Отделение французских элит

Отделение французских элит
Ключ к успеху Макрона ... и неудач
Гийом Дюроше • 23 апреля 2021 г.


 
Важный феномен - это то, что Фурке называет «культурным, географическим и идеологическим отделением [французских] элит». С одной стороны, наблюдается определенное сокращение, поскольку французские элитные СМИ уменьшили влияние и охват населения в целом, с другой - элита стремится освободиться от ограничений людей, о чем свидетельствует бегство в джентрифицированные районы и частные школы, и прямая экспатриация.
Упадок основных СМИ
За последние годы во французских основных СМИ наблюдается неуклонный спад. Телеканал TF1 в 1988 г. имел гегемонию в 45% зрителей, а в 2017 г. упал до 20%. Новостные трансляции, развлекательные программы и спортивные события на TF1 означали, что «очень большая часть населения пережила то же самое в одно и то же время». И наоборот, усиление плюрализма СМИ означало снижение общественного согласия, поскольку «ведущие средства массовой информации с их большой аудиторией участвовали в создании общего и разделяемого взгляда на мир» .
Национальная газета Le Monde снизила объем продаж с 408 000 номеров в 2002 году до 300 000 в 2016 году, хотя, во всяком случае, это не кажется слишком серьезным, учитывая рост потребления новостей в Интернете. Различные журналы также потеряли от 15% до 30% продаж. Это изменение поставило печатные издания под колоссальное экономическое давление, которое никак не компенсируется скудными доходами от онлайн-рекламы. Массовые увольнения журналистов были частым явлением.
Фурке предупреждает, что мы находимся на пороге еще больших изменений для средств массовой информации, снова ссылаясь на молодежь: “Медиа-и новостной ландшафт, который с трудом сохраняется, рискует полностью измениться в течение 15 лет, когда поколение бэби-бумеров, которые составляют последний блок читателей прессы и зрителей исторических телеканалов, уйдет из жизни”
Практический результат большего плюрализма СМИ - снижение общественного согласия. Элиты все больше и больше живут в своей собственной реальности, определяемой устаревшими средствами массовой информации, которые эмоционально резонируют с ними. Низшие классы все чаще дезертируют и подвергаются энтропийным изменениям (якобы около трети французской молодежи верят в «химические трассы» и программы контроля погоды [например, HAARP ]).
Растущая сегрегация классов: джентрификация, школы, изгнание

