Foreign Policy (США): мог ли Михаил Горбачев спасти Советский Союз?

Среди тысяч демонстрантов, вышедших на китайскую площадь Тяньаньмэнь в мае 1989 года, за несколько недель до того как китайское правительство отправило войска для подавления демонстраций, в руках одного человека был плакат, гласивший: «Мы приветствуем посла демократии». Посланник, которого приветствовал протестующий, не был ни активистом, ни диссидентом и прибыл вовсе не из страны, прославившейся защитой прав человека. Им был Михаил Горбачев, генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза, прибывший в Пекин 15 мая 1989 года, за две недели до рокового решения китайского руководства о введении войск. Тип демократии, который он предлагал был не либеральным капитализмом в западном стиле, а рыночным социализмом. Китайские студенты приезжали на поездах из далеких провинций, чтобы увидеть его. Горбачев вдохновлял китайских демонстрантов на площади Тяньаньмэнь, потому что попытки советского лидера переосмыслить плановую экономику и авторитарную политическую систему Советского Союза отражали их собственные устремления в Китае. Реформаторы в обеих странах, как считали протестующие, боролись за одно и то же.
Визит Горбачева, ознаменовавший восстановление нормальных отношений между КНР и Советским Союзом, был запланирован заранее. Но в Пекине не было уверенности, как встречать советскую суперзвезду — Горбачева. Его встреча с Дэн Сяопином состоялась в тот момент, когда китайский лидер отказывался от плановой экономики в своей стране, двигаясь к рыночной экономике. Более того, Пекин и Москва, казалось, не могли отделить внешние связи от внутренней политики. Китайским чиновникам не давала покоя горбачевская стратегия смешивания рыночных реформ с демократией. Они видели, как, руководствуясь примером советского лидера, протестующие на площади Тяньаньмэнь начинали требовать, чтобы Китай следовал по новому пути, который Горбачев прокладывал в Советском Союзе.
В пекинской речи, перед репрессиями на Тяньаньмэнь, Горбачев сообщил своим китайским слушателям, что «экономическая реформа не будет работать без подкрепления ее радикальной трансформацией политической системы». Поэтому, объяснял он, Советский Союз впервые за несколько поколений провел выборы, вызвавшие множество дискуссий. «Мы являемся участниками очень серьезного поворотного момента в развитии мирового социализма», — говорил Горбачев, подчеркивая, что многие социалистические страны выступали за свободу слова, соблюдение прав человека и демократию. Сторонники жесткой линии в китайском правительстве не позволили вести трансляцию речи Горбачева.



К концу 1980-х годов Горбачев пришел к выводу, что единственным способом осуществления его экономической повестки было прекращение политической монополии Коммунистической партии. Однако Дэн и его союзники-консерваторы в руководстве Коммунистической партии Китая не хотели отдавать власть без боя. Когда Горбачев покинул Пекин, авторитарное крыло Коммунистической партии Китая уже готовилось к жестким мерам. 4 июня 1989 года Дэн направил военных на площадь Тяньаньмэнь, уничтожив по меньшей мере несколько сотен демонстрантов; возможно, убитых было гораздо больше. Урок, как сказал Дэн на собрании высшего руководства партии 16 июня, был прост: «Последние события демонстрируют, насколько важно, чтобы Китай продолжал придерживаться социалистического пути, сохраняя верность руководству партии. Только социализм, — то есть однопартийное правление, — говорил Дэн, — способен спасти Китай и превратить его в развитую страну». Китай должен сосредоточиться на своей экономике, утверждал он, чтобы гарантированно избежать повторения протестов на площади Тяньаньмэнь.
Исследователи, занимающиеся изучением власти в Китае, давно заметили, насколько внимательно Пекин следил за политическими и общественными переменами в Советском Союзе. Тем не менее, историки, как правило, упускали из виду центральную роль, которую Китай играл в советских дискуссиях о трансформациях государственного социализма в 1980-е годы. В результате решения Дэна подавить протесты на площади Тяньаньмэнь и усилить авторитарную власть Китай начал переходить к рыночной экономике без демократии. Тем временем Советский Союз выступал за свободу слова и многопартийные выборы, погружаясь при этом в сокрушительную экономическую депрессию, которая привела в дальнейшем к его распаду на 15 отдельных государств. Многие до сих пор винят в постсоветском хаосе решение Горбачева демократизировать советскую политику. Экономика России с тех пор оправилась от этих потрясений, но либеральная политика здесь так и не прижилась.
Сегодня в России действует рыночная экономика и авторитарная политическая система. Многие россияне задаются вопросом, не было бы лучше, если бы они изначально избрали пекинскую модель авторитарного капитализма. Так почему же Горбачев не последовал по пути Китая?
