Некоторые пояснения состояния бытия - некие "последствия"

Итак - в относительно шутливой форме я описал некий Процесс -Событие. Теперь - нужно "извлекать" из последующих публикаций то, что может интересовать нас в контексте темы о "Художниках Морского Ведомства". (все возможные ссылки на опубликованные статьи Хранителями Галереи - я, разумеется, приведу. Но несколько позже, ибо много того, что лишнее для моей основной Темы, а сокращать, превращая в крупные цитаты- не интересно...Например, такое:

Во второй половине XIX — начале XX века (1856-1927) в России военными агентами называли офицеров, наблюдающих за состоя­нием вооруженных сил в стране назначения за границей. Это были своеобразные «дипломаты в погонах», подчиняющиеся начальнику Главного штаба Военного министерства. Как правило, все, что име­ло отношение к разведке, находилось в министерстве в ведении Во­енно-ученого комитета и Азиатского департамента Главного штаба. Агенты собирали сведения о численности, дислокации и передвиже­нии войск в стране назначения. В обязанности агента также входило подробное ознакомление с ее географическими и топографически­ми особенностями, бытом, вероисповеданием и предпочтениями местных жителей. Разведка велась и силами членов военно-ученых экспедиций, в состав которых входили этнографы, переводчики, ху­дожники, топографы и т. п. Донесения агентов помогали Отавному штабу точнее спрогнозировать ситуацию в случае военных действий. Российские негласные агенты занимали слишком низкие для дворян посты в диппредставительствах, поэтому они часто офи­циально увольнялись, например, по болезни, и вели за границей частную жизнь; при этом их неофициальная связь с военным мини­стерством не прерывалась. Тайные агенты работали под прикрытием различных «мирных» профессий, (например, продавцов или журна­листов), которые предполагали широкий крут общения с местным населением и позволяли, не вызывая особых подозрений, всегда быть в курсе важнейших событий. Профессии художника и путешест­венника открывали возможность свободного перемещения по стране с целью ознакомления с ландшафтом и бытом ее обитателей.  Параллельно с агентами Военного министерства похожей раз­ведывательной и контрразведывательной деятельностью за грани­цей занималось и Секретное отделение дипломатической агентуры, относившееся к Департаменту полиции. Одним из его отделов было подразделение Заграничной агентуры с главной ставкой в Париже, в помещении русского посольства. Основной задачей этого подраз­деления было наблюдение за русской политической эмиграцией. Становление же отдельных институтов разведки и контрразведки окончательно сформировалось ближе к началу XX века.
Вполне понятно, что вышеприведенный текст в своей основе имеет происхождение не Музей, а непосредственно "Глас Кураторов" сией многотрудной работы, разъяснивших, так сказать.... Кроме того, поскольку и хоть достаточно краткий эпизод, связанный с Верещагиным, тем не менее ввести нужно и, уже как следствие - пояснить нюансы его биографии. 
Дальнейший, приводимый тут текст, принадлежит Светлане Владимировне Соловьевой, хранителю Государственной Третьяковской Галереи:  

Василий Васильевич Верещагин был потомственным дворянином, к моменту выпуска из Морского кадетского корпуса знал минимум три языка (русский, французский и немецкий). Морской корпус окончил в звании пер­вого гардемарина — это высшее возможное достижение для каде­та. Хорошо владел боевой подготовкой, был отлично развит фи­зически. Тем не менее отказался от звания морского офицера ради поступления в Академию художеств, где выпускникам военно-учеб­ных заведений предоставлялись некоторые привилегии. Еще в быт­ность свою кадетом Василий посещал рисовальную школу при ОПХ на Бирже. Могло ли военное ведомство спокойно отпустить лучшего студента курса, у которого имелось страстное «гражданское» увлече­ние — живопись? Известно, например, что кадеты, обучавшиеся му­зыке, не имели права самовольно оставить занятия, так как впослед­ствии их привлекали к игре в военных оркестрах. Но Верещагин не совсем уволился из военного ведомства, как пишут многие иссле­дователи, а лишь стал в 1860 году прапорщиком ластовых экипажей — это нижний офицерский чин. Получившие его несут береговую службу и имеют сухопутное звание. Таким образом, в 1860-х годах Верещагин обучался в Академии художеств, находясь при этом в звании прапор­щика береговой службы «с увольнением за болезнью от службы». В эти годы молодой гардемарин участвовал в кампаниях в крейсерстве по Балтийскому морю на пароходе-фрегате «Камчатка» в 1858 году с заходом во французские порты; на фрегатах «Светлана» и «Генерал-Адмирал» в 1859 году — с заходом в  заходом в английские пор-ты. В рапорте об учебном плавании фрегата «Светлана» в н списке офицеров на борту значится «унтер-офицер Василий Верещагин». На фрегат «Генерал-Адмирал» художник попадает только 4 сентября 1859 года, а плавание началось за три дня до этого; в начале и в конце путешествия его нет ни в списке команды, ни в списке кадетов, зато в судовом журнале обозначен один «бежавший»… Скорее всего, ху­дожник попал на фрегат в числе отряда гребцов, командированных с парохода «Ильмень», который был направлен навстречу «Генерал-Ад­миралу» с целью перевозки вещей наследника престола в Стрельну.
Обучаясь в Академии художеств, живописец в 1861 году выезжа­ет со своим преподавателем А.Е. Бейдеманом в Париж для работы над росписями православного храма. К работе он так и не присту­пил, но посетил за одну поездку и Париж, и французские Пиренеи, опять-таки по болезни. Причем художник в период этой на первый взгляд бесцельной поездки пропустил экзамены в Академии, ко­торые перенесли ради него на осень. Позднее он будет обучаться и даже жить именно в Париже.
На Кавказе (1863) судьба вновь столкнула отставного прапорщи­ка береговой службы с военным министерством — по рекомендации Л.Ф. Лагорио Верещагин давал уроки рисования детям российских военных в Тифлисе, в частности, детям начальника Генерального шта­ба Кавказской армии — генерала А.П. Карпова.  Работа для Кавказ­ского общества сельского хозяйства в 1863— 1864 годах позволила ху­дожнику свободно перемещаться по Закавказскому краю, выполняя зарисовки типов животных, растений, а заодно и этнических типов, национальной архитектуры, орнаментов, пейзажей. Особенно худож­ника интересовали места, где бытовало «нетипичное» для Российской империи население: например, деревни духоборов и молокан, шии­тов и суннитов, немецкая колония Елендорф и др.

И - сразу, как следствие - о котором в вышенаписанном тексте не ни слова - 
Именно к 1863 году относится тот момент, когда Верещагин начал службу в роли «Военного Агента».  Об этой дате были многочисленные споры – был таки Верещагин таковым (военным агентом) или – нет. Сомнения были развеяны после того, как уже в конце 20 Века были обнаружены (частично) донесения художника в Генеральный Штаб, «застрявшие» совместно с личной перепиской в архивах одного из музеев.
(это уже "старания" других участников Могучей Группы Историков)
(продолжение следует)