Рассекреченная разведчица Нетыкса раскрыла приемы нелегалов

Долгие годы ее звали на чужбине Анна-Мария.

СПРАВКА "МК"
Супруги Виталий и Тамара Нетыкса работали в странах Латинской Америки с жестким административно-полицейским режимом. Риск быть раскрытыми в те годы стоил бы им жизни. Тогда спецслужбы этих государств активно применяли пытки. Супруги-разведчики добывали военную и техническую информацию в этих странах об их «соседях».
За рубежом у разведчиков родились сын и дочь, которые узнали, что они русские только после возвращения. На родине Виталию Нетыксе было присвоено звание генерал-майора и Героя России.


Свадьба разведчиков состоялась в Москве. Фото: Из личного архива

Где влюбляются разведчики
— Тамара Ивановна, в вашей жизни сюжетов — на несколько книг хватит. И уж в одном интервью все точно не рассказать. А вот о чем вы бы хотели сами поведать нашим читателям?
— Дайте подумать… Не все ведь в принципе пока можно рассказать. Мы не настолько давно с мужем вернулись в Россию, и еще живы те, кто нас может узнать. Часть нашей работы по-прежнему засекречена.
Я бы хотела рассказать, почему мы выбрали эту профессию. Но при этом не хотелось бы, чтобы наша беседа была про напускной патриотизм. Вы только представьте, Виктор был из академической семьи (его предки дворянского рода). Умный, интеллигентный, красивый… — как говорится, 10 пунктов из 10. Он мог стать всемирно известным ученым или инженером. А стал разведчиком.
— Как вы с ним познакомились? Только не говорите, что по заданию Центра.
— Еще в институте. Учились вместе в МАИ, только я на втором курсе, он на четвертом. Он был в комитете комсомола, являлся ленинским стипендиатом, так что все мои подружки были в него влюблены. Но мы с ним не пересекались до 29 февраля 1968 года (я этот день навсегда запомнила).
Итак, 29-го числа я с девчонками направлялась в столовую, а он стоял в коридоре с другом (мы до сих пор очень дружим, соседи по даче). И он сказал товарищу: «Если вон та девушка сейчас обернется, то она станет моей женой». Он меня имел в виду. Я оборачиваюсь. Он подбегает ко мне: «Можно вас в кино пригласить?» Конечно! На следующий день мы вместе катались на лыжах, и он сделал мне предложение руки и сердца.
— То есть на второй день после знакомства?
— Да. Я, правда, засмеялась, восприняла это как шутку. Он у меня спросил: «Вы любите музыку Сен-Санса?» Конечно, я любила, ведь он написал «Лебедя»! Потом мы вместе ходили с ним на все скрипичные концерты, у нас даже был абонемент. Виктор сам замечательно играл на скрипке (он, кстати, окончил музыкальную школу). Через год в мае мы расписались в только что построенном Дворце бракосочетания им. Грибоедова. Вот говорят, что в мае жениться — это маяться. Дай бог, чтоб все так маялись, как мы с ним! Мы ни на один день не расставались. Командировки были, конечно, но мы всегда с ним на связи, то есть мысленно, духовно были вместе.
— И как студент, да еще скрипач попал в разведку?
— Сначала один его товарищ попал туда. И муж попросил его помочь с трудоустройством. За неделю до свадьбы я была у Виталия в гостях (жил в крохотной комнатушке в самом центре Москвы у тети, которая была из знаменитого рода Римских-Корсаковых). И вот он пошел меня провожать в общежитие. Зашли под арку, и Виталий вдруг так серьезно: «Подожди, я должен сказать очень важное. Я пойду работать в разведку. Это неизменно. Ты и теперь согласна быть со мной?» Я ответила: «Конечно, да!» Понимаете, он сразу поднялся в моих глазах на 20 ступеней. Мы были очень большими романтиками, влюбленными в свою страну. Мы выросли на фильме «Подвиг разведчика». Уже потом я узнала, что прототипом главного героя был разведчик-нелегал Кузнецов. С ним работала (они были в одном партизанском отряде) испанка Патрия, известная как Африка де лас Эрас. Много лет спустя она стала моим тренером.
Как вы уже догадались, сначала в разведку взяли мужа, а потом и меня.


