:
- Солдат, тебе повезло, при том, повезло трижды, - комендант для наглядности стал загибать на руке пальцы. – Первый раз, когда тебя в гневе не застрелила жена начальника заставы, второй раз, когда тебя не убил сам начальник, и в третий раз - только что: начальник отряда снял тебя с заставы и для начала объявил тебе 10 суток ареста. Так что, иди и собирайся в дорогу.

О подробностях доклада коменданта на заседании командовании пограничного отряда ничего не известно, но Андриянова не наказали.
Это был, наверное, первый случай в истории пограничных войск, когда офицер не понес никакого наказания за то, что ударил солдата.

P.S. Фамилия офицера, по понятным причинам, изменена. Остальное все правда, сам все видел и слышал.