Подавление протестов на площади Тяньаньмэнь перевернуло политику Китая, ознаменовав также поворотный момент в Советском Союзе. В 1989 году, в тот самый момент, когда Китай перековывал свою авторитарную систему, Горбачев занимался освобождением прессы, либерализацией политического самовыражения и введением конкурентных выборов. Всего за два года Горбачев подорвал основы советской диктатуры, приступив к созданию фундамента демократической политики. Однако эти политические перемены сопровождались рядом потрясений, ослабивших Советский Союз. Местные элиты начали мобилизацию этнических меньшинств в отдаленных регионах Советского Союза — от Ферганской долины Центральной Азии до Кавказа. Растущая власть региональных элит означала, что приказы Горбачева все больше игнорировались за пределами Москвы. Советские СМИ, только что освобожденные горбачевскими реформами, нацелились не только на врагов Горбачева, но и на его собственные промахи. Никогда еще со времен большевистской революции ни один лидер не подвергался такой волне общественной критики.
Главная проблема советского лидера, тем не менее, заключалась в экономике страны. После подавления протестов на площади Тяньаньмэнь Китай пережил непродолжительный спад экономики в 1990 году, но быстро восстановил ее. Советская экономика, напротив, обрушилась. Горбачев предпринял ряд мер по введению рыночных стимулов и легализации частных предприятий в промышленности и сельском хозяйстве. Многие из этих перемен — по крайней мере что касается их цели, если не исполнения — были весьма схожи с нововведениями Дэна в Китае. В период этих политических преобразований, тем не менее, Советский Союз столкнулся с усугубляющимся бюджетным кризисом, совладать с которым Горбачев был бессилен.
В отличие от Китая, советская политика зашла в тупик, и Горбачеву недоставало пространства для маневров. Дефицит бюджета продолжал неумолимо расти, а поскольку Москва обладала лишь ограниченным доступом к рынкам облигаций как внутри страны, так и за границей, дефицит финансировался за счет кредитов и запуска печатного станка. Это вызвало резкую волну дефицита и инфляцию, обострившую экономические трудности в стране и подорвавшую авторитет правительства. К концу 1991 года — всего через два года после визита Горбачева в Китай — советская экономика обратилась в прах. Заводы остановились, транспорт остановился, очереди за хлебом становились еще длиннее.
Горбачев был бессилен перед этим кризисом. Отчаянное экономическое положение подразумевало отсутствие денег, которые позволили бы усмирить сепаратистов и недовольные этнические группы, разбросанные по всему Советскому Союзу. Между тем слабость Горбачева в отношении военных, влиятельных промышленных групп и обширной сети колхозов означала, что у него не было возможности сократить бюджет. Единственный шанс сбалансировать бюджет и победить инфляцию и дефицит состоял в повышении потребительских цен — что постсоветская Россия и сделала в конце концов в 1992 году. Однако Горбачев знал, что рост цен уничтожит его популярность, какой бы она ни была. Любая попытка сбалансировать бюджет — путем сокращения расходов или путем повышения цен — легко могла привести к его краху. Политический паралич, вызванный влиятельными силами, выступавшими против экономических реформ, стал окончательной причиной распада Советского Союза. Выступая против этих укоренившихся элит, Горбачев колебался, опасаясь ополчившихся против него политических сил и надеясь, что предлагаемые им экономические реформы повлекут за собой экономический рост. В этой игре Горбачеву не удалось одержать победу.
Военный переворот, которого он так давно боялся, произошел в августе 1991 года. Силы безопасности, вступившие в сговор с группой лоббистов из крупных промышленных групп, заперли Горбачева на его даче в Крыму и захватили власть. Переворот окончился фиаско всего через три дня — и не усилиями Горбачева, продолжавшего оставаться в Крыму, а благодаря сумевшему мобилизовать Москву против путчистов президенту РФ Борису Ельцину. Горбачев беспомощно наблюдал из своей крымской резиденции, как Ельцин одержал победу над путчем. Четыре месяца спустя, в декабре 1991 года, руководители российской, украинской и белорусской республик, проведя конфиденциальную встречу в лесной сторожке, объявили о прекращении существования Советского Союза — государства, которым руководил Горбачев. 8 декабря были подписаны Беловежские соглашения, и начался процесс распада Советского Союза. Едва наступило 26 декабря 1991 года, крупнейшая страна мира официально прекратила свое существование.
Однако упразднение Советского Союза и появление независимой России никак не поспособствовали решению экономических проблем страны. Ельцин, президент новой независимой России, получил в наследство продовольственный дефицит Советского Союза и зияющий дефицит бюджета. В попытке разрешить эти проблемы он снял ценовые ограничения с потребительских товаров, устранив дефицит, но создав быструю инфляцию, уничтожившую сбережения большинства семей. Ельцин также сократил военные расходы, из-за чего бывшие военные и работники оборонного сектора рисковали остаться без работы. Субсидии на сельское хозяйство были сокращены, что подтолкнуло сельскохозяйственные регионы к нищете. В некоторых отраслях промышленности дела обстояли лучше; некоторые из них, такие как государственная газовая компания Газпром, сумели даже увеличить свое влияние. Тем не менее, 1990-е годы были для большинства россиян периодом потрясений и трагедий.
