«Моя разведывательная работа в Китае и в Японии носила совершенно новый, оригинальный и к тому же творческий характер»

Рихард Зорге не миф, не выдумка советской пропаганды. Он величайший разведчик ХХ века. Это признано во всём мире. Вспомним же о нём тепло и благодарно в день его рождения

12 сентября 2020



 Памятник Рихарду Зорге в Москве.

Величайший разведчик современности Рихард Зорге родился 125 лет назад в посёлке Сабунчи Бакинской губернии Российской империи в семье немецкого инженера. Ни один разведчик в мире не удостаивался такой посмертной славы. О нём написаны книги, защищены диссертации, сняты документальные и художественные фильмы, поставлены спектакли, сложены поэмы. В его честь названы улицы, школы, корабли, установлены памятники. Почему же и сегодня дела его и подвиги вызывают столько споров, неоднозначных мнений и заключений?

«Рихард Зорге… обладал всеми качествами великого человека»
Восемь лет резидентура «Рамзай» работала в Японии. И вот как её деятельность оценила разведка США. Я неспроста ссылаюсь на мнение экспертов из-за океана. Ведь именно они первыми завладели следственными делами о деятельности резидентуры «Рамзай», в их руках находились японские полицейские, работавшие с арестованными, они продолжали поиск выживших сотрудников Зорге.
Чарльз Уиллоугби, начальник разведки командующего американскими войсками на Дальнем Востоке генерала Дугласа Макартура, ознакомившись с этими документами, был поражён талантом и высочайшим профессионализмом разведчиков. Никогда прежде он не сталкивался ни с чем подобным. Следственные дела «Рамзая» оказались ценнейшим материалом для разведслужб США. Роясь в делах Зорге, генерал Уиллоугби прочёл удивительно точные слова, написанные самим Зорге в тюрьме Сугамо: «…Моя разведывательная работа в Китае и в Японии носила совершенно новый, оригинальный и к тому же творческий характер».



 Генерал Чарльз А. Уиллоугби, начальник разведки командующего американскими войсками на Дальнем Востоке генерала Дугласа Макартура, был поражён талантом и высочайшим профессионализмом советских  разведчиков в Японии.

Генерал срочно самолётом отправил все материалы по резидентуре «Рамзай» в Америку. Он так же написал доклад, в котором проанализировал опыт работы советских разведчиков. Доклад был направлен в Вашингтон с рекомендациями использовать его для изучения в военных училищах США.
В 1948 году группа экспертов Пентагона на протяжении полугода работала с документами резидентуры «Рамзай». В феврале 1949 года она опубликовала меморандум, в котором говорилось: «Мощная организация советских разведчиков была раскрыта в Японии как раз перед нападением на Пёрл-Харбор. Вероятно, никогда в истории не существовало столь смелой и столь успешной организации… В течение восьми напряжённых лет дерзкая и искусная группа разведчиков работала в Японии на свою духовную родину - Советскую Россию».
Генерал Дуглас Макартур отмечал: «Рихард Зорге… обладал всеми качествами великого человека - силой духа, даром остроумно оценивать события, смелостью, соединённой с осторожностью и непоколебимой решимостью».
Вот такие восторженные оценки. Впрочем, в последующие годы, когда стало известно о группе «Рамзай», столь же высоко деятельность Рихарда Зорге и его соратников оценили в Германии, Японии, Англии и в других странах.



 Главнокомандующий сил союзников на Дальнем Востоке генерал Дуглас Макартур отмечал, что Рихард Зорге обладал всеми качествами великого человека.

«Что там несёт ваш Рамзай?»
Как правило, главной заслугой резидентуры «Рамзай» считают сообщение Зорге, отправленное в Центр 15 сентября 1941 года. Это действительно была историческая шифрограмма. «Война Японии против Советского Союза до весны 1942 года, повторяю, до весны тысяча девятьсот сорок второго года - исключена», - твёрдо и уверенно писал резидент.
Когда война СССР с Германией стала реальностью, Центр всё больше беспокоила позиция Японии. Воинственная риторика японских руководителей заставляла склоняться к мысли о том, что Страна восходящего солнца развяжет агрессию. Как заявил Председатель Тайного Совета генерал Кадо Хара: «Война между Японией и Советским Союзом, действительно, является историческим шансом Японии… Советский Союз должен быть уничтожен…»
Правда в руководстве Японии в этом вопросе не было единства.
«Рамзай» был опытным разведчиком и прекрасно понимал: Москва вскоре поставит перед ним главный вопрос: нападёт ли Япония на Советский Союз? Если нападёт, то когда? Это было поистине сверхзадача для Зорге.
Сложность состояла в том, что и в июне, и в июле этого никто не знал. Сама Япония не определилась в направлении нанесения удара и времени начала агрессии.
И что бы там ни говорили, доверял ли Сталин Зорге, не доверял, но он с надеждой и тревогой спрашивал начальника Разведуправления: «Ну что сообщает ваш немец?» А «немец» сообщал важную информацию, но ему вновь не верили.
Зорге, как блестящий аналитик, раньше других по отдельным, едва уловимым признакам, точно определил, что провал немецкого блиц-крига в России становится для японцев сдерживающим фактором. Он уловил тенденцию, пусть пока и незначительную, к перенесению сроков нападения на СССР на весну 1942 года.
Уже в середине августа он осторожно поделился с Центром своими догадками. Однако из Москвы тут же последовал грубый окрик. Попало заодно и военному атташе в Японии полковнику Ивану Гущенко: «Что там несёт ваш Рамзай? Откуда он взял, что японцы откажутся от нападения?»



