Кимченынизм: о «хозяине всех вещей» в Северной Корее

В октябре 2021 года из ряда источников стало известно, что во внутренней северокорейской пропаганде – в материалах, предназначенных для использования в системе партийной учёбы, – появился новый политический термин: «кимченынизм». Именно этим термином сейчас полагается обозначать официальную идеологию Северной Кореи, пишет Андрей Ланьков, профессор Университета Кунмин (Сеул).
Одновременно с этим изменилось оформление некоторых партийных мероприятий. В прошлом обязательной частью интерьера были размещённые над сценой портреты предшественников Ким Чен Ына – его отца Ким Чен Ира и его деда Ким Ир Сена. Однако в последние месяцы некоторые мероприятия стали проводиться без этих портретов.
Строго говоря, к этим переменам дело шло уже давно. С первых лет правления Ким Чен Ына были основания подозревать, что молодой северокорейский руководитель не намерен вечно оставаться в тени своих предков.
Когда в 1945–1948 годах были основаны КНДР и правящая Трудовая партия Кореи (ТПК), идеологией ТПК был объявлен марксизм-ленинизм. Однако ХХ съезд КПСС и критика культа личности вызвали у Ким Ир Сена и его окружения шок, после чего в Пхеньяне сочли за благо дистанцироваться от СССР – но сделать это таким образом, чтобы не терять при этом доступа к щедрой советской экономической и военно-технической помощи. Этот непростой идеолого-дипломатический манёвр Ким Ир Сену в итоге удалось совершить, причём с немалым успехом.
Частью этого манёвра было провозглашение самостоятельной северокорейской идеологии, которая стала известна как идеи чучхе. Термин этот обычно переводится на иностранные языки как «опора на собственные силы», но самым точным переводом термина «чучхе» может быть слово «самость» или даже «самостийность».


Чего конкретно хотят добиться северокорейские руководители своей нынешней яркой кампанией против Южной Кореи? По мнению Андрея Ланькова, профессора Университета Кунмин, всё дело в том, что Сеул, опасаясь американского гнева, не предоставляет Пхеньяну той экономической и финансовой поддержки, которая, собственно, Северной Корее от Южной Кореи и нужна. Поэтому в руководстве КНДР решили, что пора пойти на обострение и наглядно объяснить Мун Чжэ Ину: если Южная Корея не готова раскошеливаться и платить приличные деньги за хорошие отношения с Кореей Северной, то ни этих хороших отношений, ни даже их видимости не будет.
Термин «чучхе» никогда не отличался конкретностью. Трактаты, которые были посвящены его толкованию, оставляют у иностранцев странное впечатление: по сути, они состоят из повторения на разные лады нескольких ключевых фраз, самой важной из которых, пожалуй, является заявление о том, что «человек – хозяин всех вещей».
Однако бессодержательность термина «чучхе» не имеет особого значения. Важно было не его конкретное содержание или отсутствие такового, а сам факт того, что в 1960-е годы Северная Корея официально провозгласила: в КНДР имеется собственный вариант прогрессивной идеологии, который отличается как от советского, так и от китайского вариантов марксизма-ленинизма – и, конечно, превосходит эти варианты.
В 1970-е годы в Северной Корее в качестве синонима слова «чучхе» стали использовать термин «кимирсенизм», а после того, как Ким Чен Ир был официально объявлен преемником своего отца, появился и двойной термин «кимирсенизм-кимчениризм». Впрочем, оба эти термина использовались в печати достаточно редко и, как правило, в закрытых изданиях, предназначенных для партийно-государственной элиты. Термин «кимирсенизм» слишком откровенно противопоставлял северокорейскую официальную идеологию марксизму-ленинизму, что могло создать дополнительные трения в отношениях с социалистическими странами, от помощи которых Пхеньян тогда сильно зависел.
После смерти Ким Ир Сена в 1994 году его сын сохранил за идеями чучхе положение ведущей идеологии страны. В годы его правления упоминания о марксизме-ленинизме почти (но не полностью) исчезли из официальных партийных документов. Ким Чен Ир также заявил о том, что в ходе развития идей чучхе им была создана новая прогрессивная теория, получившая название «сонгун», то есть «теория первенства армии», которая, как считалось, не заменяла идей чучхе, а творчески дополняла их.