Доля людей в Париже, которые являются рабочими или не руководящими сотрудниками.
Центры городов облагорожены высокими ценами на недвижимость. В 1980-х годах рабочие и служащие, не являющиеся руководителями, обычно составляли около 55% жителей таких городов, как Лион, Тулуза, Страсбург и Нант. Сегодня они составляют лишь около трети, их заменили городские профессионалы .
Социальное неравенство также проявляется в растущей популярности частных школ. Во Франции частные школы в основном означают католические школы, и раньше их посещали не столько из-за классового разделения, сколько из-за религиозных предпочтений. Теперь богатые люди более представлены в системе частных школ, а обеспокоенные родители делают все, что в их силах, чтобы избежать упадка государственных школ. Это явление наиболее остро проявляется в крупных городах, таких как Париж и Марсель, где большая часть государственных студентов была афро-исламизирована.
Новые чернокожие или мусульманские жители Франции, как правило, менее чувствительны к вопросам антисемитизма или святости холокоста. Предполагается, что издевательства над евреями со стороны мусульман настолько распространены, что говорят, что в государственных школах Сен-Сен-Дени, огромного графства с афро-исламским большинством, составляющего северо-восточный угол большого округа, не осталось ни одного еврейского ученика. В  Париже две трети родителей-евреев, решивших отправить своих детей в еврейские школы, говорят, что они опасаются, что их ребенок подвергнется нападкам за то, что он еврей.
В элитных школах Франции резко упала доля учащихся из более бедных семей. Известный École Nationale d'Administration, Haute École де Commerce (ведущая школа бизнеса), а также другие элитные школы обратили внимание, что доли студентов низшего класса падают с 29% в 1950 г. до 9% в 1990 - е годы. Сегодня дети менеджеров и старшеклассников составляют 85% учащихся. Связано ли это с когнитивной стратификацией или кумовством, но элита и рабочий классы все больше и больше разделяются.
Помимо растущей самосегрегации богатых в их собственном физическом и медиа-пространстве, Фурке указывает на исчезновение многих общих переживаний между классами. Дешевые колонии , в основном летние лагеря, были одним из таких событий, которые с тех пор распались: богатые теперь выбирают дорогостоящие специализированные развлечения (верховая езда ...), бедные могут получать дешевые и выгодные субсидированные предложения от своих муниципалитетов. а средний класс все больше и больше отказывается от этого опыта.
До 2002 года молодые французы проходили военную службу независимо от социального класса (вопреки мнению, высшие классы служили не намного меньше, чем население в целом). Макрон - первый президент Пятой французской республики, не прошедший военную службу.
Наиболее радикальным явлением отделения элиты является экспатриация , когда образованные и богатые классы Франции уезжают за границу в поисках лучшей работы и / или снижения налогов. В 2002 г. 385 000 французов были зарегистрированы как проживающие за границей. К 2017 году эта цифра составила 1 264 000 человек, что более чем втрое больше всего за 15 лет .  Великобритания, Швейцария и Люксембург - популярные направления, в каждом из которых низкие налоги, особенно для людей с высокими доходами.
Более того, 16% французских инженеров сейчас работают за границей, что вдвое больше, чем в 2000 году . Многие из них могут быть постоянными экспатриантами, а не инженерами, находящимися во временной командировке за границей.
В целом в Европе программа обмена студентами Erasmus стала мощным фактором утечки мозгов из периферийной Европы в более богатые страны Северной Европы. Программа явно способствовала высмеиванию молодых образованных европейцев.
Бельгия, как частично франкоговорящая страна с низкими налогами на определенные формы богатства, является популярным местом для изгнанников. Вот несколько ярких примеров: актер Жерар Депардье (хотя он недавно продал там свой дом), телеведущий Артур, Бернар Арно (владелец модной компании LVMH) и многие члены семьи Мулли (владельцы крупных розничных сетей Auchan, Decathlon, Леруа Мерлен…). Около 50 из 300 самых богатых жителей Швейцарии - французы .
Мощная, но ограниченная база Макрона
Фурке убедительно доказывает, что физическое и культурное отделение высших эшелонов французского общества стало решающим фактором, позволившим избрать на пост президента центристского глобалиста Эммануэля Макрона. Он отмечает: «Симптомом масштабов этого исхода французских жизненных сил и богатства является тот факт, что сейчас кандидаты на выборах обходят иностранные капиталы для сбора средств». Во время президентской кампании 2017 года Макрон шесть раз ездил в Лондон, чтобы собрать средства среди французских эмигрантов, многие из которых работали в Сити, а эмигранты из дорогих городов подавляющим большинством голосовали за него (Сан-Франциско, Вашингтон, округ Колумбия, Монреаль ...).
Во время кампании ранняя поддержка Макрона коррелировала с суммой, которую люди платили за налог на недвижимость, в отношении которого он специально предложил налоговые льготы. В более общем плане, единственный лучший предиктор поддержки Макрона - это образовательные достижения, а менее образованные, наоборот, склонны поддерживать Марин Ле Пен и / или Желтые жилеты. Франция когнитивно, темпераментно и экономически стратифицирована между «открытыми победителями» и «закрытыми проигравшими», или «людьми из любого места» и «людьми из какого-то места».
Партия Макрона, La République en Marche («Республика на марше», LREM), сумела получить большинство мест в Национальном собрании. Эти новые представители часто были политически неопытными и представляли беспрецедентную долю женщин и этнических меньшинств. Однако, несмотря на кампанию, ориентированную на «партисипативную демократию и близость к гражданам», представители LREM более элитарны, чем когда-либо: 69% членов нового парламента - из высших классов, с заметным снижением представительства среднего класса. 81% членов партии LREM - выпускники университетов, по сравнению с 28% всего населения . Какой яркий пример железного закона олигархии!
У представителей Макрона часто бывает тяжелый старт в общественной жизни. Один жаловался по радио, что французы говорят только о низкой заработной плате и отсутствии покупательной способности. Одна представительница женского пола пожаловалась на то, что ее парламентская зарплата ниже, чем она получала в частном секторе, и что она и ее коллеги «не уверены, доживут ли они до конца [своего срока полномочий]». Макрона широко критиковали как «президента богатых».
Успех Макрона отражает то, что верхние 20% Франции консолидируются как культурный и избирательный блок. Однако, как и ожидалось, его конкретное глобалистское послание не могло долго резонировать за пределами этой основной группы. Мы видим аналогичные явления в других странах, когда Европейский Союз парашютировал премьер-министров-глобалистов, как мы видели в случае с Марио Монти в Италии и Дачианом Чолошем в Румынии: глобалистскому правительству просто не хватает привлекательности для управления в одиночку в официально демократической системе. Эти правительства рушатся достаточно скоро, но их основной электорат может политически консолидироваться около 10-20% электората (представленного социал-демократами в Италии и USR-PLUS в Румынии).
Макрон мудро расширил свое послание за пределы оригинальности своей либерально-глобалистской кампании. Теперь он выражает типично французские квазипротекционистские опасения и превратился в вращающегося «всеобщего президента», делающего противоречивые заявления и принимающего различные меры, чтобы одновременно апеллировать к растущему проснувшемуся электорату и в основном к правоцентристским наклонностям (по крайней мере, на безопасность и идентичность) огромной массы французских избирателей. Приведем только один недавний пример из многих: Макрон одновременно предостерегает от импорта «проснувшихся» войн американской культуры и недавно заявил американским СМИ, что Франции необходимо «деконструировать свою историю», чтобы стать более послушной черным и мусульманам. Время покажет, окупится ли это в 2022 году, ведь сегодня выборы ему не по карману.
Все эти структурные и политические тенденции не предвещают ничего хорошего для Франции. Внутренний перелом вряд ли удастся преодолеть. Феномен изгнания является серьезным и новым явлением. Что бы ни говорили люди, умная фракция вносит непропорционально большой вклад в экономическую организацию и технологическое мастерство страны, которые, в свою очередь, являются фундаментальной основой национальной мощи.
По общему признанию, Франция продолжает привлекать большое количество образованных специалистов из южной и восточной Европы, и многие из этих французских эмигрантов не «потеряны для Европы», поскольку они находят продуктивную работу в соседних странах. Тем не менее, при нынешнем положении дел, распад столь оклеветанного французского национального государства вряд ли компенсируется появлением перевернутой Европы.