 Рихард Зорге в Японии: его информация практически всегда подтверждалась жизнью.


У Центра в очередной раз словно отшибло память. Там напрочь забыли сколько сообщений Зорге оказались точны и правдивы, даже если они в корне не совпадали с мнением руководства. Информация «Рамзая» практически всегда подтверждалась жизнью.
Так было в 1935 году, когда он задолго до свершившегося факта сообщил в Москву о подготовке к заключению «антикоминтерновского пакта», инициаторами которого стали Германия и Япония.
После поездки по городам Китая, глубокого анализа агрессивной политики Японии, «Рамзай» сделал вывод о неизбежности большой войны между этими двумя странами. В Центре такой вывод был воспринят неоднозначно. Ведь между Китаем и Японией с 1931 года происходили периодические боевые столкновения. Однако Зорге считал, что скоро разразится полномасштабная война. Так и случилось. Произошло это в июне 1937 года.
В июне 1940 года Рихард Зорге точно определил момент когда гитлеровское командование перенесет своё внимание на Восток, на Советский Союз. Дальнейшая работа «Рамзая» была направлена на укрепление веры Центра в неизбежность начала немецкой агрессии против СССР. Заключительным аккордом явилось сообщение от 20 июня 1941 года: «Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна».
Я коротко перечислил сейчас лишь некоторые сообщения особой, государственной важности стратегического порядка, а ведь были ещё материалы политического, военного, военно-экономического характера.



 Германский посол в Токио генерал Ойген Отт сообщил Зорге о неизбежности войны между Германией и СССР.

Могли ли мы спасти Зорге?
А как же мы? О «Рамзае» советские руководители, в отличии от американцев, узнали не в сорок пятом. Тогда возникает вполне закономерный, но очень болезненный вопрос: Зорге могли спасти?
Чтобы ответить на него, сошлюсь на авторитет генерал-майора Михаила Иванова. Исследователей деятельности Зорге как у нас в стране, так и за рубежом огромное количество. Но Михаил Иванович, как бы это выразиться поточнее, был исследователем особым. Заочно он познакомился с работой резидентуры «Рамзай» ещё в 1940 году, когда после окончания академии им. М.В. Фрунзе был назначен в Разведуправление на должность помощника начальника отделения восточного отдела. В ведении капитана Иванова были семьи разведчиков, работавших за рубежом, в том числе и Екатерина Максимова, жена Рихарда Зорге. Он занимался так же переводом телеграмм, писем резидента.



 Генерал-майор Михаил Иванович Иванов был уверен, что мы могли спасти Зорге от казни.

В январе 1941 года его направили для работы в Японию. В последующем ему предстояло принять на связь группу «Рамзай». Но судьба распорядилась по-иному. Иванов возвратится домой в 1946 году. В начале 1950-х его вновь направят в Японию. В 1960 году Михаил Иванович уедет в свою третью командировку в Страну восходящего солнца. Все эти годы он будет заниматься изучением деятельности «Рамзая».
Итак, могли ли мы спасти Зорге? На этот вопрос Михаил Иванович всегда отвечал однозначно: могли. Кстати, за свою твёрдую позицию у генерала было немало неприятностей.
«6 ноября 1944 года - торжественный приём в советском посольстве в Токио по случаю 27-й годовщины Великого Октября, - вспоминал Иванов. - Впервые за все годы войны посольство посетил министр иностранных дел Японии Мамору Сигэмицу. Он говорил о положении на фронтах, подчёркивал дружественные отношения между СССР и Японией, сохранивших нейтралитет на протяжении всех тяжёлых лет войны. Он даже распространялся о каких-то особых симпатиях к людям России, их стойкости и способности сопротивляться невзгодам.
Мы чувствовали, что он ждал инициативы с нашей стороны. Возможно, скажи посол Малик или автор этих грустных строк о Зорге и появилась бы надежда. Но на любую инициативу каждый из нас мог пойти с письменного разрешения Центра. Ни я, ни посол таких указаний не имели.



 Зорге был казнён в тюрьме Сугамо на следующее утро после визита в советское посольство министра иностранных дел Японии Мамору Сигэмицу.

