Экстрасенс с ледорубом

Как я встретился с ликвидатором Троцкого

Давид Сикейрос имел шанс войти в историю не только как выдающийся художник, но и как убийца Льва Троцкого.  Фото Гектора Гарсии

В моей жизни есть даты, которые я без запинки назову, даже будучи разбужен среди ночи. Я имею в виду не свой день рождения и не дату смерти мамы, не Новый год и не национальные праздники. Есть такие даты, которые западают не в память – в душу! Положа руку на сердце, скажу, что 31 мая 1970 года для меня – именно такая дата.

Вечер в Испанском клубе
…Начало летней сессии в МГПИИЯ имени М. Тореза. Свалив первый экзамен, мой друг – Рамон Санта-Мария (для друзей просто Рома) – затащил меня в Испанский клуб, чтобы традиционным кофе-с-коньяком отпраздновать отметку «отлично» и смыть грех обмана товарища лектора.
Нет, все-таки о друге и о Клубе надо подробнее! Ведь благодаря им состоялось мое знакомство с человеком-легендой, а воспоминания об этом до сих пор гонят по моим венам избыточный адреналин и будоражат сознание.
Рамон Санта-Мария – двадцатилетний москвич «испанского розлива», сын бойцов-республиканцев, которые в 1936 году сражались против каудильо Франко, а потерпев поражение, нашли убежище в Москве и стали гражданами СССР. Рома поступил на переводческий факультет МГПИИЯ, чтобы по окончании института вернуться на родину предков и заняться бизнесом. Об этом он мне сообщил по большому секрету, находясь под действием «сыворотки правды»: под парами кофе-с-коньяком.
Теперь о Клубе. Его конспиративное логово располагалось на четвертом этаже старинного жилого здания на Кузнецком Мосту. Подозреваю, что место выбрано не случайно, а для удобства сотрудников Лубянки проводить там явки со своими секретными агентами из испанской диаспоры: ведь до штаб-квартиры КГБ два шага.
Похоже, что и этаж подобран согласно требованиям конспирации: так высоко чужаки ненароком не забредут. Вход строго по пропускам. Однако обладатель пропуска имел право привести с собой одного гостя, как это и случилось со мной 31 мая.
Судя по тому, как радушно заулыбался охранник, Рома был завсегдатаем. Он что-то шепнул служивому на ухо, и чудесным образом мы стали обладателями бутылки армянского коньяка. Мы вошли в зал, сели за стол рядом с корытом-жаровней и стали ждать, когда в утопленных в раскаленном песке турках поднимется шапка кофейной гущи и начнет источать божественный аромат.


Человек, похожий на Мессинга
Вдруг в проеме двери появился человек, которого я принял за экстрасенса Вольфа Мессинга. Я дважды был на его психологических сеансах, но наблюдал его издалека. Теперь же в двух метрах от меня стоял сухопарый мужчина с рельефным семитским экстерьером, в той же английской шерсти костюмной тройке, с той же копной седых вьющихся волос, в тех же очках в тонкой золотой оправе, сквозь линзы которых меня пронизывал все тот же взгляд психиатра.
«Стоп! У него на лацкане Золотая Звезда. Мессинг – Герой Советского Союза?! Бред какой-то! Да и как бы он сюда попал?!»
Не успел я додумать, а Рома уже врезал мне в бок локтем и, сорвавшись со стула, вытянулся перед незнакомцем по стойке смирно. Я тоже безотчетно вскочил, а мой друг с пафосом произнес:
– Buenos dias, comandante, это – мой институтский друг Игорь!
Незнакомец полоснул меня взглядом по лицу и молча пожал мою руку.
Взаимные приветствия закончились приглашением присесть к нашему столу, чтобы отметить успешную сдачу нами экзамена по испанской литературе. Всё это Рома выпалил в пулеметном темпе по-испански. Я же кивал головой и улыбался, делая вид, что все понимаю.
Незнакомец заговорщицки подмигнул мне, улыбнулся и, указав пальцем на Звезду, сказал по-русски, что у него более весомый повод для праздника. Взмахом фокусника он открыл свой атташе-кейс, вынул бутылку греческого коньяка «Метакса» и уселся за наш стол. В том же ритме аллегро он достал из внутреннего кармана пиджака газетную вырезку в целлофане. И, в упор глядя мне в зрачки, на чистейшем русском языке процитировал текст:
«Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1960 года за выполнение специального задания и проявленные при этом героизм и мужество Лопесу Рамону Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Бесшумно появившийся пожилой испанец молча расставил перед нами бокалы, откупорил «Метаксу» и исчез как тень. Лопес разлил коньяк по бокалам, поднял свой и по-русски сказал:
– За Героев Советского Союза!
Сделав глоток, он отставил в сторону бокал и взялся за меня. Вопросам не было конца. Его интересовало все: кто и откуда мои родители, коммунисты ли они, что они делали во время Великой Отечественной войны, чем они занимаются сейчас, с какой целью я учусь в инъязе и прочая, прочая, прочая… Вопросы и ответы по команде Лопеса перемежались наполнением бокалов и его тостами, то по-русски, то по-испански.

