Понемножку обо всем
238,546
4,060
|
Хранитель Храма ( Слушатель ) |
| 31 окт 2021 18:58:24 |
Родители как домашние террористы: почему никому не стоит удивляться
новая дискуссия Статья 168
Родители как домашние террористы: почему никому не стоит удивляться
Лаура Уильямс
30 октября 2021 г.
На этой неделе Ассоциация школьных советов Пенсильвании единогласно проголосовала за выход из Национальной ассоциации школьных советов (NBSA) после того, как последняя направила президенту Байдену письмо, в котором сравнивала выступления разъяренных родителей на собраниях школьных советов с «домашним терроризмом и преступлениями на почве ненависти». Просьба к федеральным правоохранительным органам вмешаться и заставить замолчать родителей и других критиков может быть примечательна своей наглостью (даже если были высказаны угрозы насилием, это вопрос местной полиции, а не федеральных органов власти), но это естественное продолжение другиех мер федерального вмешательства в местные школы. Ассоциация школьных советов Пенсильвании, как и многие другие организации и миллионы родителей, наконец-то выступают против нисходящего контроля над образованием.
Мы можем спорить о том, что стало последней каплей для этих разногласий, но реакции, связанные с Covid, похоже, действительно стимулировали движение за децентрализацию контроля над образованием. Возможно, больше родителей видели абсурдность обучения, когда оно проходило в их собственных гостиных, а не за закрытыми дверями. Другие видели, как профсоюзы учителей политизируют открытие школ без особого внимания к тому, что лучше для учащихся .
Расширенное закрытие , мандаты на маски и виртуальное обучение , а также конфликты по поводу учебных программ кристаллизовали новую готовность противостоять элитам, претендующим на полную власть над тем, чему и как учить детей.
Само существование национального образовательного стандарта предполагает: «Чему должны учиться дети?» - это вопрос с единственным ответом, который затем можно воспроизвести в масштабе 50 миллионов учащихся. Централизация этого вопроса в Вашингтоне, округ Колумбия, позволила создать огромную сеть особых интересов и образовательную структуру власти (4400 сотрудников федерального министерства образования, 3 миллиона учителей, полмиллиона администраторов, вспомогательный персонал, профсоюзы, издатели учебников, тестирующие компании), которая говорит: Мы придерживаемся одного ответа и хотим сохранить статус-кво, даже если это не работает для большинства студентов.
Просвещая Америку? Или вечная власть?
Чтобы понять цели образовательной структуры власти, мы должны вспомнить, что Вацлав Гавел сказал об идеологии. Идеология, которую преподает институт, - это не что иное, как «интерпретация реальности властной структуры».
Гавел кое-что знал об установлении власти над населением. Драматург-диссидент, ставший президентом, описал свой путь из коммунистического ада и сыграл важную роль в предотвращении кровавой гражданской войны, во-первых, позволив чешскому народу свергнуть коммунистическое правление, а во-вторых, установив независимость Словакии.
Он продолжает…
... Власть идеологически легитимизирует себя ... При тоталитаризме ничто не мешает идеологии все более и более отдаляться от реальности, постепенно превращаясь в то, чем она уже стала в посттоталитарной системе: мир явлений, простой ритуал, формализованный язык, лишенный смыслового контакта с реальностью и преобразованный в систему ритуальных знаков, заменяющих реальность псевдореальностью.
Образовательная структура власти, изолированная от обратной связи с родителями или работодателями, «лишенная контакта с реальностью», преследует главную цель: оправдать свое собственное существование. Профсоюзы учителей, администрация, местные школьные и государственные советы по образованию - все существуют для того, чтобы служить себе и другим взрослым, а не детям или родителям. Их работа - управлять бюджетом, пенсиями и профессиональным развитием, а не обучать детей.
Когда признаются системные сбои , они используются как свидетельство того, что сбоящей системе нужно больше денег, больше власти, больше полномочий. Власть легитимизирует себя.
И это то, чем стала обязательная институциональная школа и против чего многие начинают восставать: тоталитарная система ритуальных знаков, заменяющих реальность псевдореальностью.
Большинство старшеклассников не умеют читать по стандартам штата (что в любом случае является сомнительным стандартом). Большинство из них заканчивают школу с небольшим образованием или подготовкой к жизни. Тем не менее, они идут к Пышности и Обстоятельствам, неся кепку, мантию и диплом: ритуальные знаки псевдореальности.