Сегэмицу озадаченно потоптался и раскланялся. А на следующее утро - 7 ноября 1944 года - Зорге был казнён в тюрьме Сугамо».
Стало быть, могли спасти или хотя бы попытаться уберечь от смерти своего самого ценного резидента. Да, могли. Но не сделали этого.
Почему? Скажу сразу, на этот вопрос однозначного и бесспорного ответа нет. На него, видимо, мог бы ответить товарищ Сталин, или, например, Молотов, но при жизни об этом их как-то не успели спросить. А жаль. Потому попытаемся найти ответ сами. Насколько это возможно через семь с половиной десятилетий.

Холодная реакция Молотова
Для этого нам надо вернуться в 1930-1940 годы, чтобы разобраться, почему руководители советского государства, как, впрочем, и самой военной разведки не горели желанием бороться за Зорге.
Первое, что приходит на ум, - порядком заезженная идея о том, что Сталин не доверял «Рамзаю» и считал его двойным агентом. Действительно, «вождю народов» не нравилось поведение Зорге за границей. Как-то не вписывалось оно в моральный облик коммуниста.
Рихард любил выпить. Всегда был душой компании. Его обожали женщины и, надо прямо сказать, он не чурался их внимания. Всё это, конечно, доходило до ушей руководства. И вот уже рождается в недрах Разведуправления служебная записка генерала Константина Колганова, где «Рамзая» обвиняют в «пренебрежении конспирацией и в излишне разгульном поведении». А выбив из разведчика Михаила Сироткина признание, что он якобы в 1938 году сдал резидентуру Зорге японцам, делается вывод: «Рамзай» - перевербованный шпион.



 Он был убеждённым коммунистом и долгие годы, сначала в Шанхае, а потом и в Токио, честно и преданно «работал на свою духовную родину - Советскую Россию».

Подливает в огонь недоверия свою порцию и зорко следящий за врагами государства НКВД. В декабре 1940 года начальник Первого управления НКВД старший майор госбезопасности Павел Фитин сообщает в Разведуправление: «По нашим данным немецкий журналист Рихард Зорге является одновременно немецким и японским шпионом. По этой причине он будет арестован при пересечении границы СССР…»
В Разведуправлении существовали разные мнения относительно работы «Рамзая». Сотрудники Сергей Будкевич, Александр Рогов лично знавшие Зорге говорили о нём, как о человеке преданном, глубоко порядочном, в высшей степени профессиональном. Однако были и другие мнения. Не доверяли «Рамзаю» начальник политотдела Разведуправления бригадный комиссар Иван Ильичёв и прибывший вскоре на смену Проскурову генерал-лейтенант Филипп Голиков.
С одной стороны, Зорге, многие годы работая в Китае, потом в Японии, давал ценную информацию, с другой - находились клеветники наподобие Якова Бронина (Лихтенштейна), которые строчили в Центр докладные о якобы, недостойном поведении Зорге, его высказываниях в адрес Коминтерна, Сталина и ВКП(б). Правда, через 30 лет тот же Бронин, под псевдонимом Я. Горев, напишет книгу о Рихарде Зорге, захлебываясь в похвалах и давая совсем иные оценки деятельности разведчика.



 Яков Бронин (Лихтенштейн), писавший доносы и клеветавший на Зорге, после реабилитации и прославления разведчика издал под псевдонимом Я. Горев лицемерную книгу «Я знал Зорге».

Весьма показательным является доклад И. Сталину исполняющего обязанности начальника Разведывательного управления майора государственной безопасности Семёна Гендина в 1937 году. Он точно отражает настроения руководства и некоторых сотрудников военной разведки по отношению к Зорге. «Представляю донесение нашего источника, - пишет Гендин, - близкого к немецким кругам в Токио». И тут же следует примечание: «источник не пользуется полным нашим доверием, однако некоторые его данные заслуживают внимания».
Вот такая интересная формулировка. Но она говорит о многом. Зачем, собственно, спасать этого гуляку, бабника, да ещё и «двойного агента». Тем более что он сделал своё дело.
Справедливости ради надо сказать, резидентура военной разведки в Токио не забыла о Зорге. Разведчики уговорили посла СССР в Японии Якова Малика, который в конце 1943 года был приглашён в Москву для получения награды, обратиться к наркому иностранных дел СССР Вячеславу Молотову с просьбой о содействии в освобождении «Рамзая». Малик работал в Японии уже несколько лет, хорошо знал Зорге и охотно согласился переговорить с Молотовым. «Но, - как рассказывал генерал Иванов, - просьба посла вызвала холодную реакцию Молотова. Он перевёл разговор на другую тему».



 Посол СССР в Японии Яков Малик обращался к наркому иностранных дел СССР В. Молотову с просьбой содействовать освобождению Зорге, но получил холодный приём.

Полная статья по ссылке

Ссылка