Наш человек в гестапо

Вилли Леман до сих пор считается одним из наиболее значительных советских агентов, действовавших накануне и во время Второй мировой войны.  Фото с сайта svr.gov.ru

Старый анекдот гласит, что генсек Леонид Брежнев, посмотрев по телевизору фильм «Семнадцать мгновений весны», распорядился присвоить советскому разведчику Исаеву-Штирлицу звание Героя Советского Союза. Каково же было удивление генсека, когда ему сообщили, что такого человека никогда не существовало, а образ Штирлица – художественный и собирательный. Разумеется, русского по происхождению и выдававшего себя за немца советского разведчика-нелегала, внедренного в аппарат эсэсовских спецслужб, быть не могло по определению: при вступлении в СС требовалось документально подтвердить арийское происхождение с 1750 года, иметь безупречную характеристику местной ячейки нацистской партии (НСДАП) и рекомендации двух поручителей, а также постоянно жить на одном месте не менее пяти лет. Офицер СС, в отличие от холостяка Штирлица, должен был к 35 годам непременно жениться на «чистокровной арийке», чтобы произвести на свет «расово полноценное» потомство.
Одним из прототипов образа Штирлица был немец Вилли Леман, работавший на СССР под псевдонимом Брайтенбах.
Криминал-инспектор Вилли Леман – чуть выше среднего роста, голубоглазый, с приплюснутым носом, почти круглой лысой головой, уже немолодой, но, несмотря на диабет и болезнь почек, энергичный и добродушный толстяк, которого коллеги попросту звали дядюшкой Вилли, – внешне мало походил на Штирлица. «Дядюшка Вилли» вел жизнь обыкновенного бюргера: был скромным и аккуратным, исправно ходил на службу, бережно относился к деньгам, любил свою жену Марту, с которой счастливо прожил более четверти века.
Однако этот «добродушный дядюшка» поставлял советской разведке самые секретные документы из берлинской штаб-квартиры Главного управления имперской безопасности (РСХА), что находилась на улице Принца Альбрехта в доме № 8.