Наша национальная учебная программа
Сама идея национальной стандартной учебной программы должна нас беспокоить - даже если национальные правоохранительные органы не сокрушают несогласных. Кто выберет единственный универсальный способ самооценки? Школы могут на словах говорить о разнообразии, но вся их структура провозглашает, что существует одно правильное представление реальности, и миллионы людей должны подчинять своих детей этой идеологии.
Школы пытаются преподавать слишком много, все бессвязно и лишено контекста, и преподают это содержание способами, которые, как мы знаем, не работают для большинства умов. Вместо того, чтобы предоставлять детям доступ к библиотекам и гимназиям и к вспомогательному персоналу, мы даем им жесткие ожидания и строгий темп: заглавные слова в детском саду, таблицы умножения в третьем классе, длинное деление в пятом. Детей, которые не соответствуют этому сценарию или которые бунтарски реагируют на институциональную обстановку школы (как и большинство взрослых, если они вынуждены терпеть их), подвергают патологизации и медикаментозно лечат или заклеймляют как неудачников.
Конечно, собрания школьных советов превратились в горячие точки , с угрозами и проклятиями в адрес администраторов. Школьные советы выбрали для себя роль решать, какое представление о реальности будет преподаваться детям других людей. А родители, часто из-за отсутствия альтернативы, отправляют детей на автобусе или к школьным дверям и перекладывают ответственность за их образование на государственные программы, о формировании которых они хотят, чтобы кто-то рассказал. Студенты проводят 20 000 часов, поглощая их и сравнивая их с построением реальности, которое было выбрано для них в соответствии с чьими-то ценностями.
Это обязательная программа: приходите, сидите спокойно, ждите, пока вам скажут, что делать, а затем делайте то, что мы вам говорим. Золотые звезды и наказания будут применяться соответственно.
Это то, чему учат обязательные институциональные государственные школы. Они существуют не для обучения студентов, а для обучения идеологии: единой интерпретации реальности (и человечества, и успеха), продвигаемой сильными мира сего.
Джон Тейлор Гатто преподавал в государственной школе в течение 30 лет, выиграв премию учителя года в Нью-Йорке и штата, а затем уволился, потому что «больше не хочет [Эд] зарабатывать на жизнь, причиняя вред детям». В своей речи при получении последней награды за преподавание Гатто отказался от преподавания, перечислив семь уроков, которые, по его словам, школы действительно хотят, чтобы он преподавал: замешательство, классовая позиция, безразличие, эмоциональная зависимость, интеллектуальная зависимость, временная самооценка и наблюдение.
Мы сохраняем очень мало из того, что якобы изучаем в школе. Мы забываем химическую номенклатуру, если только не используем ее часто (а если и будем это делать, то наверняка выучили бы ее без принуждения в школе). Мы забываем даты войн, квадратные уравнения и столицы государств.
Мы не забываем об истинной национальной учебной программе. Как войти в комнату и посмотреть, кто здесь главный, и подождать, пока ему скажут, что делать. Как завидовать и соревноваться со сверстниками вместо того, чтобы сотрудничать или помогать друг другу. Как сидеть тихо, посвятив себя одной утомительной задаче, пока не прозвенит звонок и мы не перейдем к следующей вынужденной утомительной задаче. Согласие. Соответствие. Иерархия. Беспомощность. Это то, чему школы были призваны учить: полная противоположность действительно расширяющимся возможностям образования.
Современное обязательное школьное образование было разработано с учетом потребностей промышленников . Фонд Форда, Фонд Рокфеллера, Фонд Карнеги и другие учредили трасты, наделили отделы и учредили гранты на обучение, чтобы сформировать то, что станет обязательной национальной учебной программой. Их намерения могли быть добрыми, даже гуманными, но, апеллируя к правительственной силе, они отказались от любых истинных притязаний на благотворительность или филантропию.
