Роман Силантьев: “Нужно бороться с романтизацией “Колумбайна”

От редакции
Вышедшая зимой 2020/2021 года книга религиоведа Романа Силантьева и писателя и сценариста Сергея Чекмаева “Деструктология. Как быстро и надёжно лишиться денег и здоровья. 10 шагов к успеху” уже давно исчезла с полок книжных магазинов, и делать ей рекламу поздно да и не нужно: исследование разнообразных “культов зла”, тоталитарных сект и интернет-групп, подобных “Синему киту”, и без того было обречено стать бестселлером. Но случившаяся 11 мая 2021 года трагедия в Казани, где девятнадцатилетний айтишник Ильназ Галявиев возомнил себя “богом” и устроил массовый расстрел учеников гимназии, где когда-то сам учился, вновь сделала этот сюжет предельно актуальным. Главный редактор Fitzroy Magazine Кирилл Бенедиктов побеседовал с авторами книги — религиоведом, профессором кафедры мировой культуры Московского государственного лингвистического университета Романом Силантьевым и писателем, сценаристом, руководителем сценарной секции Союза Литераторов РФ Сергеем Чекмаевым.

Кирилл Бенедиктов: Роман, Сергей, приветствую вас в гостях у журнала Fitzroy Magazine. Мы давно уже собирались поговорить о вашей книге “Деструктология”, которая, на мой взгляд, должна быть в библиотеке каждого, кто беспокоится за жизнь и психическую стабильность своих близких, детей, родителей и т.д. Жаль, что конкретным поводом для нашего разговора стала трагедия, произошедшая во вторник в Казани, но, как мне кажется, она имеет непосредственное отношение к главной теме книги — деструктивным идеологиям и их влиянию на душевное здоровье людей.
Роман Силантьев: Вы абсолютно правы. Значительная часть опасных для общества и государства угроз возникают в сфере духовной безопасности. Деструктивные идеологии, проявляясь в разных организациях, движениях или субкультурах, разрушают традиционные институты, наносят урон здоровью и благосостоянию граждан, а иногда приводят и к массовой гибели людей.