Во время визита Горбачева в Китай в 1989 году мало кто мог предсказать, что спустя десять лет политика Дэн Сяопина будет представляться разумной, а политика Горбачева безрассудной. В конце 1980-х годов Горбачева широко приветствовали за либерализацию политики. В 1990 году он получил Нобелевскую премию мира за перестройку Советского Союза и окончание холодной войны. Между тем, решение Китая сокрушить протесты Тяньаньмэнь не только подверглось осуждению во всем мире правительствами и средствами массовой информации; она также была истолкована как свидетельство отсталости Пекина.
К моменту смерти Дэн Сяопина в 1997 году его решение представлялось оправданным, и мнение мировой общественности решительно обернулось в его пользу. Дэн насмотрелся на беспокойную политику России и отвечал за свою позицию: он пожертвовал либерализацией политики ради стабильности, потому что альтернативой был хаос и распад. Китайские аналитики советской политики продолжают винить Горбачева в слишком стремительном и неорганизованном отказе от плановой экономики. Вместо либерализации политики, утверждают они, Горбачев должен был сосредоточиться на экономике.
Сегодня высшее руководство Китая приводит Советский Союз в качестве примера, почему Коммунистическая партия Китая не должна ослаблять хватку власти, несмотря на отказ от последних остатков экономики Мао. Цзян Цзэминь, сменивший Дэн Сяопина на посту руководителя Китая, утверждал в 1990 году, что главная проблема Советского Союза была в том, что Горбачев был предателем, как и Лев Троцкий, советский революционер, обвиненный в предательстве марксизма-ленинизма Сталиным, стоявшим тогда у руководства страны. Это обвинение звучало иронично из уст чиновника, ставшим первым, кто приветствовал представителей китайского бизнеса в якобы коммунистической правящей партии страны. Однако в декабре 2012 года китайский президент Си Цзиньпин повторил эту оценку. «Почему Советский Союз распался?— спросил он у группы членов Коммунистической партии. — Их идеалы и убеждения пошатнулись, — объяснил он. — В конце концов, от Горбачева требовалось лишь тихо объявить о роспуске советской коммунистической партии, и великой партии не стало». Тем не менее, доминирует в большинстве интерпретаций распада Советского Союза логика Дэн Сяопина. «Мой отец, — рассказывал младший сын Дэна, — считает Горбачева идиотом».
В России многие с этим согласны. Россияне регулярно называют Горбачева одним из худших руководителей страны в 20 веке. В проводившемся в 2013 году опросе лишь 22 процента россиян дают Горбачеву положительную или почти положительную оценку, а 66 процентов оценивают его отрицательно. При этом Леонида Брежнева, руководившего страной в застойный период, длившийся более 20 лет, положительно оценивает 56 процентов россиян. Даже Сталину, стоявшему во главе кровавого террора, половина россиян дает положительную оценку. Неудивительно, таким образом, что репутация Дэн Сяопина в России улучшилась. Многие россияне расценивают Китай как модель того, что их стране стоило предпринять в 1980-е-1990-е годы. Либеральная политика провоцирует хаос и обрушение экономики, заключили многие россияне, а экономическому росту может способствовать лишь авторитаризм.
Учитывая растущую привлекательность рыночной экономики в сочетании с авторитарным правлением, неудивительно, что диктаторы, такие как президент России Владимир Путин, критикуют таких демократов, как Горбачев. Коммунистическая партия была институтом, не позволявшим Советскому Союзу распасться и гарантировавшим соблюдение законов и оплату налогов. Разве удивительно, что страна распалась, стоило Горбачеву начать наступление против авторитета партии в конце 1980-х годов?
В этой интерпретации теряется тот факт, что советская система передала власть новому правящему классу генералов, руководителей колхозов и промышленных предприятий, которым было выгодно обнищание и неэффективность экономики. Дэн Сяопин смог найти компромисс с другими элитами, позволив им сохранить власть и при этом заручившись в обмен их поддержкой при осуществлении экономических реформ, позволивших Китаю развиваться. Однако в Советском Союзе экономические реформы означали уничтожение силовой базы групп с особыми интересами и вероятность нависшего на заднем плане и над головой Горбачева военного переворота. А у Дэн Сяопина этой угрозы не возникало.
Горбачев проиграл не потому, что советская экономика была несовместима с реформами. Пример Китая доказал, что переход от плановой к рыночной экономике был возможен. Советский Союз распался скорее из-за того, что обширная политическая власть оказалась в руках людей, имевших все основания подрывать попытки разрешения финансовых дилемм страны, сформированных за многие десятки лет.
В конце концов, политическое влияние этих групп интересов оказалось намного больше, чем полагал Горбачев. В своем стремлении реформировать страну и оградить ее от катастрофы Горбачев запустил как раз тот процесс, который и привел в итоге Советский Союз к распаду.

Статья является отрывком из новой книги Криса Миллера «Борьба за спасение советской экономики: Михаил Горбачев и распад СССР» (The Struggle to Save the Soviet Economy: Mikhail Gorbachev and the Collapse of the USSR).

Ссылка