Спецслужбы
1,436,471
8,551
|
Vediki977 ( Слушатель ) |
| 11 дек 2021 16:01:07 |
Арест Эйхмана мог погубить МОССАД из-за жадности
новая дискуссия Статья 150
Ровно 60 лет назад израильский суд приговорил к смертной казни одного из главных организаторов Холокоста Адольфа Эйхмана. Операция МОССАД по его поимке стала легендарной. Гораздо хуже известно о том, что Эйхмана прикрывали в ЦРУ, а обнаружить беглого нациста удалось благодаря случайности, которая могла нанести крайне болезненный удар по всей израильской разведке.
Почти 80 лет назад, 20 января 1942 года, в берлинском районе Ванзе в обстановке строгой секретности прошла так называемая Ванзейская конференция. Председательствовал на ней начальник Главного управления имперской безопасности Рейнгард Гейдрих – один из наиболее опасных деятелей Третьего Рейха.
Именно он поставил задачу перед собравшимися – представителями «центров силы» нацизма в разрезе от МИД до партийной канцелярии НСДАП: содействовать «окончательному решению еврейского вопроса». То есть уничтожению евреев на всех землях, контролируемых Германией, что для не посвященных в заговор должно было называться «переселением».
Из 15 участников того собрания в России лучше всего знают шефа тайной полиции (гестапо) Генриха Мюллера – одного из героев сериала «17 мгновений весны». Протокол встречи вел его и Гейдриха подчиненный, младший по статусу из всех собравшихся – начальник т. н. еврейского отдела гестапо Адольф Эйхман. Наряду с главой СС Генрихом Гиммлером и Гейдрихом, убитом в том же году в ходе чешско-британской спецоперации «Антропоид» его можно назвать главным организатором «окончательного решения». Эдаким производственным директором проекта «Холокост».
После войны Эйхману удалось скрыться в Аргентине. Он стал самым разыскиваемым нацистским преступником, поимка которого была для молодого государства Израиль делом чести.
Если бы не интрига немецких спецслужб, искать Эйхмана не пришлось бы. Служба внешней разведки Западной Германии, а впоследствии и ЦРУ знали о местонахождении и новой личности Эйхмана, но скрыли эту информацию в интересах Ганса Глобке – главы секретариата канцлера ФРГ Конрада Аденауэра. Арестованный Эйхман мог дать показания на Глобке как на второстепенную, но все же значимую фигуру нацистского антисемитизма – официального комментатора расовых законов.
Впоследствии разведке ФРГ удалось выкрасть часть документов по делу Эйхмана прямо в ходе судебного процесса над ним.
Похищение «главы еврейского отдела» и его переправка для суда в Израиль считается блестяще организованной операцией – эталоном для мировых спецслужб и предметом гордости израильской разведки МОССАД. Однако раскрыть Эйхмана удалось лишь благодаря случайности – тому, что обычно называют «человеческим фактором».
Примерно за десять лет до Эйхмана в Аргентине обосновался немецкий еврей Лотар Герман. Ему «посчастливилось» попасть в концлагерь Дахау еще в 1935-м – по подозрению в шпионаже, а не как еврею, и выйти из него из-за отсутствия у обвинения доказательств. Герман был женат на немке, до Ванзейской конференции такие люди не считались в полной мере евреями (после – считались), поэтому сумел вовремя покинуть страну, но в печах Холокоста сгинули его брат, племянник и другие родственники.
В том числе и поэтому ослепший в эмиграции Герман интересовался розыском нацистских преступников. И в какой-то момент стал подозревать, что знакомый его дочери из немецкой общины, шестнадцатилетний Клаус, приходится сыном «тому самому» Эйхману. Клаус проговорился и о «второй фамилии» (в Аргентине семья Эйхмана жила под фамилией Клемент), и о том, что у его отца есть заслуги перед Третьим Рейхом.
