Шпион на женьшеневой водке. Как инженер советского завода продавал секреты Северной Корее

В рассекреченных архивах КГБ Украины нашлись материалы, которые прямо свидетельствуют, что формально дружественный Москве режим КНДР активно занимался шпионажем на территории страны-союзника: вербовал агентов и пытался завладеть военными тайнами.
Статья основана на двух делах (оперативном и уголовном), хранящихся в архиве Службы безопасности Украины. Материалы общим объемом в тринадцать томов посвящены жителю Киева, приговоренному к 10 годам колонии и умершему в заключении.

---

— Я решил: пусть сын закончит десять классов, потом посмотрю, что делать со всем этим.
Подсудимый объяснял в суде, почему не пришел в КГБ с повинной. Дело слушалось в трибунале Киевского военного округа. Шел июль 1981 года.
Мужчину звали Станислав Пушкарь. Ему вменяли первую часть статьи 56 Уголовного кодекса «Измена Родине в форме шпионажа». Подсудимый своей вины не отрицал, каялся и просил лишь о снисхождении.
Судья назначил подсудимому десять лет строгого режима. Мы не знаем, какие эмоции испытывал Пушкарь, услышав приговор. Может быть, это было отчаяние — в том числе потому, что на долгие годы без родителей оставался несовершеннолетний сын. Но не исключено, что он вздохнул с облегчением: ему дали минимальный срок, а максимальным возможным наказанием был расстрел.
Процесс проходил за закрытыми дверями, о нем не написала ни одна газета. Вероятно, «режим тишины» был связан с тем, на кого именно работал подсудимый. Это была разведка формально дружественного социалистического государства — Корейской народно-демократической республики.

Группа Цоя
Началась эта история десятью годами ранее, в конце 1970-го, в киевской войсковой части 61809, она же — 2-й арсенал ГРАУ МО СССР. Жителям города это место было известно как режимный завод «Арсенал-2», занимавшийся ремонтом военной техники (сейчас там находится художественный музей «Мыстецкий арсенал»).
На закрытый объект прибыли стажироваться трое иностранцев: офицеры северокорейской армии и по совместительству курсанты одного из киевских военных училищ. Их звали Ким Зе Хан, Цой Тхе Ли и Дим Сун Киль. На заводе корейцев знали лишь по фамилиям. Ким лучше всех говорил по-русски и выполнял роль переводчика.

Слева направо: Ким, Цой, Дим. Фото из материалов уголовного дела

Стажеров должны были научить обслуживанию боевых машин с противотанковыми ракетными комплексами, которые КНДР получала от Советского Союза.
В цехах в это время стояла и секретная техника, видеть которую гостям не следовало. Ее временно прикрыли брезентовыми чехлами. Иногда у работников «Арсенала» возникало впечатление, что стажеры пытаются обойти запреты и подсмотреть то, что в программу обучения не входит.
Заниматься с корейцами обычно поручали настройщику радиоаппаратуры Станиславу Пушкарю. Он и еще несколько сотрудников быстро сдружились с Цоем, Кимом и Димом. Иностранцы приглашали киевлян на застолья в ресторан, вместе смотрели северокорейские фильмы в актовом зале своего училища.
«Фильмы об их песнях и танцах и вообще о современной Корее», — вспоминал потом Пушкарь.
Станиславу Авксентьевичу Пушкарю тогда было 32 года. Родился в Горьком (теперь Нижний Новгород), но большую часть жизни провел в Киеве. Разведен. Жил с родителями и маленьким сыном на Березняках — спальном районе украинской столицы. Учился в Киевском политехе, но на четвертом курсе бросил. На «Арсенале-2» работал с 1969 года. Хобби: фотография (на общественных началах выполнял на заводе функции фотографа) и рыбалка (не раз штрафовали за браконьерство).
Через месяц-два после знакомства стажеры стали захаживать к Пушкарю домой. Гости являлись без приглашения и даже предупреждения, но мужчина радушно встречал их, познакомил с родителями.
Иностранцы приходили не с пустыми руками: с собой у них было то вино, то экзотический напиток с родины — водка, настоянная на корне женьшеня. Станислав очень любил выпить. Его матери презентовали целебный экстракт этого же корня — она уже не первый год болела.
В феврале 1971-го после рабочего дня корейцы устроили у Пушкаря прощальные посиделки в честь завершения стажировки и скорого отъезда домой.
«За столом Цой подарил мне ручки с золотым пером и бутылку водки с корнем женьшеня. Давая эти подарки, он сказал, что дарит за хорошее отношение к нему на стажировке», — рассказывал позже инженер «Арсенала».

