Экономический аспект китайских дебатов

Экономический аспект китайских дебатов
Основная причина этого нарастающего экономического давления - это нисходящий, централизованный подход Китая к принятию экономических решений.
по Милтон Ezrati

Проблема Китая вызвала множество анализов и поток статей. Вся эта значительная работа сосредоточена на растущей напряженности между Вашингтоном и Пекином. Некоторые из них предполагают эскалацию напряженности между Китаем и США, неизбежный результат соперничества между восходящей и установившейся державой. Некоторые из этих дискуссий менее провокационные и утверждают, что Соединенные Штаты могут сдержать вызов Китая. Тем не менее, другие попадают между такого рода аргументами или утверждают, что Китай менее амбициозен, чем принято считать в наши дни. Практически все эти анализы хорошо аргументированы и проницательны, даже если они приводят к разным выводам.
К сожалению, почти вся эта работа не учитывает растущее экономическое давление, с которым сталкивается Китай. Конечно, все эти мыслители признают невероятный рост и размер китайской экономики, но экономика - это более сложный вопрос, чем просто размер и прошлый рост. Дело в том, что Китай, несмотря на его прошлые успехи, сталкивается с огромными экономическими проблемами, которые не могут не определять будущие дипломатические и военные решения и, следовательно, американские стратегические ответы. 
Основная причина этого нарастающего экономического давления - это нисходящий, централизованный подход Китая к принятию экономических решений. Пекин, конечно, не занимается детальным экономическим планированием, как Советский Союз со своим Госпланом, но руководство страны, тем не менее, полностью управляет этой экономикой через свои государственные предприятия. Китай предлагает пространство для предпринимательской деятельности, но политическое руководство в Пекине по-прежнему определяет направление кредитования и то, как страна будет использовать большую часть своих экономических ресурсов - природных, промышленных и человеческих. Некоторые в западных СМИ трепещут перед этой властью, считая ее более решительной и целенаправленной, чем нескоординированные, сравнительно хаотичные рыночные экономики. Некоторые из этих новостных обозревателей даже прогнозируют, что система Китая позволит ему победить в соревновании с Соединенными Штатами. Но централизованный подход Китая является источником не столько силы, сколько слабости. Этот факт становится все более очевидным и в конечном итоге ограничит свободу действий Пекина.
В одном отношении этот трепет понятен. Когда Пекин решает что-то подчеркнуть, он идет ва-банк и демонстрирует огромную приверженность и результативность. Трудно не быть пораженным, например, рядами блестящих мощных локомотивов и километрами высокоскоростной железной дороги. Однако в другом отношении энтузиазм вызывает недоумение. В конце концов, история - а не темная история - предлагает много свидетельств того, как такие подходы терпят неудачу.
В 1950-х и 1960-х годах средства массовой информации, казалось, были поражены тем, как Советский Союз организовал производство стали и тяжелого оборудования. Западные журналисты легко могли согласиться с акцентом московских планировщиков. Как и в те времена, наступившая вслед за Второй мировой войной, сталь и тяжелое машиностроение были горячими продуктами дня. Но Советы прогнозировали неверно. К тому времени, когда их экономика опередила Соединенные Штаты в производстве подобных вещей, мир перешел к пластмассе и экономике, более ориентированной на услуги. Этот неправильный акцент, выбранный планировщиками, привел к огромным потерям в экономике, которая не могла себе этого позволить. В 1980-х годах Япония, хотя и далекая от коммунизма, управляла своей экономикой под руководством правительства сверху вниз, и это вызывало такой же трепет и страх у более позднего поколения журналистов. Министерство экономики, торговли и промышленности Японии (MITI) поручило этой экономике стремиться, среди прочего, к доминированию в простых кремниевых чипах, которые также были популярным продуктом того времени. Прогноз MITI и прилагаемые к нему усилия также привели к потере времени и усилий. Как только Япония добилась доминирования в области микросхем, мир обратился к микропроцессорам.
Иногда централизованное планирование срабатывает, но, по крайней мере, так же часто оно не позволяет видеть будущее и приводит к огромным потерям, не в последнюю очередь потому, что централизованный характер системы неявно направляет большую часть экономических усилий страны на неправильные цели. Теперь это централизованное экономическое направление Китая, которое вызывает трепет у новых журналистов и комментаторов. Подобно этим прежним странам с централизованно планируемой экономикой, Китай делает упор на сегодняшние горячие продукты. Программа премьер-министра Ли Кэцяна «Сделано в Китае 2025» направлена на доминирование в сфере биотехнологий, искусственного интеллекта, аэрокосмической промышленности и электромобилей - и все это занимает видное место в заголовках сегодняшних деловых новостей. Китаю может повезти, или мир в последние годы этого десятилетия, возможно, перешел на другие продукты. 