Первое заявление о миссии Совета общего образования Рокфеллера (1906 г.) на удивление откровенно по своим целям:
В наших мечтах… люди с полной покорностью отдаются нашим лепящим рукам. Нынешние образовательные условности [интеллектуальное развитие, любопытство] исчезают из нашего разума, и, не стесняясь традициями, мы воздействуем доброй волей на благодарных и отзывчивых людей. Мы не будем пытаться сделать из этих людей или кого-либо из их детей философов, исследователей или ученых. Мы не должны поднимать из их числа авторов, педагогов, поэтов или литераторов. Мы не будем искать зарождающихся великих скульпторов, художников, музыкантов или юристов, врачей, проповедников, политиков, государственных деятелей, которых у нас достаточно. Задача, которую мы ставим перед собой, очень проста… мы организуем детей… и научим их идеально выполнять те вещи [промышленно-экономические задачи], которые их отцы и матери делают несовершенным образом.
Промышленные спонсоры и спонсоры американского образования разработали его, чтобы обучить рабочую силу, которая могла бы управлять механизмами класса промышленников, надежно читать руководства, писать отчеты и поддерживать вращение колес. Школы учат людей заполнять фабрики, приходить вовремя и сидеть за делом, которое они ненавидят, пока не прозвенит звонок.
Современное «виртуальное обучение», которое требует, чтобы молодые люди сидели, глядя на экран в течение шести или восьми часов, не лучший выбор для детей, но он, безусловно, служит обновленным обучением рабочей силы.
Сэр Кен Робинсон говорит, что индустриальное институциональное обучение - это, по сути, экологическая катастрофа: мы позволили тем же промышленникам, которые разводили добычу полезных ископаемых и сносили нашу страну бульдозерами, делать то же самое с нашим разумом, извлекая прибыльные части и оставляя остальное в руинах. Гатто отмечает, что капитал, обеспечиваемый углем, был использован для ограничения другого, гораздо более нестабильного природного ресурса: интеллекта среднего класса.
Преодоление тоталитарной хватки
В условиях такого мошенничества и застоя американцы изголодались по альтернативам образования. Это национальное пробуждение, которое некоторые называют « серебряной подкладкой пандемии» , ставит под вопрос, кто должен делать выбор в отношении того, чему и как учатся наши дети. Один из 10 ожидаемых детсадовцев не появлялся в государственных школах запускаемых этой осенью, в то время как скорость Homeschooling выросла в два раза . Пандемические капсулы, микрошколы и другие приспособления эпохи Covid выглядят так, как будто они могут представить растущий список альтернатив обязательным государственным школам.
Очерк Вацлава Гавла, который так точно формулирует проблему самовоспроизводящейся власти выше, также дает рецепт для возвращения этой власти бессильным. «Диссиденты, - говорит Гавел, - восстают против тоталитарной лжи, просто отказываясь принять ее и вместо этого управляя параллельными институтами и структурами, такими как черные рынки идеологического сопротивления. Цель этих диссидентов - «служить истине, то есть служить истинным целям жизни», что, по словам Гавела, «неизбежно перерастает в защиту людей и их права на свободную и правдивую жизнь».
Когда что-то носит тоталитарный характер, когда большинство людей не могут представить себе другого пути, все, что мы делаем вне системы, бросает вызов ее предполагаемой повсеместности. Сила бессильных - сотрудничать и согласовывать альтернативные решения Современные микрошколы и отказ от зачисления в 2021 году являются эквивалентом того, как восточногерманские подростки покупают "Леви" на черном рынке, а самогонщики снабжают бутлегеров, продающих спиртные напитки. Когда «официальная» система была парализована пандемией и паникой, родители не согласились. Они сделали это, создав альтернативные, иногда незаконные, сообщества образовательных возможностей. Свободный рынок образовательных альтернатив - как черный рынок запрещенных товаров - существует как прямой вызов тоталитарному контролю.
Гавел заключает:
Корка, которую представляет жизнь лжи [тоталитарного правительства], сделана из странного материала. Пока он герметично изолирует все общество, он кажется каменным. Но в тот момент, когда кто-то прорывается в одном месте, когда один человек кричит: «Король голый!» - когда один человек нарушает правила игры, - все внезапно появляется в другом свете и тогда вся корка кажется состоящей из ткани, которая бесконтрольно разрывается и распадается.
Диссидентам не нужно раздавать памфлеты или носить винтовки. Любое участие в этих диссидентских решениях, параллельных структурах жизни, обучения, работы и заботы друг о друге является вызовом для системы. По всей стране американские родители и студенты отказываются от государственного образования. Это диссиденты, которые разоблачают ложь тоталитарного образования, просто продолжая существовать.
