Умер писатель Владислав Крапивин...
новая дискуссия
Дискуссия
311
В Екатеринбурге скончался писатель Владислав Крапивин... Общался, был знаком... Его творчество нельзя представить в отрыве от Севастополя. Впервые посетив его в студенческие годы, Владислав Петрович влюбился в Город Русской Славы и сделал его одной из самых главных опорных точек своего творчества. Под своим именем Севастополь фигурирует в таких книгах, как «Мальчик со шпагой», «Граната», «Шестая Бастионная», «Сандалик, или Путь к Девятому бастиону» и «Давно закончилась осада». В иных - как вымышленный Византийск или просто Город. Именно под именем Города Севастополь легко узнается в легендарной повести «Трое с площади Карронад», экранизированной в 2008 году, в год семидесятилетия писателя.
Неудивительно, что севастопольцы отвечают Крапивину, считающему их город своей второй малой родиной, взаимностью. В 2010 году, еще при украинской оккупационной юрисдикции, группа общественных активистов предложила присвоить Владиславу Петровичу звание почетного гражданина города - однако горсовет предпочел удостоить этого звания бывшего директора Инкерманского завода марочных вин Анатолия Филиппова (заслуженного и хорошего, вполне возможно, человека...). Хочется верить, что теперь награда все-таки найдет своего героя. Но и тогда Владислав Петрович не обиделся, прекрасно различая Город и управляющих им временщиков. И март 2014-го стал одним из самых счастливых моментов в его жизни. Он написал севастопольцам письмо поддержки и позже не раз восторженно говорил о тех днях. Вот лишь несколько крапивинских высказываний.
Ещё в 1990-е, когда Севастополь отдавали Украине, он говорил, что это чудовищная дурь на грани преступления. Что надо не присоединять к Украине Севастополь и Крым, а наоборот - наглухо перекрыть Крымский перешеек и поставить там наши силы. Чтобы и в голову никому не пришло посягнуть на эту землю.
А когда началось воссоединение, восторжествовали историческая логика и справедливость. Он понял, что Севастополь возвращается. Сам в Крым приехать не мог - уже еле ходил, говорил Крапивин. Но позволил себе открыть бутылку коньяка и позвонил севастопольским друзьям: «Ребята, наконец-то это случилось! »