Платок на телефон и запас анекдотов
— Расскажите, как вас обучала легендарная испанка?
— Помню, мы сдали экзамен, и наш куратор говорит: «Завтра вы пойдете к настоящей испанке, она будет вашим тренером». Я всю ночь стояла возле зеркала, подбирала наряд, смотрела, как работает моя мимика при произношении иностранных слов. Ужасно волновалась.
И вот я звоню в дверь ее квартиры, Патрия открывает и, не здороваясь, спрашивает: «Хорошо пахнет?» Я растерялась. Что это значит? Пароль? Я по-испански произнесла речь, что рада знакомству и все такое. А она снова: «Хорошо пахнет?» Оказалось, она сделала пиццу — сама замешивала тесто, сверху помидоры, соус, базилик, чеснок. И, конечно, запах от всех этих ингредиентов был сильный. И потом я села за стол, несколько разочарованная первой встречей, а она улыбнулась: «Ну ладно. Теперь давай говорить по-испански».
Патрия настолько сразу к нам прониклась, что оставляла ночевать у нее. На следующее утро к ней приходили другие ребята, а мы тихонечко уходили.
Мы с ней часто гуляли по Москве. Она быстро поняла, что я люблю искусство, а на улице Горького был книжный магазин «Дружба», и там работали потомки испанцев, которые приехали в Москву после Гражданской войны. И вот она: «Пойдем, мы купим тебе книги». Понимаете, испанский нельзя учить просто так. Надо знать культуру, искусство. И Патрия меня учила этому. Она очень хорошо рисовала, иногда говорила: «Давай мы с тобой натюрмортик нарисуем». В общем, она была проводником в мир искусства.
— А вы по образованию искусствовед?
— Я потом получила это образование. Уже там, за границей.
— А учила великая испанка каким-то чисто «разведческим» приемам?
— А как же! И в первую очередь она учила внимательности. «Вот вы поедете в поезде, — говорила она. — И там можете встретить…» И рассказывала, как вести себя в разных ситуациях. Понимаете, если б не она, и не было бы этой подготовки, я не знаю, как бы все произошло. Вот, к примеру, еду в поезде (дело было в Европе), ко мне подходит кондуктор и говорит: «Вы когда пойдете обедать? Вас в ресторане ждет сюрприз». И ко мне за столик сажает девушек, которые той же национальности, что я по паспорту, и которые могли бы меня разоблачить. Я не растерялась, вела себя с ними уверенно.
Или вот мы с мужем приехали в одну страну, заходим в испанский ресторан, сидим, болтаем с хозяином. «Кто вы? Откуда?» Отвечаем, конечно. И тут он неожиданно: «О! Сейчас придет на обед начальник полиции того города, откуда вы родом. Вам будет приятно с ним пообщаться». Что делать? Но мы готовились к подобным ситуациям, знали очень много анекдотов, которые можно рассказать, чтобы снять напряжение. И потом всегда спасала любовь к искусству, знание музыки, живописи — это поразительно работало, тем более на уровне тех людей, которые были интересны разведке.
— Чему еще учила Африка де лас Эрас?
— Вот, например, в гостинице надо попросить, чтобы разбудили завтра в 6 часов (времена тогда были другие, мобильников не было). И она учила: «В номере сразу на телефон положи платок. Когда тебя утром будут будить, ты спросонья не скажешь: «Алё», «Здравствуйте» или что-то такое русское». То есть платок был знаком, напоминанием.
В одной стране я познакомилась с женщиной, она меня потом привела к своим друзьям, и я осталась у них на какое-то время пожить. И они мне столько дали, что потом никто никогда не сомневался в моей национальности. И с языком отшлифовали, и про обычаи я все узнала. И я в первую ночь сказала им автоматически: «Спокойной ночи». У меня все внутри похолодело. Они мне отвечают: «Буэнос ночес». То есть они не поняли, что это я по-русски сказала. Похожи по звучанию «буэнос ночес» и «спокойной ночи». Наверное, иногда надо делать такие ошибки, чтобы потом их уже никогда не повторить.


Семья нелегалов на отдыхе. Фото: Из личного архива

Лучшая ученица балерины Алонсо
— Правда, что вы на балерину учились?
— С 1-го по 10-й класс я ходила в балетную школу. Я очень любила балет. А когда была на Кубе, мне посчастливилось присутствовать на встрече двух великих балерин — Галины Улановой и Алисии Алонсо. Это все было в рамках конгресса партии (на нем я познакомилась еще и с Фиделем Кастро).
— А вы тогда кто по легенде были?
— Мы были будто бы русскими студентами, приехавшими на Кубу по линии культуры. Естественно, на самом деле мы там уже серьезно работали по заданию разведки.
И вот встреча Улановой и Алонсо. Уланова мне говорит: «Тамарочка, а вы давно бросили балет?» Я говорю: «А откуда вы знаете?» — «А я вижу, как вы ходите». И я присутствовала при их беседе, они много по-французски говорили, я им переводила. Очень интересная была беседа. Алонсо уже тогда плохо видела, танцевала с большими поддержками. Но она знала наизусть все сценарии мира. Один раз она упала на сцене, но ориентировалась… Так вот тогда на той встрече Алонсо рассказывала, что у нее есть школа в Бразилии, рассказывала про разных учеников. Я это запомнила, и мне это потом пригодилось для легенды.
— Вы выдавали себя за балерину?
— Почти. Я говорила, что училась в бразильской балетной школе Алонсо. Прошло много лет. Приезжает в эту страну с гастролями кубинский балет, и мы с дочерью идем на представление. После спектакля моя приятельница говорит: «Я вас смогу отвести на фуршет, где будет твоя преподавательница Алонсо. Вы хотите с ней встретиться?» Ну что мне оставалось ответить? «Конечно, хочу». И вот она подводит меня к Алонсо и говорит ей: «Ваша ученица Анна-Мария. Узнаете?» Я была готова ко всему. Но она меня «узнала», обняла со словами: «Это моя самая любимая ученица была». Моя дочка, которая стояла рядом, была в полном восторге! Ведь мама встретилась со своей легендарной учительницей.
— Имя Анна-Мария сами придумали?
— Нет. Это сделали за меня. Вообще я не должна бы озвучивать своего имени, но оно очень популярное там, где мы жили. Половину женщин так зовут, поэтому, думаю, можно сказать.
Я знала, что у Алонсо на самом деле была ученица Аннушка. Я навела справки про ее балет… Ну и когда она меня узнала, весь район говорил: «Анна встретилась со своей учительницей Алонсо».