Впоследствии Клаус вместе со своим братом организует в Германии террористическую бригаду для нападения на синагоги. Он был идейным нацистом, очень любил отца и верил, что его «оболгали евреи», но это уже другая история.
Герман поделился своими подозрениями сначала с еврейской общиной, а потом с Фрицем Бауэром – еще одним немецким евреем, которому удалось спастись. Вернувшись в Германию, он работал прокурором и был известен благодаря процессу над персоналом Освенцима. В МОССАД информация попала уже от Бауэра, не в полной мере доверявшего немецким спецслужбам.
Операцию по поимке Эйхмана возглавил лично Иссер Харель – глава израильской разведки и ее фактический создатель. Нациста похитили, накачали наркотиками и вывезли в Израиль как сбитого летчика. А Герман стал ждать награды за свое содействие – и не дождался.
Обидевшийся информатор написал письмо министру юстиции Израиля, огласив свой ультиматум: или ему выплачивают вознаграждение, или он сдает аргентинским силовикам всех известных ему агентов МОССАД, участвовавших в операции. Это грозило им судом за похищение человека и подкуп чиновников. Как следствие, могла быть раскрыта вся сеть агентов в Аргентине, где из числа нацистских преступников скрывался не один только Эйхман.
Какой была реакция израильской стороны на это письмо, доподлинно не известно. Дело в том, что МОССАД награды Герману не обещал – ему ее посулил израильский журналист Тувье Фридман, с которым слепой эмигрант поделился своими соображениями насчет истинной личности «господина Клемента». Для Израиля речь шла о мести одному из главных палачей еврейского народа – и о еврее, чьи родственники погибли в концлагере, но, несмотря на это, он готов был поставить под удар весь механизм по отлову нацистских преступников.
Наверняка это посчитали вопиющим цинизмом – и поступили с Германом цинично. Награды он так и не дождался. Вместо этого его самого арестовали и подвергли пыткам аргентинские силовики после того, как через вторые и третьи руки получили на Германа ложную наводку с элементами черного юмора.
Сообщалось, что настоящее имя слепого инвалида – Йозеф Менгеле. То есть он второй по разыскиваемости нацистский преступник – тот самый «ангел смерти» из Освенцима, который ставил медицинские опыты над заключенными. Врач-убийца действительно скрывался в Аргентине, но после ареста Эйхмана сбежал в Бразилию, где, как считается, утонул во время купания в океане.
Герману удалось оправдаться благодаря отпечаткам пальцев – его отпустили, и о дальнейшей жизни информатора известно мало. А Эйхмана после показательного процесса в Иерусалиме приговорили к смертной казни и повесили в ночь с 31 мая на 1 июня 1962 года. Его последними словами стали «я умираю с верой в Бога».
О процессе над Эйхманом историк и философ Ханна Арендт написала знаменитую книгу «Банальность зла», суть которой отражена в названии. Как Лотар Герман не был бескорыстным героем, сражающимся со злом, так и Адольф Эйхман не был злодеем, какими их привыкли представлять. В нем не было агрессии или садизма, он не был идеологом уничтожения людей. Он был бюрократом и исполнительным подчиненным, который пытался, по его собственному признанию, «делать свою работу хорошо».
Именно за это его ценил Гейдрих – безжалостный, расчетливый и идейный нацист, гораздо лучше подходивший на роль злодея, чем Эйхман – скучный чиновник и примерный семьянин.
И именно Гейдрих внес последние правки в протокол Ванзейской конференции с грифом «совершенно секретно», после чего аккуратный Эйхман сделал считаное число копий и разослал их по участникам совещания.