Кирилл Бенедиктов: Насколько эта проблема осознаётся государством в целом и отдельными его институтами? Вот, например, вы, Роман, представитель академической науки, религиовед, доктор исторических наук, заведующий лабораторией деструктологии Московского государственного лингвистического университета — как вы оцениваете степень осознания угрозы, исходящей от сект, культов, различных “групп смерти” и прочих проявлений деструктивных идеологии? И кстати, объясните, пожалуйста, нашим читателям, что же это такое — наука деструктология.
Роман Силантьев: Разумеется, научное сообщество не могло не ответить на эти вызовы: учёные концентрируют внимание на поиске подходов и методик, которые позволили бы эффективно противостоять таким угрозам. Научно-исследовательские подразделения созданы при всех правоохранительных и силовых структурах России, разработкой проблемы занимаются также вузы, НИИ и обычные НКО.
Тем не менее, существующая система противодействия деструктивным вызовам имеет значительный изъян. Работающие в ней сотрудники обладают преимущественно узкой специализацией, что препятствует выработке единого подхода. Так, деструктивное образование, порождённое соответствующей идеологией, может иметь одновременно черты политического движения, религиозной секты и организованной преступной группировки. Что придаёт ему гибридный характер и обеспечивает присутствие в различных средах. Именно гибридные черты обеспечивают подобным структурам устойчивость и возможность одновременной работы с неоднородными целевыми аудиториями, обладающими различными социокультурными параметрами и возрастными характеристиками.
Хорошим примером, иллюстрирующим данное утверждение, служат запрещённые в России террористические организации “АУМ Синрике” и ИГИЛ. Упомянутые организации-химеры могут реализовывать весьма широкий спектр противозаконных действий: заниматься терроризмом и даже террором, провоцировать “оранжевые” революции и торговать наркотиками, практиковать киберпреступления и мошенничество, одновременно вербовать в свои ряды заключённых и известных спортсменов.
Для борьбы с такими химерами требуются специалисты с новой квалификацией, которая позволила бы им обеспечить максимальный охват угроз. Новая прикладная научная дисциплина деструктология (от латинского destructio, deconstructio — разложение, разрушение и греческого logos — “слово”, в широком смысле — наука) призвана объединить компетенции религиоведов (особенно исламоведов и сектоведов), педагогов, специализирующих на работе с трудными подростками, психологов, культурологов, лингвистов и специалистов по информационной безопасности.
Новая наука изучает деструктивные образования, закономерности их функционирования и развития, а также общественные отношения и социальные связи, складывающиеся в результате их деятельности и закономерности поведения людей, попавших под влияние подобных структур.
Организацию, субкультуру или идеологию можно отнести к деструктивным, если их деятельность направлена на причинение вреда здоровью и материальному благополучию граждан, а также на разрушение существующих социальных, религиозных, культурных и государственных связей.
Наша книга излагает всё вышеизложенное в максимально доступной для читателя форме, местами — с элементами гротеска и убийственного сарказма. Книга сильно приближена к реальности. Разбушевались ковид-диссиденты и отрицатели технологии 5G? Про медицинских диссидентов у нас есть целая глава, они ведь ещё СПИД, рак и аутизм отрицать могут. Напал малолетний ваххабит с ножом на полицейских? И про них в книге достаточно написано. Правоохранительные органы арестовали лжехриста Виссариона (Торопа) и схимонаха Сергия Романова? Есть и про таких разделы. Секта летающего макаронного монстра движется к сатанизму? Так читайте и про неё, и про сатанистов!
Формой изложения и даже названием “Деструктология” пародирует опусы современных коучей, которые за десять шагов помогут вам радикально изменить жизнь. То есть — быстро и надёжно лишиться денег и здоровья.
Сергей Чекмаев: Сегодня секты стесняются говорить, что они секты, и действуют гораздо тоньше. Очередное религиозное движение может маскироваться под тренинг личностного роста или пикаперские курсы, центр нетрадиционной медицины или даже финансовую пирамиду. Чаще всего в названии организации нет даже намёка на какую-либо околорелигиозную терминологию. Нет, культы изобретают всё новые и новые методики, предпочитая выступать то под маской службы помощи потенциальному суициду, то как юридическая консультация по защите женщин от домашнего насилия или даже — в виде ролевой игры на одном из популярных пабликов.
Поэтому кроме сект и деструктивных культов мы кратко разобрали в “Деструктологии” почти все современные субкультуры с негативной основой: “синие киты”, скулшутинг, АУЕ, зацепинг и т.д. У них нет какой-то внятной организационной структуры, а зачастую нет даже и четко оформившегося канона, но, тем не менее, они существуют и представляют немалую опасность.
На выступлениях и встречах с читателями обеспокоенные родители часто спрашивают, почему подростки из вроде бы благополучных семей вдруг оказываются вовлечёнными в подобные субкультуры. И как распознать опасные контакты на ранних стадиях, чтобы уберечь от непоправимых шагов. Совет на самом деле простой: не забывайте говорить с детьми и учитесь их не просто слушать, но и слышать. В момент осознания своей роли во взрослом мире психика подростка очень уязвима. Детские пелёнки закончились, пришло время ответственности. Появляется независимость в мыслях и решениях, а вместе с ними — и совершенно непривычные, почти взрослые проблемы. Подросток пытается как-то заявить о себе, требует уважения, личного пространства, но, по сути, это — всего лишь способ докричаться до родных, друзей и близких. Одна из самых распространенных записей в личных дневниках самоубийц: “я исчезну, и они все поймут, как плохо без меня. Только будет поздно”.
Родственники не всегда понимают, что подростку нужно и внимание, и понимание. Не назойливое, а дружеское, с уважением к личности. Зачастую папа и мама считают: достаточно того, что ребенок сыт-обут-одет и хорошо учится. К сожалению, этого мало. Мы довольно подробно расписали в книге методы и тактические схемы вовлечения сект и субкультур. Но для противодействия человек как минимум должен осознавать, что находится под атакой. Увы, критическое мышление тут действует не всегда, а временами включаются и другие механизмы — например, подростковая фронда или интерес к запретным темам.