Лаура Уильямс
30 октября 2021 г.
На этой неделе Ассоциация школьных советов Пенсильвании единогласно проголосовала за выход из Национальной ассоциации школьных советов (NBSA) после того, как последняя направила президенту Байдену письмо, в котором сравнивала выступления разъяренных родителей на собраниях школьных советов с «домашним терроризмом и преступлениями на почве ненависти». Просьба к федеральным правоохранительным органам вмешаться и заставить замолчать родителей и других критиков может быть примечательна своей наглостью (даже если были высказаны угрозы насилием, это вопрос местной полиции, а не федеральных органов власти), но это естественное продолжение другиех мер федерального вмешательства в местные школы. Ассоциация школьных советов Пенсильвании, как и многие другие организации и миллионы родителей, наконец-то выступают против нисходящего контроля над образованием.
Мы можем спорить о том, что стало последней каплей для этих разногласий, но реакции, связанные с Covid, похоже, действительно стимулировали движение за децентрализацию контроля над образованием. Возможно, больше родителей видели абсурдность обучения, когда оно проходило в их собственных гостиных, а не за закрытыми дверями. Другие видели, как профсоюзы учителей политизируют открытие школ без особого внимания к тому, что лучше для учащихся .
Расширенное закрытие , мандаты на маски и виртуальное обучение , а также конфликты по поводу учебных программ кристаллизовали новую готовность противостоять элитам, претендующим на полную власть над тем, чему и как учить детей.
Само существование национального образовательного стандарта предполагает: «Чему должны учиться дети?» - это вопрос с единственным ответом, который затем можно воспроизвести в масштабе 50 миллионов учащихся. Централизация этого вопроса в Вашингтоне, округ Колумбия, позволила создать огромную сеть особых интересов и образовательную структуру власти (4400 сотрудников федерального министерства образования, 3 миллиона учителей, полмиллиона администраторов, вспомогательный персонал, профсоюзы, издатели учебников, тестирующие компании), которая говорит: Мы придерживаемся одного ответа и хотим сохранить статус-кво, даже если это не работает для большинства студентов.
Просвещая Америку? Или вечная власть?
Чтобы понять цели образовательной структуры власти, мы должны вспомнить, что Вацлав Гавел сказал об идеологии. Идеология, которую преподает институт, - это не что иное, как «интерпретация реальности властной структуры».
Гавел кое-что знал об установлении власти над населением. Драматург-диссидент, ставший президентом, описал свой путь из коммунистического ада и сыграл важную роль в предотвращении кровавой гражданской войны, во-первых, позволив чешскому народу свергнуть коммунистическое правление, а во-вторых, установив независимость Словакии.
Он продолжает…
... Власть идеологически легитимизирует себя ... При тоталитаризме ничто не мешает идеологии все более и более отдаляться от реальности, постепенно превращаясь в то, чем она уже стала в посттоталитарной системе: мир явлений, простой ритуал, формализованный язык, лишенный смыслового контакта с реальностью и преобразованный в систему ритуальных знаков, заменяющих реальность псевдореальностью.
Образовательная структура власти, изолированная от обратной связи с родителями или работодателями, «лишенная контакта с реальностью», преследует главную цель: оправдать свое собственное существование. Профсоюзы учителей, администрация, местные школьные и государственные советы по образованию - все существуют для того, чтобы служить себе и другим взрослым, а не детям или родителям. Их работа - управлять бюджетом, пенсиями и профессиональным развитием, а не обучать детей.
Когда признаются системные сбои , они используются как свидетельство того, что сбоящей системе нужно больше денег, больше власти, больше полномочий. Власть легитимизирует себя.
И это то, чем стала обязательная институциональная школа и против чего многие начинают восставать: тоталитарная система ритуальных знаков, заменяющих реальность псевдореальностью.
Большинство старшеклассников не умеют читать по стандартам штата (что в любом случае является сомнительным стандартом). Большинство из них заканчивают школу с небольшим образованием или подготовкой к жизни. Тем не менее, они идут к Пышности и Обстоятельствам, неся кепку, мантию и диплом: ритуальные знаки псевдореальности.