Фото Пушкаря из уголовного дела


Противотанковая «Фаланга» и камера шпиона
Когда вся компания, уже изрядно выпив, курила на кухне, Цой с Кимом попросили хозяина квартиры помочь им. Стажировка прошла слишком быстро, и они не все успели, объясняли курсанты. Поэтому гости будут благодарны Славе, если тот перечертит для них кое-какие схемы вооружений из литературы в заводской библиотеке.
Корейцы назвали изделия, которые их интересовали: 2П32 и 3М11. Это, соответственно, пусковое устройство «Фаланга» для противотанковых ракет и сами ракеты. Обе разработки были совершенно секретными и стажировка точно их не касалась.
Как долго корейцы обрабатывали своего знакомого в тот вечер? Колебался ли он, услышав просьбу? Понимал ли, что вообще значит такая просьба? Этого мы не знаем. Но в итоге Пушкарь дал согласие и, может быть, сам того не понимая, стал агентом военной разведки Северной Кореи. Шпиону присвоили кличку «Земляк» (на корейском — «Тонхянъин», в транскрипции КГБ — «Дон Хян»), хотя сам он об этом не знал.
Почему выбрали именно Пушкаря? С одной стороны, это был грамотный специалист, мастер своего дела. С другой — почти все коллеги отзывались о нем как о «рваче», любителе легкой наживы и дефицитных импортных вещей. «Неразборчив в связях, в общественной жизни цеха участия не принимает», — значится в подшитых к делу характеристиках. Безусловно, сыграла свою роль и страсть к спиртному. Судя по материалам дела, Станислав пил чуть ли не каждый день, в том числе и в рабочее время. Почти все серьезные разговоры корейцы начинали, предварительно напоив «Земляка».
— Зачем что-то чертить, если можно сфотографировать эти схемы? — предложил новоиспеченный шпион.
Тем более речь уже шла не только о схемах, а о почти полном техническом описании.
Цой сказал Пушкарю, что задание лучше выполнять не с обычным фотоаппаратом, а со специальным, маленьким. Вскоре при встрече ему дали миниатюрную швейцарскую камеру «Тессина». В те годы такую использовали спецслужбы разных стран, включая ЦРУ.

Фотоаппарат «Тессина», переданный Пушкарю Цоем. Снимок из уголовного дела
«Слава, сильно торопиться не нужно, главное — сделать все незаметно, — инструктировал Цой. — Скорее всего, ты не успеешь отснять до того, как мы уедем. Тогда тебе нужно будет поехать в Москву и отдать нашим людям. Запомни этот номер: 143-90-52, это телефон корейского посольства. Когда приедешь в Москву, набери его, скажи, что ты Слава из Киева и попроси позвать Николая. Это пароль — там поймут, кто звонит».
Цой заверил, что о пленке никто не узнает: ее отправят в КНДР дипломатической почтой, которую не досматривают. Напоследок он оставил киевлянину 25 рублей на дорогу в Москву.

Советские секреты в обмен на водку
— Что-то я твоих книг в упор не вижу. Давай ты сам поищешь, а потом подойдешь и распишешься?
Секретчица (работница, ответственная за секретную документацию) заводской спецбиблиотеки Валя нарушала инструкцию, пустив посетителя к стеллажам. Но что может случиться? Настройщика Пушкаря она хорошо знала — тот работал на предприятии уже года два.
Ничего об интересующей корейцев пусковой установке ему найти не удалось. Зато была брошюра под грифом «Совершенно секретно» с техническим описанием управляемой ракеты 3М11, которую мужчина и взял. Он понимал, что фотографировать прямо на территории «Арсенала-2» — занятие крайне рискованное. Брать нужную литературу в цех работникам разрешалось, но выносить за пределы завода — строжайше запрещено.
Станислав принадлежал к когорте «несунов» — людей, ворующих детали или материалы на работе для продажи или использования в быту. В общем, опыт был. Спрятать брошюру под пиджак и выйти с ней на улицу во время обеденного перерыва не составило никакого труда.
Успешно миновав проходную, Пушкарь взял такси и поехал домой. На балконе он быстро отснял нужные главы на свой «Зенит». «Тессиной» пользоваться не стал: во-первых, боялся по неопытности нажать что-то не то, во-вторых, в швейцарском аппарате стояла пленка всего на 12 кадров. Да и зачем мини-камера в квартире, где никто не видит?
Двадцать пять щелчков затвора фотоаппарата (в каждом кадре — по две страницы) — и обратно на работу. Как раз к концу обеда Пушкарь был на заводе. Никто ничего не заметил.

Обложка отснятой Пушкарем брошюры. Виден гриф «Совершенно секретно». Фото из уголовного дела

Пленка пролежала у шпиона дома почти год. В ноябре 1971-го к Пушкарю домой пришли двое незнакомых корейцев. Они представились как Пак Ен Хва и Хон Сен Чер, назвались сослуживцами Кима с Цоем, показав рекомендательное письмо от последнего. Снова не обошлось без выпивки и подарков.