ДОБРОДУШНЫЙ ДЯДЮШКА
Вилли Леман до сих пор считается одним из наиболее значительных советских агентов, действовавших накануне и во время Второй мировой войны. Это был единственный агент разведки Наркомата внутренних дел – Наркомата госбезопасности СССР (НКВД-НКГБ) – кадровый офицер-контрразведчик германской тайной государственной полиции (гестапо – IV управления РСХА).
Чрезвычайная информированность Лемана была следствием его служебного положения. Большая часть документов IV управления, включая ежедневные сводки, печатавшиеся только в двух экземплярах, проходила через руки Лемана.
То обстоятельство, что в Германии до сих пор очень мало известно о работе Лемана на советскую разведку, связано с тем, что в свое время рейхсфюрер СС Гиммлер предпринял все меры по сокрытию правды о Лемане: его жизнь и даже смерть были сфальсифицированы.
29 января 1943 года «Бюллетень приказов шефа полиции безопасности и СД» сообщил, что в декабре 1942-го криминал-инспектор Вилли Леман отдал жизнь за «фюрера и рейх». На самом деле Леман был расстрелян в гестапо.
Леман, арестованный своими бывшими коллегами, давал на допросах ложные показания. Он признался в сотрудничестве с советской разведкой с 1936 года, в то время как он был завербован еще в 1929 году. Сотрудничество длилось почти 13 лет.
Вилли Леман родился 30 мая 1884 года в Видериче под Лейпцигом в семье учителя гимназии. В 17 лет, после обучения ремеслу столяра-мебельщика, он добровольно пошел служить на кайзеровский военный флот. Обер-фейерверкер Леман побывал во многих дальних плаваниях, ходил к берегам Африки, был свидетелем Русско-японской войны 1904–1905 годов.
В 1911 году Леман, прослужив на боевых кораблях 10 лет, ушел в отставку. В том же году он поступил на службу в прусскую полицию. Вскоре бывший моряк, проявивший способности к полицейской службе, был переведен в контрразведывательный отдел Управления полиции Берлина. В годы Первой мировой войны он участвовал в разоблачении и задержании нелегальных агентов Антанты, проявил мужество, аналитический склад ума и оперативность, за что и был награжден Железным крестом 3-го класса. Леман сделал быструю карьеру в отделе «1-Д» под руководством Рудольфа Дильса и в 1920 году был назначен референтом и заместителем начальника отдела.
Леман был в курсе всей переписки отдела, распределял дела между сотрудниками, докладывал начальству о результатах их деятельности, проводил еженедельные совещания с младшими чиновниками, лично вел особо важные расследования. Он присутствовал на дипломатических приемах с участием иностранных военных атташе, выезжал с ними на маневры и сопровождал их в поездках по Германии, осуществлял негласное наблюдение за контактами этих иностранцев с германскими гражданами. Фактически Леман был тем человеком, через которого проходили важнейшие нити оперативного руководства прусской полицейской контрразведкой.
К сотрудничеству с советской разведкой Леман был привлечен немецким осведомителем НКВД, имевшим кодовое обозначение «A/70». Под этим шифром скрывался бывший сотрудник контрразведывательного отдела Управления полиции Берлина криминал-обер-вахмистр Эрнст Кур, уволенный из полиции в 1927 году за совершение дисциплинарного проступка. Кур, начиная с марта 1929 года, продавал секретную информацию берлинской резидентуре НКВД. Так как доступ Кура к служебным секретам был ограничен, он привлек к сотрудничеству с советской разведкой своего коллегу криминал-ассистента Лемана. С лета 1929 года Леман начал поставлять информацию советской разведке, в документах которой он стал обозначаться шифром «A/201».
Вскоре московский разведцентр понял, что именно Леман поставляет наиболее ценный материал. Кур стал лишь контактным лицом, передававшим собранный Леманом материал берлинскому резиденту разведки НКВД Б.М. Гордону.
В 1934 году в целях обеспечения безопасности «A/201», рассматриваемого советской разведкой в качестве важнейшего источника, руководство Иностранного отдела НКВД (ИНО) приказало прекратить его связь с Москвой через «A/70». Начальник ИНО А.Х. Артузов назначил «оператором» Лемана офицера НКВД В.М. Зарубина.
В 1934 году Зарубин со своей женой Елизаветой был переведен в Берлин в качестве нелегального резидента НКВД. Супруги Зарубины сразу же установили прямую связь с Леманом. В целях усиления конспирации Леману было дано новое условное имя: источник «A/201» превратился в агента Брайтенбаха. Советская сторона ежемесячно выплачивала ему материальное вознаграждение в 580 рейхсмарок. За относительно небольшие деньги разведка НКВД в Германии получила доступ к секретнейшей информации, о которой ранее она могла лишь мечтать.
Но не следует считать, что Леман работал только за деньги. Советский разведчик Б.Н. Журавлев, лично знавший Лемана, утверждал, что Брайтенбах сотрудничал с СССР из-за антифашистских убеждений. «Я и сегодня ни минуты не сомневаюсь, что Брайтенбах работал исключительно на идейной основе. Хоть и кадровый полицейский, он был антинацистом. Возможно, даже именно поэтому. Тем более что, очутившись в гестапо, видел изнутри, насколько преступен гитлеровский режим, какие несчастья он несет немецкому народу», – сказал Журавлев в интервью писателю Т.К. Гладкову. «Да, я иногда передавал ему деньги, поверьте, то были очень скромные суммы, на которые не разгуляешься. Их надо считать не платой за информацию, а лишь своеобразным пособием для приличного существования. К слову сказать, он куда больше радовался продовольственным карточкам, которыми я его снабжал… Когда вы встречаетесь с человеком, разговариваете с ним, и не только о делах, вы начинаете ощущать, чем он дышит… Я никогда не забуду отчаяния в его глазах при нашей последней встрече за три дня до начала войны. Это были страдающие глаза моего собрата и соратника по борьбе с нацизмом, а не глаза платного информатора. Я и обратился к нему не по псевдониму, а «геноссе» – товарищ», – вспоминал Журавлев.
Об антинацистских взглядах Лемана свидетельствует такое его высказывание: когда в мае 1941 года «заместитель фюрера по партии и его полновластный представитель» Рудольф Гесс перелетел в Англию и был в Германии официально объявлен сумасшедшим, Леман сказал: «Ну вот, теперь ясно, кто стоит у власти. Все над нами смеются».