До наших дней дошла только одна копия – та, которую Эйхман отправил Мартину Лютеру, представлявшему на Ванзейской конференции МИД. Дотошный «архитектор Холокоста» позаботился об уничтожении огромного массива документов, связанного с «окончательным решением», но Лютер ввязался в интригу против своего шефа Риббентропа и был отправлен в концлагерь в 1943 году. Благодаря этому о его экземпляре забыли – и он дождался конца войны в одном из сейфов министерства иностранных дел, став одной из главных улик как на Нюрнбергском процессе, так и на процессе над Адольфом Эйхманом.
Ссылка
Почти 80 лет назад, 20 января 1942 года, в берлинском районе Ванзе в обстановке строгой секретности прошла так называемая Ванзейская конференция. Председательствовал на ней начальник Главного управления имперской безопасности Рейнгард Гейдрих – один из наиболее опасных деятелей Третьего Рейха.
Именно он поставил задачу перед собравшимися – представителями «центров силы» нацизма в разрезе от МИД до партийной канцелярии НСДАП: содействовать «окончательному решению еврейского вопроса». То есть уничтожению евреев на всех землях, контролируемых Германией, что для не посвященных в заговор должно было называться «переселением».
Из 15 участников того собрания в России лучше всего знают шефа тайной полиции (гестапо) Генриха Мюллера – одного из героев сериала «17 мгновений весны». Протокол встречи вел его и Гейдриха подчиненный, младший по статусу из всех собравшихся – начальник т. н. еврейского отдела гестапо Адольф Эйхман. Наряду с главой СС Генрихом Гиммлером и Гейдрихом, убитом в том же году в ходе чешско-британской спецоперации «Антропоид» его можно назвать главным организатором «окончательного решения». Эдаким производственным директором проекта «Холокост».
После войны Эйхману удалось скрыться в Аргентине. Он стал самым разыскиваемым нацистским преступником, поимка которого была для молодого государства Израиль делом чести.
Если бы не интрига немецких спецслужб, искать Эйхмана не пришлось бы. Служба внешней разведки Западной Германии, а впоследствии и ЦРУ знали о местонахождении и новой личности Эйхмана, но скрыли эту информацию в интересах Ганса Глобке – главы секретариата канцлера ФРГ Конрада Аденауэра. Арестованный Эйхман мог дать показания на Глобке как на второстепенную, но все же значимую фигуру нацистского антисемитизма – официального комментатора расовых законов.
Впоследствии разведке ФРГ удалось выкрасть часть документов по делу Эйхмана прямо в ходе судебного процесса над ним.
Похищение «главы еврейского отдела» и его переправка для суда в Израиль считается блестяще организованной операцией – эталоном для мировых спецслужб и предметом гордости израильской разведки МОССАД. Однако раскрыть Эйхмана удалось лишь благодаря случайности – тому, что обычно называют «человеческим фактором».
Примерно за десять лет до Эйхмана в Аргентине обосновался немецкий еврей Лотар Герман. Ему «посчастливилось» попасть в концлагерь Дахау еще в 1935-м – по подозрению в шпионаже, а не как еврею, и выйти из него из-за отсутствия у обвинения доказательств. Герман был женат на немке, до Ванзейской конференции такие люди не считались в полной мере евреями (после – считались), поэтому сумел вовремя покинуть страну, но в печах Холокоста сгинули его брат, племянник и другие родственники.
В том числе и поэтому ослепший в эмиграции Герман интересовался розыском нацистских преступников. И в какой-то момент стал подозревать, что знакомый его дочери из немецкой общины, шестнадцатилетний Клаус, приходится сыном «тому самому» Эйхману. Клаус проговорился и о «второй фамилии» (в Аргентине семья Эйхмана жила под фамилией Клемент), и о том, что у его отца есть заслуги перед Третьим Рейхом.
Впоследствии Клаус вместе со своим братом организует в Германии террористическую бригаду для нападения на синагоги. Он был идейным нацистом, очень любил отца и верил, что его «оболгали евреи», но это уже другая история.