Наша национальная учебная программа
Сама идея национальной стандартной учебной программы должна нас беспокоить - даже если национальные правоохранительные органы не сокрушают несогласных. Кто выберет единственный универсальный способ самооценки? Школы могут на словах говорить о разнообразии, но вся их структура провозглашает, что существует одно правильное представление реальности, и миллионы людей должны подчинять своих детей этой идеологии.
Школы пытаются преподавать слишком много, все бессвязно и лишено контекста, и преподают это содержание способами, которые, как мы знаем, не работают для большинства умов. Вместо того, чтобы предоставлять детям доступ к библиотекам и гимназиям и к вспомогательному персоналу, мы даем им жесткие ожидания и строгий темп: заглавные слова в детском саду, таблицы умножения в третьем классе, длинное деление в пятом. Детей, которые не соответствуют этому сценарию или которые бунтарски реагируют на институциональную обстановку школы (как и большинство взрослых, если они вынуждены терпеть их), подвергают патологизации и медикаментозно лечат или заклеймляют как неудачников.
Конечно, собрания школьных советов превратились в горячие точки , с угрозами и проклятиями в адрес администраторов. Школьные советы выбрали для себя роль решать, какое представление о реальности будет преподаваться детям других людей. А родители, часто из-за отсутствия альтернативы, отправляют детей на автобусе или к школьным дверям и перекладывают ответственность за их образование на государственные программы, о формировании которых они хотят, чтобы кто-то рассказал. Студенты проводят 20 000 часов, поглощая их и сравнивая их с построением реальности, которое было выбрано для них в соответствии с чьими-то ценностями.
Это обязательная программа: приходите, сидите спокойно, ждите, пока вам скажут, что делать, а затем делайте то, что мы вам говорим. Золотые звезды и наказания будут применяться соответственно.
Это то, чему учат обязательные институциональные государственные школы. Они существуют не для обучения студентов, а для обучения идеологии: единой интерпретации реальности (и человечества, и успеха), продвигаемой сильными мира сего.
Джон Тейлор Гатто преподавал в государственной школе в течение 30 лет, выиграв премию учителя года в Нью-Йорке и штата, а затем уволился, потому что «больше не хочет [Эд] зарабатывать на жизнь, причиняя вред детям». В своей речи при получении последней награды за преподавание Гатто отказался от преподавания, перечислив семь уроков, которые, по его словам, школы действительно хотят, чтобы он преподавал: замешательство, классовая позиция, безразличие, эмоциональная зависимость, интеллектуальная зависимость, временная самооценка и наблюдение.
Мы сохраняем очень мало из того, что якобы изучаем в школе. Мы забываем химическую номенклатуру, если только не используем ее часто (а если и будем это делать, то наверняка выучили бы ее без принуждения в школе). Мы забываем даты войн, квадратные уравнения и столицы государств.
Мы не забываем об истинной национальной учебной программе. Как войти в комнату и посмотреть, кто здесь главный, и подождать, пока ему скажут, что делать. Как завидовать и соревноваться со сверстниками вместо того, чтобы сотрудничать или помогать друг другу. Как сидеть тихо, посвятив себя одной утомительной задаче, пока не прозвенит звонок и мы не перейдем к следующей вынужденной утомительной задаче. Согласие. Соответствие. Иерархия. Беспомощность. Это то, чему школы были призваны учить: полная противоположность действительно расширяющимся возможностям образования.
Современное обязательное школьное образование было разработано с учетом потребностей промышленников . Фонд Форда, Фонд Рокфеллера, Фонд Карнеги и другие учредили трасты, наделили отделы и учредили гранты на обучение, чтобы сформировать то, что станет обязательной национальной учебной программой. Их намерения могли быть добрыми, даже гуманными, но, апеллируя к правительственной силе, они отказались от любых истинных притязаний на благотворительность или филантропию.