Пак и Хон. Фото из уголовного дела

На первую встречу с агентом новые посланники КНДР принесли и деньги — 500 рублей. Это немалая по тем временам сумма: зарплата Пушкаря была хорошей, 300 рублей, его брат-шофер получал всего 80.
Двести рублей корейцы дали на проезд в Москву, триста — «подарок». По просьбе корейцев Пушкарь написал расписку о получении трехсот рублей — как объяснили, для отчета перед посольством. Мужчине напомнили о просьбе Цоя и попросили не затягивать с передачей пленки.
Вскоре Станислав, как и договаривались, полетел в Москву. Прямо в аэропорту его на черной «Волге» встретил старый знакомый — Ким. Пленку не забрал, лишь отвез Пушкаря к родственнику, у которого тот должен был переночевать. Наутро киевлянин, как и было условлено, позвонил в посольство. Ему назначили встречу в центральном универмаге «Военторга» на проспекте Калинина (сейчас — улица Воздвиженка). На месте незнакомый кореец забрал пленку, передав еще немного денег и водки. Вечером шпион вернулся в Киев. Первое задание спецслужб КНДР было выполнено.


План местности, где проходили встречи Пушкаря и корейцев. Из уголовного дела1/7

Лекарство от всех болезней: культ женьшеня в СССР
Из показаний Станислава Пушкаря о первой встрече с Паком и Хоном: «Они принесли мне 0,7 литра экстракта корня женьшеня на меду, три бутылки по 0,5 литра женьшеневой водки, коробку с пятью натуральными корнями женьшеня, картину пейзажного содержания, книги, изданные в КНДР (на другом допросе Пушкарь уточнил, что это были за книги: «Мать Ким Ир Сена» и сборник речей лидера Северной Кореи — НВ), и настенный календарь».

Подаренная Пушкарю картина. На заднем плане изображена гора Пэктусан — один из символов КНДР. Фото из уголовного дела

Лекарства и алкоголь на основе женьшеня упоминаются в материалах дела десятки, если не сотни раз. Такие подарки корейцы приносили почти на каждую встречу с «Земляком» на протяжении многих лет. Экстрактом он делился с родителями и сыном, водкой — с ближайшими друзьями, которых просил никому об этом не рассказывать. Матери Пушкаря, у которой болело сердце, в те годы стало легче — сам он был уверен, что благодаря корейскому экстракту. Складывается впечатление, что корень и продукты из него в качестве вознаграждения за выполнение заданий были для шпиона важнее денег.

Бутылки из-под подаренных корейцами женьшеневой водки и экстракта. Фото из уголовного дела

«В Советском Союзе был культ женьшеня, — вспоминает кореевед, профессор сеульского университета Кунмин Андрей Ланьков. — Он воспринимался как некое удивительное чудо-лекарство, которое лечит все и сразу. С точки зрения нашего персонажа, это была панацея, которая обеспечит ему жизнь, — если не вечную, то хотя бы лет до ста.
Среди разных темных дел, в которых было задействовано северокорейское посольство в 80-е годы, была спекуляция всяческими женьшеневыми препаратами. Граждане Северной Кореи, находящиеся на территории СССР, получали определенное количество препаратов и задачу их реализовывать по совершенно несуразным ценам и большую часть выручки сдавать в посольство».
Одну коробку сухого корня «Земляк» просил у Пака, чтобы подкупить ректора Киевского политехнического института. Пропустив два года учебы, мужчина хотел восстановиться.

Инструкция от экстракта женьшеня, переданного корейцами Пушкарю. Из уголовного дела.

Один раз корейцы презентовали другую экзотическую водку — с заспиртованной змеей. Но Пушкарю и его друзьям, участвовавшим в дегустации, она не понравилась.
В деле упоминаются и другие подарки из КНДР: женские халаты, платки, кофейный сервиз, острый соус для мяса.