Больше, чем 17 мгновений
— Везение для разведчика много значит?
— Конечно. Однажды мы ехали в автобусе, я была уже беременна. Заходит пожилая женщина. Муж вскочил, подал ей руку, она села рядом со мной. Потом она пригласила нас к себе домой. И мы подружились. Она к нам относилась с такой любовью! Потом мы уехали из этой страны, она нам писала письма, все звала к себе. И она стала прототипом тети мужа и ни у кого сомнений не возникало. Она всегда подписывалась: «Ваша тетя». Мои дети были уверены, что она наша тетя. Мы посылали ей фотографии, подарки, она нам в ответ что-то тоже. Понимаете, как это важно было для нашей легенды! И таких везений было очень много. Не семнадцать мгновений, а гораздо больше за эти годы. Я думала иногда, а что если бы мы это пропустили? Разведчик не имеет права ничего пропускать, нам надо схватывать все. Потому что за ним стоит целая страна.
— Тосковали по дому?
— Да, конечно. Если приезжал с гастролями советский цирк или театр, мы всегда спешили купить билеты. Помню, как-то приехал Куклачев с кошками, я взяла на спектакль дочку. Как она радовалась! И она понятия не имела, что и Куклачев, и эти артистки-кошки приехали с ее исторической родины, что она сама — русская девочка.
Однажды мы стояли на мосту, и проплывал пароход с флагом СССР. Слышалась русская речь. И это были такие счастливые мгновения. Мы были словно завороженные. И после этого с таким вдохновением мы принялись за работу. Потому что понимали — за нами великая страна.
— Вот про работу хотелось бы побольше. В основном добывал сведения муж?
— Он был старшим. Я ему помогала. Но много информации приходило и через меня. Вербовали мы всегда вместе.
— Вы работали против тех стран, в которых жили?
— Нет, мы собирали там данные про их соседей. Безусловно, в основном нас интересовала политическая, экономическая информация, в которой больше всего нуждалась наша страна. Если нужно было что-то по техническим вопросам, тут помогало образование моего мужа. Он был сильным математиком. Уже за границей он окончил еще несколько университетов. У него был свой бизнес. Потом он занял высокий пост. Мужу даже предлагали стать президентом.
— Серьезно?
— Ну это смешно, конечно, но факт. Он не мог выставить свою кандидатуру, хотя наверняка победил бы.
— Вы вернулись на родину, когда та перестала быть СССР?
— Да. Помню, были в шоке. Мы вернулись в абсолютно другую страну. Но мы продолжили работать. Муж добыл в 1996 году информацию о взрывах, готовящихся в Москве.
— Тогда удалось предотвратить их?
— Да, я думаю, что да. Эта информация не случайно попала к нему. Мой муж был гениальным человеком. И он действительно родился быть разведчиком. И как люди к нему тянулись, как его уважали, как он работал со своими агентами и так далее, — это была просто ювелирная работа. Вот так он и узнавал обо всем, что могло причинить вред нашей стране.
— Вас с мужем не предавали?
— Нет. Потому что нас очень берегли, к нам никого там не подпускали, и потому, что мы сами всегда все проверяли. Для нас было самое главное: сделать все, вернуться и остаться неизвестными. Не у всех разведчиков это получается, некоторых предают. Но в паре работать всегда легче. Когда мужчины одни работают, им очень тяжело. Женщина напоминает про проверки, про то, что всегда нужно быть начеку, она шестым чувством предвидит сложные ситуации, она улыбкой снимает напряжение. У разведчицы это должно быть в крови, иначе ты рискуешь не только собой, ты рискуешь делом и своей страной! И ты не имеешь права этого делать.
И я сейчас, когда учу молодежь, говорю: «Мы — не ушедшие легенды, как Кузнецов, — мы живые, мы еще можем вам все передать». Я не могу понять, как можно плохо говорить про нашу родину или говорить «быдло» про наших людей. У меня все внутри возмущается. Я не со всем согласна, мне не все нравится, но родина-то у нас одна. А сколько желающих ее раскромсать, оторвать кусок, там кусок, унизить ее. Я не могу слышать, когда нас так унижают, когда такие грубости там повторяют, а здесь некоторые этому радуются. Я не могу этого принять.
Уже после возвращения я увидела «Белое солнце пустыни». Думаю, что космонавты любили этот фильм за великую фразу: «За державу обидно». За державу иногда бывает очень обидно. Хочется сказать некоторым: «За что вы свою родину-то обижаете?»
Ссылка