Конечно, рыночные системы прогнозируют не лучше, чем правительства или комментаторы новостей. Специалисты по бизнес-планированию часто ошибаются, и в результате возникают большие экономические потери. Превосходство рынка заключается не в большей дальновидности, а, скорее, в его естественной тенденции диверсифицировать усилия. Некоторые компании следят за сегодняшними заголовками, другие отказываются и придерживаются прошлого, а третьи, следуя каким-то, казалось бы, посторонним взглядам, преследуют нечто совершенно иное. Те, кто остались в прошлом, проигрывают. Те, кто следят за сегодняшними заголовками, могут выиграть, но только в том случае, если эти заголовки точно отражают будущее. Те, кто идет своим путем, могут проиграть, но если они столкнутся с будущими потребностями, они выиграют по-крупному для себя и для экономики в целом.
Поклонники подхода Пекина и другие, кто его боится, даже если они знают об этой истории, указывают на большой успех Китая как свидетельство того, что на этот раз все будет по-другому. Несомненно, Китай добился поразительного экономического прогресса за последние полвека. Но этот рекорд - меньше свидетельств того, что централизованный подход Китая будет продолжать работать, поскольку он отражает меняющиеся обстоятельства в Китае. Десятилетия назад направления, которых требовал слаборазвитый Китай, были очевидны. Дороги, жилые дома, порты, железнодорожные пути и т. Д. Были первичными. И этот акцент привел к замечательным темпам развития. Однако в сегодняшней более развитой экономике Китая потребности на будущее определить труднее. Ошибки в отношении того, что необходимо, становятся более вероятными и будут становиться все более распространенными по мере развития Китая. Централизованное руководство, иногда застревая в неприменимых теперь колеях прошлого, строит пустые города и линии высокоскоростной железной дороги в никуда. Каждая ошибка приводит к большим потерям. Несмотря на то, что акцент «Сделано в Китае в 2025 году» сломался с этими прошлыми моделями, все еще нет гарантий, что его новые цели будут доминировать через полдесятилетия, не больше, чем когда Япония намеревалась захватить рынок простыми кремниевыми чипами. . 
Избыточный долг Китая больше всего свидетельствует об ошибках, которые централизованное планирование уже навязало этой экономике. Поскольку каждое из этих грандиозных и часто ошибочных усилий требовало инвестиций, оно также создавало долговое бремя, которое провалившийся проект не может окупить. И долг накапливается, предлагая приблизительную оценку потерь на данный момент. Безусловно, Пекин сдерживает выпуск государственных долговых обязательств намного лучше, чем Вашингтон. Но только государственный долг не может измерить этот эффект. Финансовое наследие неудачных проектов лежит на провинциальных и местных органах власти этой страны, а также на государственных предприятиях, которые контролируют большую часть промышленности Китая. Чтобы увидеть ошибки, допущенные системой Китая, и провести достоверное сравнение с Соединенными Штатами, долг, который необходимо отслеживать, представляет собой комбинацию обязательств центрального правительства, провинциальных (или государственных) и местных обязательств, а также долга корпоративного сектора, принадлежащего государству или частного.
Эти расчеты убедительны. В течение десяти лет с 2009 по 2019 год эта комбинация долга в Китае росла на 23 процента в год, что намного превышает 8-процентный рост номинальной экономики. Эквивалентный агрегат долга для Соединенных Штатов показывает, как, если различные лица, принимающие экономические решения, совершали ошибки, они делали это в гораздо меньшем масштабе. В Америке этот показатель долга рос примерно на 5,6 процента в год за десять лет, закончившихся в 2019 году, что, безусловно, быстрее, чем средний рост номинальной экономики в 4 процента, но с гораздо меньшим разрывом, чем в Китае. Накопление долга по отношению к экономике в целом предлагает другую перспективу. В Соединенных Штатах сумма непогашенного долга составляет чуть менее 180 процентов валового внутреннего продукта (ВВП) страны. В Китае эта цифра приближается к 220 процентам. 