Теперь, кажется, настало время и для Ким Чен Ына выступить со своей идеологией – или, по крайней мере, заявить о том, что такая идеология у него имеется. Однако он делает это, по возможности отмежёвываясь от идейного наследства своих предшественников и предков.
Формально северокорейская идеология не предусматривает наследственной передачи власти. Полагается считать, что и Ким Чен Ир, и Ким Чен Ын стали руководителями страны не в силу того, что были рождены в семье Ким, а исключительно в силу присущих им уникальных личных качеств. Тем не менее эта фикция никогда никого не обманывала. Всем было понятно, что Ким Чен Ын, которому момент прихода к власти было всего лишь 28 лет, стал руководителем страны именно в силу своего происхождения.
Понимал это и Ким Чен Ын, который в первые годы своего правления всячески подчёркивал преемственность между своей политикой и традициями, которые были заложены его дедом Ким Ир Сеном – но не отцом Ким Чен Иром. Дело тут в том, что Ким Ир Сен по-прежнему пользуется большой популярностью в народе, который помнит времена его правления как эпоху стабильности и спокойствия. Напротив, с Ким Чен Иром в массовом сознании в первую очередь ассоциируется катастрофический голод 1996–1999 годов. То обстоятельство, что голод этот был отчасти результатом неблагоприятной внешнеполитической ситуации, а отчасти – продуктом политических решений, которые были приняты при Ким Ир Сене, большинством северокорейцев не осознаётся: с их точки зрения Ким Чен Ир является человеком, который, дескать, «развалил» якобы стабильно работавшую кимирсеновскую систему.
В первые годы правления Ким Чен Ын постоянно подчёркивал своё внешнее сходство с дедом – надо признать, что он действительно внешне сильно похож на Ким Ир Сена. Чтобы ещё больше подчеркнуть это сходство, Ким Чен Ын даже носил причёску, которую когда-то любил его дед, и одевался в характерный френч, который на протяжении десятилетий был излюбленной одеждой Ким Ир Сена.
Тем не менее с течением времени ситуация менялась. В частности, медленно, но неуклонно снижалось количество упоминаний Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, содержавшихся в выступлениях Ким Чен Ына на официальных мероприятиях. В новом Уставе ТПК, который был принят на VIII съезде партии в январе 2021 года, была сильно изменена преамбула. Из неё исчезли многочисленные упоминания Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.
То обстоятельство, что Ким Чен Ын не слишком хорошо относится к своему отцу, было, в общем, известно уже давно. В первые же два-три года своего правления Ким Чен Ын удалил с высших постов большинство сановников, которые когда-то были близки с его отцом. Показательно, что Ким Чен Ын вступил в должность немедленно после смерти отца, в то время как Ким Чен Ир некогда отложил формальное вступления в должность на три года, соблюдая таким образом траур по умершем у в 1994 году Ким Ир Сену. Это отчасти и понятно: Ким Чен Ын провёл своё отрочество за границей, в Швейцарии, где он учился в элитной международной школе, практически не общаясь со своим отцом.
Похоже, что Ким Чен Ын наконец пришёл к выводу о том, что настала пора выйти из тени своих предков и начать править страной не в качестве внука и сына, а в качестве идеологически самостоятельной фигуры. Об этом, собственно, и говорит появление термина «кимченынизм».
Ни Ким Ир Сен, ни Ким Чен Ир не решились в итоге назвать официальную идеологию страны в свою честь. Посмотрим, пойдёт ли на этот шаг нынешний северокорейский лидер – очень похоже, что он к этому готов. Впрочем, даже если термин «кимченынизм» и утвердится, скорее всего он будет использоваться вместе с термином «идеи чучхе»
Не ясно, как изменение официальных идеологем повлияет на внутриполитическую стабильность. Подавляющее большинство населения Северной Кореи привыкло к династическому принципу управления и, в общем, не видит в нём ничего необычного или предосудительного. Однако этот принцип предусматривает, что действующий правитель не отрицает свою связь с предками и никак не принижает их, а позиционирует себя лишь как очередное звено в бесконечной цепи, как славного продолжателя дел славных предков. Отказ от этой схемы может нанести некоторый ущерб его легитимности – впрочем, едва ли ущерб этот будет особо велик.
Ссылка