Кирилл Бенедиктов: Вот о скулшутинге, то есть о школьных расстрелах, имеет смысл поговорить подробнее. Долгое время казалось, что это тема сугубо американская (даже в Западной Европе такого почти не было) — но потом случилась Керчь, а 11 мая 2021 года — Казань. Оказалось, что наше общество так же уязвимо перед вирусом “колумбайна”, как и американское — несмотря на известную и очень существенную разницу в подходах к владению гражданским оружием. В чём тут дело, с вашей точки зрения? Каковы основные причины, побуждающие подростков и молодых людей (казанскому стрелку Ильназу Галявиеву — 19 лет, уже не мальчик) браться за оружие и хладнокровно уничтожать своих сверстников и учителей?
Роман Силантьев: “Колумбайн” — это деструктивная молодёжная субкультура, которая учит неадекватных подростков, как им отомстить за свои реальные и вымышленные обиды. И не только инструктирует, но и романтизирует, героизирует предыдущие акты массовых школьных расстрелов, скулшутинга. В социальных сетях и DarkNet огромное количество сайтов, пабликов, форумов, посвящённых стрелкам. Про них пишут (и издают) книги, снимают фильмы, девушки адресуют им трогательные романтические письма и размещают у себя на странице фотографии с чёрными сердечками. Само собой, агрессия может проявиться любым способом, но именно Колумбайн толкает на школьные расстрелы.
Основной мотив чётко прописал на своем канале казанский убийца — “очистить Землю от биомусора”, а под ним может подразумеваться практически любой человек, чем-то не угодивший очередному неадеквату. В аморфной идеологии “колумбайнеров” можно найти следы и “синих китов”, и запрещённой в РФ Misanthropic Division, хотя на деле скулшутинг является разновидностью индивидуального терроризма.

Историческая справка (“Деструктология”, глава
“…Но самым же зловредным суицидальным увлечением современности с уклоном в терроризм стал “скулшутинг” или субкультура “Колумбайна”. 20 апреля 1999 года американские школьники Эрик Харрис и Дилан Клиболд устроили бойню в колорадской школе “Колумбайн”. Они застрелили 13 и ранили 23 человека, неудачно пытались взорвать бомбу, а в конце покончили в собой. Все это в подробностях зафиксировали камеры, записи с которых визуализировали преступление и дали четкий пример для подражания: тип оружия, форма одежды, последовательность действий. Это был не первый случай школьных расстрелов, но именно Клиболд с Харрисом превратили их в новую субкультуру, став культовыми фигурами для желающих свести счеты с обидчиками. С психикой у них было не все в порядке — Клиболда в школе травили, а Харрис просто мечтал о красивом суициде”.

Кирилл Бенедиктов: Как правило, власть реагирует на подобные трагедии предельно шаблонно — “ужесточить правила оборота оружия”, “перевести помповое оружие в раздел нарезного”, “повысить возраст владения оружием до 21 года” и т.д. Очевидно, что всё это в лучшем случае затруднит будущим массовым убийцам путь к намеченной цели, но не предотвратит трагедию. А с причинами никто разбираться не хочет — или не может. Почему наше общество стало производить так много убийц (и самоубийц, кстати — вспомним “группы смерти”)? В чём, на ваш взгляд, корень зла?
Сергей Чекмаев: Что ни говори, а запретительные меры неплохо действуют. За всё время в России предотвращено более 500 (!) попыток нападений на школы, а большинство успешных происходят без огнестрельного оружия, что резко сократило число пострадавших. И если сейчас ужесточить выдачу стволов людям до 25 лет, то подготовить расстрел будет намного сложнее. Но, конечно, проблему это не искоренит: желающие поубивать, увы, всё равно останутся. Они были и раньше, только сублимировали собственную злобу иным путём — подростки-сатанисты, например, неполитизированные скинхеды и т.д.
Кирилл Бенедиктов: Но всё же — помимо чисто административных запретов, какие способы борьбы с этой угрозой вы могли бы порекомендовать?
Роман Силантьев, Сергей Чекмаев: Неплохой результат даёт сплошной мониторинг соцсетей и мессенджеров по ключевым словам, поскольку колумбайнеры почти всегда заранее оставляют послания или манифесты. Агрессивно-депрессивные посты, узнаваемые фразочки, похвальба, демонстративная подготовка акции входит в стандартный джентльменский набор будущего школьного стрелка.
Далее — усиление психологического контроля за выдачей разрешений на хранение/ношение оружия, сейчас зачастую он довольно формальный. Обязательно подробно информировать педагогов, школьных психологов и даже родителей о сути “колумбайна” с целью лучшего контроля поведения детей. Обучать школьников безопасному поведению при любом подозрении на скулшутинг. Методички по терроризму есть, в них всё указано.
И не стоит останавливаться на полпути. Нужно признать “колумбайн” опасной идеологией, как это в прошлом году сделали с АУЕ. И противостоять влиянию деструктивной субкультуры не только оперативно-агентурными мерами, но и уничтожать саму исходную среду романтизации и героизации “школьных стрелков”.



Ссылка