Первое заявление о миссии Совета общего образования Рокфеллера (1906 г.) на удивление откровенно по своим целям:
В наших мечтах… люди с полной покорностью отдаются нашим лепящим рукам. Нынешние образовательные условности [интеллектуальное развитие, любопытство] исчезают из нашего разума, и, не стесняясь традициями, мы воздействуем доброй волей на благодарных и отзывчивых людей. Мы не будем пытаться сделать из этих людей или кого-либо из их детей философов, исследователей или ученых. Мы не должны поднимать из их числа авторов, педагогов, поэтов или литераторов. Мы не будем искать зарождающихся великих скульпторов, художников, музыкантов или юристов, врачей, проповедников, политиков, государственных деятелей, которых у нас достаточно. Задача, которую мы ставим перед собой, очень проста… мы организуем детей… и научим их идеально выполнять те вещи [промышленно-экономические задачи], которые их отцы и матери делают несовершенным образом.
Промышленные спонсоры и спонсоры американского образования разработали его, чтобы обучить рабочую силу, которая могла бы управлять механизмами класса промышленников, надежно читать руководства, писать отчеты и поддерживать вращение колес. Школы учат людей заполнять фабрики, приходить вовремя и сидеть за делом, которое они ненавидят, пока не прозвенит звонок.
Современное «виртуальное обучение», которое требует, чтобы молодые люди сидели, глядя на экран в течение шести или восьми часов, не лучший выбор для детей, но он, безусловно, служит обновленным обучением рабочей силы.
Сэр Кен Робинсон говорит, что индустриальное институциональное обучение - это, по сути, экологическая катастрофа: мы позволили тем же промышленникам, которые разводили добычу полезных ископаемых и сносили нашу страну бульдозерами, делать то же самое с нашим разумом, извлекая прибыльные части и оставляя остальное в руинах. Гатто отмечает, что капитал, обеспечиваемый углем, был использован для ограничения другого, гораздо более нестабильного природного ресурса: интеллекта среднего класса.
Преодоление тоталитарной хватки
В условиях такого мошенничества и застоя американцы изголодались по альтернативам образования. Это национальное пробуждение, которое некоторые называют « серебряной подкладкой пандемии» , ставит под вопрос, кто должен делать выбор в отношении того, чему и как учатся наши дети. Один из 10 ожидаемых детсадовцев не появлялся в государственных школах запускаемых этой осенью, в то время как скорость Homeschooling выросла в два раза . Пандемические капсулы, микрошколы и другие приспособления эпохи Covid выглядят так, как будто они могут представить растущий список альтернатив обязательным государственным школам.
Очерк Вацлава Гавла, который так точно формулирует проблему самовоспроизводящейся власти выше, также дает рецепт для возвращения этой власти бессильным. «Диссиденты, - говорит Гавел, - восстают против тоталитарной лжи, просто отказываясь принять ее и вместо этого управляя параллельными институтами и структурами, такими как черные рынки идеологического сопротивления. Цель этих диссидентов - «служить истине, то есть служить истинным целям жизни», что, по словам Гавела, «неизбежно перерастает в защиту людей и их права на свободную и правдивую жизнь».
Когда что-то носит тоталитарный характер, когда большинство людей не могут представить себе другого пути, все, что мы делаем вне системы, бросает вызов ее предполагаемой повсеместности. Сила бессильных - сотрудничать и согласовывать альтернативные решения Современные микрошколы и отказ от зачисления в 2021 году являются эквивалентом того, как восточногерманские подростки покупают "Леви" на черном рынке, а самогонщики снабжают бутлегеров, продающих спиртные напитки. Когда «официальная» система была парализована пандемией и паникой, родители не согласились. Они сделали это, создав альтернативные, иногда незаконные, сообщества образовательных возможностей. Свободный рынок образовательных альтернатив - как черный рынок запрещенных товаров - существует как прямой вызов тоталитарному контролю.
Гавел заключает:
Корка, которую представляет жизнь лжи [тоталитарного правительства], сделана из странного материала. Пока он герметично изолирует все общество, он кажется каменным. Но в тот момент, когда кто-то прорывается в одном месте, когда один человек кричит: «Король голый!» - когда один человек нарушает правила игры, - все внезапно появляется в другом свете и тогда вся корка кажется состоящей из ткани, которая бесконтрольно разрывается и распадается.
Диссидентам не нужно раздавать памфлеты или носить винтовки. Любое участие в этих диссидентских решениях, параллельных структурах жизни, обучения, работы и заботы друг о друге является вызовом для системы. По всей стране американские родители и студенты отказываются от государственного образования. Это диссиденты, которые разоблачают ложь тоталитарного образования, просто продолжая существовать.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!