СВЕРХЭФФЕКТИВНЫЙ АГЕНТ
Однако сотрудничество Лемана с Москвой началось еще до прихода нацистов к власти, во времена демократической Веймарской республики. Особенной удачей для советской разведки было то обстоятельство, что с весны 1930 года Леман в Управлении полиции Берлина отвечал за контрразведывательное обеспечение полпредства СССР. Таким образом, через Лемана НКВД получил доступ к многочисленным ценным документам. Агент Брайтенбах поставлял Зарубину такие секретные материалы, как «Вопросы русского шпионажа», «Разведшкола в Минске», «КПГ и государственная измена», «Советское посольство в Германии». Зарубин сразу же передавал полученные от Лемана сведения в Москву.
Начиная с 1932 года наряду с текущими данными берлинской полиции по контрразведке советская внешняя разведка стала получать от Брайтенбаха многочисленные сведения о польских шпионских организациях: в этом году Леман был назначен руководителем польского направления контрразведки. В ноябре 1932 года Брайтенбаху удалось передать советским «кураторам» весь комплект польских дел, которыми располагала германская контрразведка.
Когда в апреле 1933 года была создана тайная государственная полиция, отдел контрразведки вошел в эту структуру. Леман, получивший чин криминал-секретаря, возглавил в гестапо группу «Борьба с коммунистическим шпионажем». В марте 1933 года Леман посетил берлинскую тюрьму Моабит, где содержался вождь немецких коммунистов Эрнст Тельман, и сообщил советской стороне об условиях его содержания. Брайтенбах также передал советской разведке список лиц, подлежавших аресту гестапо или высылке, что помогло спасти некоторых из них.
В своем отделе Брайтенбаху удалось похитить компрометирующий Москву материал о разведывательных операциях СССР в Германии и их поддержке немецкими коммунистическими группами. Провалом мероприятий абвера и гестапо, направленных против советской разведки в Третьем рейхе, НКВД было обязано Леману.
Даже с помощью перевербованных агентов Коминтерна германским контрразведчикам не удалось достичь заметных результатов в борьбе с советским шпионажем. Среди арестованных в Германии с 1930 по 1941 год советских разведчиков были почти исключительно агенты Коминтерна. Ликвидация этой густой, но малоэффективной разведывательной сети не привела гестапо и абвер к победе над советской разведкой: сеть Коминтерна в основном служила лишь для поддержки и прикрытия более ценной агентуры – ИНО и Разведупра Красной армии.
На основе информации Брайтенбаха в 1934 году удалось, например, предотвратить готовившийся гестапо арест нелегала ИНО Арнольда Дойча (псевдоним Стефан Ланг). Дойч, который благодаря Брайтенбаху остался нераскрытым и выехал в Великобританию, создал там одну из самых успешных советских разведгрупп – «кембриджскую пятерку», куда входили Ким Филби, Энтони Блант, Гай Берджесс, Джон Кернкросс и Дональд Маклин.
Среди переданных Леманом советской разведке материалов были многочисленные документы о структуре и характере работы гестапо и абвера, а также обширные досье на руководителей этих организаций. Ценнейшие данные содержали добытые Брайтенбахом шифротелеграммы: советским специалистам по дешифровке удалось взломать германские секретные коды и прочитать их.
В гестапо Леман был вне подозрений: 20 апреля 1934 года, в день рождения Гитлера, он был принят в СС и даже вступил добровольцем в 44-й берлинский штурмовой отряд СС. Летом 1934 года Брайтенбах сообщил НКВД подробности «путча Рема». На основе этой информации нарком внутренних дел Ягода разработал для Сталина подробный доклад о «ночи длинных ножей». 30 июня 1934 года в канун «ночи длинных ножей» министр внутренних дел и глава полиции Пруссии Геринг пригласил Лемана среди других полицейских чинов на открытие своей загородной виллы, откуда Геринг и руководил действиями эсэсовцев в Берлине.
В 1934 году Леман был переведен в отдел «III-F» управления гестапо Берлина. Леман в ранге окружного криминал-секретаря отвечал за обеспечение защиты военных предприятий от иностранного шпионажа. Таким образом, в распоряжение советской разведки попали обширные материалы по германской военной промышленности.