В большей степени, чем проблема расточительства и задолженности, все более серьезная демографическая проблема Китая является также результатом просчета централизованного планирования, которого никогда не могло бы случиться в менее централизованной рыночной экономике. В 1970-х годах, когда Пекин впервые начал управлять развитием экономики, премьер-министр Дэн Сяопин решил, что дети будут держать дома слишком много рабочих рук и поглощать слишком много ресурсов страны. Соответственно, он и его советники остановились на политике одного ребенка на семью. В то время в Китае было молодое население, и было много людей, готовых работать. Однако со временем сохранение политики одного ребенка снизило уровень рождаемости в стране ниже уровня воспроизводства. Поток новых участников в китайскую рабочую силу замедлился до тонкой струйки, хотя многие из тех, кто был еще молод, когда Дэн принял свое решение, начали выходить на пенсию. Абсолютная численность трудоспособного населения не изменилась Абсолютное число людей трудоспособного возраста стагнировало. В 2020 году демографы ООН подсчитали, что абсолютная численность трудоспособного населения Китая была не выше, чем на рубеже веков, в то время как число пенсионеров, находящихся на иждивении, выросло примерно до 17 процентов этого населения. В Китае, где в 1978 году на каждого пенсионера приходилось девять рабочих, их было чуть меньше пяти, лишь ненамного больше, чем в Соединенных Штатах.
Несмотря на то, что Пекин недавно ослабил политику одного ребенка, уровень рождаемости, похоже, не вырос. Даже если оно в конечном итоге вырастет, пройдет от пятнадцати до двадцати лет, прежде чем эти дети начнут влиять на численность работающего населения. Китай также не может рассчитывать на иммиграцию как на способ облегчить напряжение. Кажется, мало кто хочет попасть под юрисдикцию Пекина. Другими словами, Китай должен все больше жить с серьезными экономическими ограничениями, наложенными прошлой политической ошибкой. К 2040 году абсолютная численность трудоспособного населения страны, по оценкам ООН, снизится на 10 процентов, а количество иждивенцев-пенсионеров увеличится примерно на 50 процентов. В экономике будет едва ли три рабочих на каждого иждивенца пенсионера. Этим трем рабочим придется производить достаточно для собственных нужд, на содержание других иждивенцев и на одну треть - на содержание пенсионера по старости. При небольшом объеме избыточного производства, доступном для будущих инвестиций, не говоря уже о масштабных проектах, экономика потеряет большую часть своего динамизма и гибкости.
Демография старения также под угрозу поставит способность к инновациям. Демографы, используя патентные данные и статистику лауреатов Нобелевской премии, определили, что люди в возрасте от 30 до 40 лет обеспечивают основную изобретательность общества. Межстрановые исследования показывают, что это справедливо для всех культур и экономических систем. Эта возрастная группа в Китае должна сократиться в течение следующих двадцати лет с 43 процентов рабочей силы до 37 процентов. Между тем, необходимость заботиться о растущем пожилом населении страны усугубит и без того непомерное долговое бремя Китая. К 2040 году 25 процентов взрослого населения будут старше шестидесяти четырех лет. Поскольку менее 65 процентов китайских рабочих имеют какие-либо пенсионные планы, большая часть бремени поддержки этого огромного количества пенсионеров ляжет на плечи Пекина. поглощая огромное количество государственных ресурсов. По оценкам Международного валютного фонда (МВФ), нефинансируемые пенсионные обязательства Пекина уже составляют 100 процентов валового внутреннего продукта (ВВП) страны. Если руководители Пекина не будут действовать быстро, чего они, похоже, не собираются делать, это бремя будет только расти. 
Хотя у Китая явно серьезные экономические проблемы, ничто из этого не говорит о том, что Китай исчезнет как крупная держава или что его экономика перестанет расти. Это также не означает, что Соединенные Штаты могут просто сидеть сложа руки и ждать, пока экономические трудности устранят проблему Китая. Однако в нем говорится, что, вопреки большинству сегодняшних дискуссий в средствах массовой информации, Китай далек от того экономического гиганта, каким он когда-то казался. Это ясно показывает, что темпы роста страны значительно замедлятся в не столь отдаленном будущем, как и темпы ее развития и инноваций. Пекин будет менее способен удивлять наблюдателей грандиозными инвестиционными схемами. Кроме того, он предупреждает, что эти препятствия на пути к китайскому величию будут становиться все более значительными по мере усиления демографического бремени, а его планировщики в Пекине сталкиваются со все более проблематичными задачами, определяющими продуктивные экономические направления. Сказать, что ситуация будет чревата, значит преуменьшить, тем более что Пекин опирается на экономический динамизм как на базу, с которой можно бросить вызов Соединенным Штатам и их союзникам.
Милтон Эзрати - пишущий редактор National Interest , филиала Центра изучения человеческого капитала при Университете Буффало (SUNY), и главный экономист Vested, нью-йоркской коммуникационной фирмы