Герой без маски
– Ну, как тебе мой тезка? – спросил Рома, когда Лопес отлучился в туалет.
– Дотошный мужик этот Лопес, замучил вопросами… А я могу задать ему пару вопросов?
– О чем?
– Ну, хотя бы о том, почему он загримирован под Вольфа Мессинга? Я же его сначала принял за экстрасенса…
– Какой к черту Мессинг?! – заорал Рома, но спохватился и вполголоса добавил: – Это Рамон Меркадер, ликвидатор Троцкого! Да-да, Хайме Рамон Меркадер дель Рио собственной персоной!
– Ты шутишь, Рома!
– Какие к черту шутки, старик! А вообще, Игорь, ты ему очень понравился, причем с первого взгляда... Я никогда не видел, чтобы он незнакомому человеку зачитывал Указ о своем награждении… Можешь мне верить, ведь именно здесь и именно 31 мая он каждый год отмечает присвоение Героя Советского Союза…
– Спасибо, Рома, ты – настоящий друг! Теперь понятно, что за «более весомый повод для праздника». Значит, Героя ему присвоили ровно десять лет назад, а это уже юбилей… Интересно, а 20 августа – день, когда он ледорубом грохнул Троцкого, – он тоже отмечает как праздник?
– Тебе бы все опошлить, старик! – Рома ударил кулаком по столу. – Знал бы ты, что ему пришлось вынести в мексиканских застенках, не ерничал бы… Все двадцать лет в тюрьме его нещадно избивали. Такое не всякий выдержит!
– Прости, Рома, я не хотел никого обидеть! Но почему он живет под чужой фамилией?
– Старик, перефразируя слова нашего горячо любимого Леонида Ильича, «экономика должна быть экономной». Меркадер наверняка сказал бы: «конспирация должна быть конспиративной»… Впрочем, ты сам задай ему этот вопрос!
– Так я же подставлю тебя!
– Чем? Осведомленностью, что он – не Лопес? Так это секрет Полишинеля… Все члены Клуба знают, а теперь знаешь и ты. Да и на Западе об этом известно... Это только в Советском Союзе – тьфу! – людям головы морочат, что какой-то Лопес убил Троцкого... Так, молчим: Меркадер на подходе!
– Что притихли, как нашкодившие первоклашки? – присев к столу, громко произнес Меркадер по-испански. И, обращаясь ко мне уже по-русски, спросил:
– Ну что, Игорь, наш друг просветил тебя на мой счет? Если есть вопросы – отвечу на любой!
Сказать по правде, тон Меркадера сбил меня с толку, но я вспомнил, что тот, кто не рискует – шампанское не пьет, и решил взять быка за рога…
– Скажите, команданте, почему вы употребили ледоруб, а не пистолет? Денег не хватило на его приобретение?
– Почему же, у меня был пистолет… Но нужно было сделать все без шума. Ведь в ЕГО ранчо, как в муравейнике муравьев, был целый легион охранников. И если бы я выстрелил, меня бы сразу схватили. Я же намерен был уйти по-английски, тихо, не раскланиваясь… А ледоруб – орудие не только бесшумное, но и надежное. Удар ледорубом по голове – верная смерть. Но либо у меня в последний миг рука дрогнула, либо у жертвы череп был крепче общечеловеческого… Но дело даже не в этом.
– А в чем?! – в один голос вскрикнули мы с Ромой и подались вперед.
Меркадер, вмиг посуровев, вынул из нагрудного кармана пиджака сигару и впервые за время наших посиделок закурил.
– Дело в том, что ОН истошно завопил… Эхо его жуткого вопля десять лет будило меня по ночам. Ни один актер, ни один вокал не в состоянии воспроизвести этот вопль – так орут только те, кто заглянул смерти в ее пустые глазницы. Ну, а на вопль сбежалась охрана… Остальное вы знаете. Не знаете вы о другом. Впрочем, даже мало кто из моих друзей знает, что ОН едва не затащил меня с собой на тот свет.
– Каким образом?! – вновь разом закричали мы с Ромой.