Вербовка на балконе и в ванной
Сотрудничество только начиналось. В феврале 1972 года снова пришли Хон и Пак. Теперь их интересовал комплекс управления зенитками — мобильный радар РПК-1 «Ваза». Доступа к такой технике Пушкарь не имел – «Вазы» обслуживали в других цехах «Арсенала-2».
— А кто бы мог нам помочь? — не отставал Пак.
— Есть у меня один приятель на заводе. В ОТК (отдел технического контроля — НВ) работает, у него доступ в каждый цех, и в библиотеке ему что угодно дадут. Можно с ним попробовать поговорить, — предложил Пушкарь.
Вскоре он пригласил Геннадия Наумова — так звали коллегу — к себе домой. Подошли Пак и Хон, познакомились с гостем. После нескольких рюмок водки перешли к сути.
Процесс вербовки совсем не походил на сцены из книг и фильмов про шпионов. В тесной квартире Пушкаря в это время находились его родители и сын, потом пришли брат и друг детства. Выпроводить их всех, чтобы спокойно пообщаться, никак не удавалось. Поэтому корейцам приходилось уединяться с кандидатом на вербовку то в ванной, то на балконе, то на кухне.
Как и раньше с Пушкарем, гости зашли издалека: «Стажеры не все успели записать». Дальше — примерно по той же схеме. Вербовка нового агента шла нелегко. Предложение он не отверг, но и не принял — попросил время подумать.
Через пару дней Наумов встретился с Пушкарем тет-а-тет — посоветоваться. Идея казалась ему заманчивой, но в то же время пугала. Станислав успокаивал приятеля и предлагал сделать все вместе: Наумов достает документы, Пушкарь выносит их с завода и снимает.
— С них, дураков, можно за эту ерунду сорвать большую сумму, — добавил он.
Хон и Пак, похоже, проигнорировали колебания Наумова. Для выполнения задания ему передали «Тессину», которую перед этим забрали у Пушкаря. Взамен «Земляк» получил портативную японскую «Минолту».
Новый агент все же выполнил просьбу, впоследствии снял еще кое-какие документы. Они с Пушкарем «работали» поодиночке, далеко не все рассказывая друг другу. Корейцам с Наумовым было трудно: мужчина постоянно тянул время и обижался из-за мелочей. А еще хотел больше денег, а не женьшеня — а с советской наличностью у Пака с Хоном, похоже, было непросто.
И самим корейцам, и Пушкарю Наумов часто задавал один и тот же вопрос: если Северная Корея — друг СССР, строит социализм и получает технику от «старшего брата», почему бы не обратиться за нужной информацией официально? Вразумительного ответа от Пака и Хона он не услышал.

«Каждый сам за себя»
Чаще всего мы слышим о провалах — или, напротив, успешных операциях — разведок «потенциальных противников». Но многие спецслужбы активно работают и против дружественных стран.
Отношения СССР и Северной Кореи охладились почти сразу после становления режима Кимов. В 1950-х годах КНДР в значительной мере вышла из-под советского контроля, в то же время не доводя дело до открытого конфликта и продолжая получать помощь от северного соседа.
Советский Союз поставлял в КНДР оружие. Но далеко не все, что ей было нужно.
По словам корееведа Андрея Ланькова, разведывательную деятельность на территории Советского Союза КНДР активно вела еще с конца 1950-х. Декларируемая дружба между государствами не была для этого помехой. В 1980-х и начале 1990-х годов прошлого века истории, подобные делу Пушкаря, были нередки. Киевлянин явно был не первым и не последним советским гражданином, осужденным за шпионаж на Северную Корею. Но видеть документальное свидетельство разоблачения агента КНДР Ланькову не доводилось.
«С точки зрения Северной Кореи, весь мир враждебен, каждый сам за себя, — объясняет эксперт. — Международные отношения для нее — «игра с нулевой суммой». В этой игре, по их мнению, не существует запрещенных приемов. Если какие-то приемы запрещены — это для слабых, а слабыми они себя никогда не считали. У них не было союзников — то есть союзники были лишь ситуативные. Сегодня они могли блокироваться с Советским Союзом против Китая, завтра — с Китаем против Советского Союза. Линия эта сохраняется и сейчас: в Северной Корее всерьез говорят о возможном союзе с США против Китая. Подход совершенно прагматичный, в некотором смысле циничный, в некотором смысле здравый и реалистичный».
Северокорейский режим интересовали, в частности, советские разработки в сферах черной металлургии и горнодобывающей промышленности. Но самое большое внимание уделялось военным технологиям. Список вооружений, переданный Пушкарю, Ланьков называет «типичным».
«Их интересовали все виды ракетных систем, противотанковые системы, а также системы наведения. С этим у них были проблемы. Северокорейские разведчики, которые «вели» агента, не зря получали свои ордена», — поясняет эксперт.

Спиннинг из управляемой ракеты
Летом 1972 года Хон и Пак собрались уезжать, и Пушкарю представили новых связных — Син Хан Бона и Нам Ге Ука. По легенде они учились в аспирантуре одного из ленинградских вузов. На самом деле оба были офицерами, помощниками военного атташе посольства КНДР. На момент знакомства с «Земляком» Син был майором, но за последующие годы дослужился до полковника.

Син и Нам. Фото из уголовного дела

Отрывок из диалога киевских шпионов:
Пушкарь: Ну тот, как его, Сун, Сон или Син, и с ним еще один.
Наумов: Да кто их упомнит, кажется, Сон.
Пушкарь: Да, кто их знает, они все на одно лицо.
Для конспирации Пушкарь иногда называл Сина Колей.

Письмо Сина-«Коли» Станиславу Пушкарю с требованием приехать в Москву. Из уголовного дела


Статья полностью по ссылке

Ссылка