Герман поделился своими подозрениями сначала с еврейской общиной, а потом с Фрицем Бауэром – еще одним немецким евреем, которому удалось спастись. Вернувшись в Германию, он работал прокурором и был известен благодаря процессу над персоналом Освенцима. В МОССАД информация попала уже от Бауэра, не в полной мере доверявшего немецким спецслужбам.
Операцию по поимке Эйхмана возглавил лично Иссер Харель – глава израильской разведки и ее фактический создатель. Нациста похитили, накачали наркотиками и вывезли в Израиль как сбитого летчика. А Герман стал ждать награды за свое содействие – и не дождался.
Обидевшийся информатор написал письмо министру юстиции Израиля, огласив свой ультиматум: или ему выплачивают вознаграждение, или он сдает аргентинским силовикам всех известных ему агентов МОССАД, участвовавших в операции. Это грозило им судом за похищение человека и подкуп чиновников. Как следствие, могла быть раскрыта вся сеть агентов в Аргентине, где из числа нацистских преступников скрывался не один только Эйхман.
Какой была реакция израильской стороны на это письмо, доподлинно не известно. Дело в том, что МОССАД награды Герману не обещал – ему ее посулил израильский журналист Тувье Фридман, с которым слепой эмигрант поделился своими соображениями насчет истинной личности «господина Клемента». Для Израиля речь шла о мести одному из главных палачей еврейского народа – и о еврее, чьи родственники погибли в концлагере, но, несмотря на это, он готов был поставить под удар весь механизм по отлову нацистских преступников.
Наверняка это посчитали вопиющим цинизмом – и поступили с Германом цинично. Награды он так и не дождался. Вместо этого его самого арестовали и подвергли пыткам аргентинские силовики после того, как через вторые и третьи руки получили на Германа ложную наводку с элементами черного юмора.
Сообщалось, что настоящее имя слепого инвалида – Йозеф Менгеле. То есть он второй по разыскиваемости нацистский преступник – тот самый «ангел смерти» из Освенцима, который ставил медицинские опыты над заключенными. Врач-убийца действительно скрывался в Аргентине, но после ареста Эйхмана сбежал в Бразилию, где, как считается, утонул во время купания в океане.
Герману удалось оправдаться благодаря отпечаткам пальцев – его отпустили, и о дальнейшей жизни информатора известно мало. А Эйхмана после показательного процесса в Иерусалиме приговорили к смертной казни и повесили в ночь с 31 мая на 1 июня 1962 года. Его последними словами стали «я умираю с верой в Бога».
О процессе над Эйхманом историк и философ Ханна Арендт написала знаменитую книгу «Банальность зла», суть которой отражена в названии. Как Лотар Герман не был бескорыстным героем, сражающимся со злом, так и Адольф Эйхман не был злодеем, какими их привыкли представлять. В нем не было агрессии или садизма, он не был идеологом уничтожения людей. Он был бюрократом и исполнительным подчиненным, который пытался, по его собственному признанию, «делать свою работу хорошо».
Именно за это его ценил Гейдрих – безжалостный, расчетливый и идейный нацист, гораздо лучше подходивший на роль злодея, чем Эйхман – скучный чиновник и примерный семьянин.
И именно Гейдрих внес последние правки в протокол Ванзейской конференции с грифом «совершенно секретно», после чего аккуратный Эйхман сделал считаное число копий и разослал их по участникам совещания.
До наших дней дошла только одна копия – та, которую Эйхман отправил Мартину Лютеру, представлявшему на Ванзейской конференции МИД. Дотошный «архитектор Холокоста» позаботился об уничтожении огромного массива документов, связанного с «окончательным решением», но Лютер ввязался в интригу против своего шефа Риббентропа и был отправлен в концлагерь в 1943 году. Благодаря этому о его экземпляре забыли – и он дождался конца войны в одном из сейфов министерства иностранных дел, став одной из главных улик как на Нюрнбергском процессе, так и на процессе над Адольфом Эйхманом.
Ссылка
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!