Ледоруб, которым Рамон Меркадер убил Льва Троцкого. Выставка в институте Франклина в Филадельфии.  Фото Джека Донахи

– ОН впился мне в руку зубами, да так, что охрана с трудом оторвала его голову от моей руки. Боль была адская, казалось, он всадил мне в руку все свои 32 зуба! Но и это еще не все. В тюрьме на месте укуса началось воспаление, которое грозило гангреной. Спасибо русским друзьям, они передали в тюрьму пенициллин и спасли мне и руку и жизнь…
Меркадер загасил сигару, снял пиджак и оголил правую руку. На поросшем густыми черными волосами предплечье, чуть выше кисти, проглядывали мелкие белые пятнышки…
– Вот, мои дорогие, это – отметины ядовитого укуса Троцкого… А моя рука – это карающая десница Революции, и я этим горд и счастлив!
Меркадер вскочил, поднял бокал до уровня глаз и со словами «Сamarados, no passaran!» осушил его.

Совещание у Сталина
Много лет спустя, став офицером контрразведки КГБ СССР, я узнал, кто и как организовал ликвидацию Троцкого.
– В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Покончив с ним, мы устраним угрозу развала Коминтерна…
Сталин раскурил трубку и взглянул на сидевших по другую сторону стола Берия и Судоплатова. Затем, чеканя слова, будто отдавая приказ, сказал:
– Вам, товарищ Судоплатов, партия поручает провести акцию по устранению Троцкого. Вы обязаны лично провести всю подготовительную работу и отправить специальную группу из Европы в Мексику. Вам будет оказана любая помощь и поддержка. Обо всем будете докладывать непосредственно товарищу Берия и никому больше. ЦК требует представлять всю отчетность по операции исключительно в рукописном виде в единственном экземпляре!
Покинув кабинет вождя, Берия, рассуждая с самим собой, задумчиво произнес:
– Н-да… На всякого Распутина найдется свой князь Юсупов…
Вспомнив, что на полшага сзади идет Судоплатов, резко остановился и спросил:
– Кого назначаешь своим заместителем?
– Майора Эйтингона, товарищ народный комиссар. Только на него могу положиться, как на самого себя! – вытянувшись в струнку и щелкнув каблуками, отчеканил Судоплатов.
– Добро…
И наставительно добавил:
– Да, как ни странно, для такой грязной работы нужен человек с чистыми руками, незапятнанной совестью и железной волей. Проинструктируй Эйтингона и… жду результаты!
Так глубокой ночью 9 мая 1939 года закончилось совещание в Кремле «малой тройки» – Сталина, Берия, Судоплатова. И началась спецоперация НКВД (кодовое название «Утка») по ликвидации Троцкого (кличка «Старик»). Со временем «Утка» будет признана классическим образцом разноплановой многоходовой операции. И войдет в методические пособия не только КГБ и ГРУ – ее будут изучать в учебных классах ведущих спецслужб мира.