Вилли Леман до сих пор считается одним из наиболее значительных советских агентов, действовавшВ 1969 году в советском посольстве в Берлине вдове Лемана были вручены золотые часы. Так СССР оценил значение своего агента.  Фото Федерального архива Германии

СЕКРЕТЫ ГЕРМАНСКИХ ВООРУЖЕНИЙ
В 1935 году Брайтенбах в силу своего служебного положения получил доступ к информации о сверхсекретной германской программе ракетостроения, которой руководил Вернер фон Браун. В конце 1935 года Леман принимал участие в испытаниях полуторатонного жидкостного двигателя для ракеты «A-3» на полигоне Куммерсдорф в 40 км юго-западнее Берлина. Доклад Брайтенбаха об этом испытании Зарубин немедленно передал в Москву начальнику ИНО А.А. Слуцкому.
17 декабря 1935 года доклад Лемана был направлен генсеку Сталину и наркому обороны Ворошилову, а 26 января 1936 года – замнаркома обороны Тухачевскому. Начальник Разведупра Красной армии Урицкий, которому эти сведения были посланы строго для личного ознакомления, возвращая документ, приложил к нему вопросник на трех листах. В пункте первом вопросника говорилось: «Ракеты и реактивные снаряды, а) Где работает инженер Браун? Над чем он работает? Нет ли возможностей проникнуть к нему в лабораторию? б) Нет ли возможностей связаться с другими работниками в этой области?»
На эти вопросы Брайтенбах дал ответы. В мае 1936 года он сообщил дислокацию пяти секретных полигонов для испытания новых видов оружия, в том числе особо охраняемого в лагере Дебериц близ Берлина. В июне 1936 года от Брайтенбаха поступило подробное описание системы мощных укреплений, сооружаемой вдоль польско-германской границы и включавшей обширную зону затопления.
В том же году руководству СССР были направлены новые сообщения Брайтенбаха, который докладывал о создании фирмой «Хорх» бронетранспортера; о новом цельнометаллическом бомбардировщике фирмы «Хейнкель»; о новом цельнометаллическом истребителе; о специальной броне, предохраняющей самолет от пуль и осколков снарядов; об огнеметном танке, о зажигательной жидкости. Леман также информировал советскую разведку о том, что на 18 судоверфях Германии начато строительство подводных лодок, предназначенных для операций на Балтике и на Северном море.
Поток поступавшей от Брайтенбаха информации застопорился лишь в 1936 году, когда в гестапо поступил донос, согласно которому Леман якобы на рубеже 1920–1930-х годов придерживался антифашистских убеждений. Было проведено служебное расследование, ознакомившись с результатами которого шеф гестапо Мюллер вынес вердикт: прекратить дело «за недоказанностью вины». Однако через несколько недель произошел трагикомический случай. Арестованная гестапо некая фрау Дильтей заявила, что советское торгпредство имеет в гестапо своего человека, и его фамилия Леман. За «дядюшкой» Вилли в одну из суббот велось наружное наблюдение, о чем ему доверительно сообщил сослуживец – участник операции. Как выяснилось впоследствии, фрау Дильтей сожительствовала с сотрудником гестапо – однофамильцем Лемана. Но тот изменил своей любовнице, которая из чувства мести и сделала ложный донос в полицию. Подозрения с «дядюшки» Вилли были сняты. Чтобы окончательно рассеять сомнения начальства в своей преданности национал-социалистической партии, «дядюшка Вилли» 1 мая 1937 года вступил в НСДАП, получив членский номер 5 920 162.
После этого Брайтенбах продолжил свою разведывательную работу в пользу СССР. Особую ценность для Москвы имели секретные материалы о новых вооружениях вермахта: танках, боевых самолетах, подводных лодках и даже о химическом оружии.
Леман сообщил об особых мерах режима секретности, введенных гестапо для охраны государственной тайны в области разработки и производства новых видов вооружений. Однако эти меры не помешали ему продолжать добывать секретную информацию о военном потенциале Германии. От Лемана советская разведка узнала, что в Наундорфе (Силезия) на заводе фирмы «Браваг» под личным наблюдением Геринга проводятся секретные опыты по изготовлению бензина из бурого угля. Эта информация указывала на то, что, готовясь к войне, Германия искала заменитель нефти, которой ей остро не хватало. В ноябре 1936 года Леман сообщил о каналах переброски немецкого вооружения в Испанию для Франко. В феврале 1937 года он передал информацию о строительстве нового секретного завода по производству боевых отравляющих веществ.
Леман снял копию с секретной инструкции, в которой перечислялись 14 видов новейшего вооружения, разрабатываемого для вермахта. В 1937 году Леман даже передал Зарубину экземпляр доклада «Об организации национальной обороны Германии», имевшего гриф «Особой важности, только для высшего руководства»...

По ссылке на полную статью

Ссылка