Ищите женщину
10 мая 1939 года, на следующий после совещания день, Судоплатов получил повышение – был назначен заместителем начальника внешней разведки НКВД. Своим помощником и заместителем он, как и собирался, назначил Эйтингона.
Из агентов, осевших в Мексике после окончания гражданской войны в Испании, а также из агентуры, проживающей в Западной Европе и в США, Эйтингон сформировал две группы.
Первая – «Конь» во главе с Давидом Сикейросом, знаменитым мексиканским художником.
Вторая – «Мать» под началом агентессы Эйтингона, завербованной им в 1937 году ,Каридад Меркадер, матери будущего ликвидатора Троцкого – Хайме Рамона Меркадера дель Рио Эрнандеса. В 1936 году, будучи комиссаром 17-й дивизии Арагонского фронта, он попал в поле зрения резидента НКВД в Испании генерала Фельдбина (кодовое имя «Швед») и был им завербован в качестве агента НКВД под псевдонимом Раймонд.
Надо сказать, что Эйтингон, наделенный не просто привлекательной внешностью, но и исключительной мужской харизмой, предпочитал держать женщин-агентов на безопасной эмоциональной дистанции, никогда не вступая с ними в интимные отношения. И это притом что ни одна из них не отказала бы ему в физической близости, пожелай он этого.
Исключение он сделал лишь однажды – для очаровательной Каридад Меркадер. На какое-то время в его жизни случился ménage-a-trois (брак на троих), поскольку своей законной жене Эйтингон не отказывал в любви и продолжал оказывать знаки внимания, но только в письмах.
«Конь» и «Мать» действовали автономно и не знали о существования друг друга. И задачи перед ними стояли разные. «Конь» готовился к штурму виллы Троцкого в Койякане, пригороде Мехико, а «Мать» должна была внедрить своих людей в окружение «Старика», поскольку там не было агентов НКВД. Из-за этого стопорилась работа первой группы – не было ни плана виллы, ни данных о системе и численности охраны, ни сведений о распорядке дня Троцкого.
Жизнь подсказала, что путь в окружение Троцкого лежит через сердце женщины. И красавца-мачо Рамона Эйтингон подвел в Париже к некой Сильвии Агелов. По его замыслу, это был удар дуплетом, где решающую роль должна была сыграть не сама Сильвия, а ее родная сестра Рут Агелов, сотрудница секретариата и связная «Старика» с его сторонниками в США.
Рамон вскружил голову Сильвии, дело шло к свадьбе. В январе 1940 года они вместе появились в Мехико. Рут Агелов ходатайствовала перед Троцким за свою сестру, и он взял ее на работу секретаршей.
Так, используя «втемную» двух сестер, Рамон стал вхож в дом Троцкого. С марта 1940 года он 12 раз побывал там. И даже беседовал с Троцким, представившись Жаном Морнаром, журналистом, подданным Бельгии.

Кровать и ледоруб
Информацию, добытую Рамоном, использовал Сикейрос для штурма виллы.
Ранним утром 24 мая 1940 года 20 человек в полицейских мундирах подъехали к воротам виллы-крепости. Нейтрализовали стражу у входа. Проникнув внутрь, отключили сигнализацию, связали всех охранников и, рассредоточившись вокруг спальни «Старика», открыли шквальный огонь из револьверов и ручного пулемета.
Троцкий, который жил в постоянном ожидании покушения, среагировал мгновенно. Схватив в охапку жену, бросился с постели на пол и спрятался под кроватью. Массивная кровать мореного дуба спасла их: у обоих ни царапины. А спальня превращена в крошево – нападавшие выпустили более 200 пуль.
Ни одного покушавшегося полиции задержать не удалось. Кроме Сикейроса. Но в застенках он пробыл всего пару дней – президент Мексики был страстным поклонником его таланта и отпустил на все четыре стороны.
Провал акции по устранению «Старика» был болезненно воспринят в Кремле. Режиссеры-постановщики спектакля «Утка» были вынуждены «в прыжке» переделывать сценарий, назначая актерам труппы несвойственные им роли. Так, сменив амплуа обольстителя на роль ликвидатора, на авансцену вышел Рамон Меркадер.
В начале августа он показал Троцкому свою статью (составленную умельцами с Лубянки) о троцкистских организациях в США и попросил высказать свое мнение. Троцкий статью взял и предложил зайти для обсуждения 20 августа.
Рамон явился в обусловленное время, имея при себе пистолет и ледоруб. На случай, если охрана их отберет, в подкладке пиджака он спрятал нож. Обошлось: никто не останавливал и не обыскивал.
Рамон прошел в кабинет Троцкого. Тот присел к столу и, держа в руках статью, стал высказывать свое мнение. Меркадер стоял чуть позади и сбоку, делая вид, что внемлет замечаниям учителя.
Решив, что пора действовать, выхватил из-под полы пиджака ледоруб и ударил Троцкого по голове. Тот живо обернулся, дико закричал и зубами впился в руку Рамона. Ворвавшиеся охранники скрутили его и избили до полусмерти. Троцкого отправили в госпиталь, Меркадера – в тюрьму.
Троцкий скончался сутки спустя, Меркадер вышел из тюрьмы спустя 20 лет.
«Старик» и впрямь чуть было не лишил Меркадера руки – на месте укуса возникло гнойное воспаление. Абсцесс удалось купировать пенициллиновой блокадой. Пенициллин, только-только появившийся на мировом медицинском рынке, Эйтингон за огромные деньги приобрел в Чикаго и через прикормленных тюремных надзирателей передал его лечащему врачу Меркадера.
За выполнение «специального задания» Эйтингон и Каридад были удостоены высшей награды СССР – ордена Ленина. Судоплатов награжден орденом Красного Знамени.
Меркадеру присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Однако обрел он их лишь 31 мая 1960 года в Москве. 


Ссылка