Самый надёжный взяточник в мире

Вот история из жизни Северной Кореи времён позднего Ким Чен Ира, примерно 15-летней давности. История эта иллюстрирует одну загадку северокорейской жизни последних десятилетий – загадку, которую полностью и вразумительно я объяснить не могу. При этом речь идёт об особенности, которая мне очень нравится – о честности, которую проявляют северокорейские бизнесмены в отношениях друг с другом, и об их склонности, дав «слов купеческое» выполнять обещания даже в тех случаях, когда они вполне безнаказанно могли бы эти обещания не выполнить. Впрочем, сразу замечу, что по моим наблюдениям, эта черта распространяется именно на «своих», то есть на северокорейцев, а вот иностранцев кидают, как говорится, по полной программе (но это уже другая история).Итак, общий расклад. 2005 (примерно) год. Главный герой истории, которого мы условно назовём распространённой корейской фамилией Ким (у него вообще-то другая фамилия), работает водителем у одного большого начальника в Министерстве госбезопасности. Работает он давно, и сильно оброс связами, которые он иногда использует для всяческих бизнес-операций малого и среднего масштаба – благо, поскольку Управление занимается некоторыми видами агентурной работы за границей, неучтённой налички, в том числе валютной, там крутится довольно много. Сотрудники, не зарываясь и не забывая о делах государевых, всё-таки кое-что кладут себе в карман или вкладывают в бизнес. У господина Кима есть мечта: он хочет со своей женой и ребёнком съехать от тестя и обзавестись собственной квартирой. Решение он находит радикальное –построить многоквартирный дом от имени министерства. К тому времени в северокорейском жилищном строительстве уже вполне сформировалась та бизнес-схема, которая, в общем, действует и поныне, и которая позволяет частному капиталу работать в стране, в которой его формально нет. Государственная организация обращается в соответствующие городские инстанции за разрешением о постройке дома. Эта государственная организация решает вопросы с землеотводом, подводом коммуникаций и проектированием (на практике вопросы часто решает индивидуальный предприниматель, действующий от имени этой организации). После этого индивидуальный предприниматель, действующий от имени этой организации, находит деньги, на которые, собственно говоря, и будет происходить строительство. По окончании строительства часть квартир уходит организации, которая обеспечила юридическую крышу (в данном случае – Министерство госбезопасности), часть уходит государству (в описываемый период – 20% площади), часть – выдаётся в качестве оплаты натурой заинтересованным лицам и организациям, а остальное (две трети, плюс-минус) – уходит на продажу по текущим рыночным целом. Дело очень прибыльное, но требует наличия неплохого стартового капитала. Господин Ким к тому времени имел порядка 40 тысяч собственных долларов (немалая, но не сногсшибательное сумма по меркам его окружения). Кроме этого, он взаймы получил от двух знакомых ещё по 30 тысяч долларов, создав таким образом стартовый оперативный фонд в 100 тысяч долларов, с которым можно было уже начинать действовать.Он нашёл здание местной санэпидстанции, расположенной в престижном районе города, и договорился с начальником станции, что это здание будет снесено, а на его месте будет построен жилой дом от имени Министерства Госбезопасности (фактически всеми делами должен был заниматься сам товарищ Ким). Начальник санэпидстанции согласился, но на определённых условиях. Во-первых, он потребовал для своего персонала пару квартир в будущем доме, а во-вторых сказал, что первый этаж нового здания должен быть отдан его учреждению, причём застройщик должен озаботиться закупкой нового оборудования для санэпидстанции (замечу, что отката себе он не потребовал, а вот микроскопы и реагенты – потребовал).Однако по причинам, о которых сейчас здесь писать не буду, получить в мэрии, то есть народном комитете, Пхеньяна (на имя Министерства госбезопасности) разрешение на строительство оказалось очень сложно. В итоге господин Ким добрался до Управления контроля за строительством, и дал там 20 тысяч долларов заинтересованному лицу. Кроме этого, ещё 10 тысяч долларов потребовалось дать другому чиновнику. В итоге все разрешения были получены.
Однако тут случилась неприятность. В дело вмешался ЦК, ибо Кабинет министров очень захотел построить себе здание именно в центральном районе Пхеньяна (возможно, что реально построить здание хотел не Кабинет министров, а какой-то предприниматель, который пользовался вывеской Кабмина и договорился с Кабмином). В итоге, в последний момент полученное господином Кимом на имя Министерства Госбезопасности разрешение на строительство было аннулировано на уровне ЦК, а участок санэпидстанции был передан Кабинету министров.
После этого оба вкладчика позвонили господину Киму и потребовали, чтобы тот немедленно вернул им деньги. Любопытно, что господин Ким счёл их требования абсолютно законными, и пообещал вернуть деньги немедленно (в итоге упросил их дать ему ещё год, в течение которого он всё-таки попытается как-то запустить проект).
Самое интересное, однако, заключается в том, что как только возникла такая ситуация, господин Ким позвонил тем двум чиновникам, которым он несколькими месяцами ранее занёс соответственно 20 и 10 тысяч долларов, и сказал, что, мол, он хочет получить деньги назад. Ни малейших возражений у чиновников это требование не вызвало, наоборот, его восприняли как абсолютно правильное и справедливое, и деньги были возвращены. 
Таким образом было в очередной раз доказано, что (северо)корейский взяточник – самый надёжный взяточник в мире. Он живёт по принципу «утром деньги – вечером стулья», но в случае срыва отгрузки стульев вечером, на следующее утро взятка возвращается без малейших возражений и с некоторым чувством вины за невыполненное обещание. 
Вообще, это всё выводит меня на тему, о которой я довольно много думаю и иногда пишу (не по-русски): высокая эффективность и надёжность соглашений в неформальной северокорейской экономике. При том, что большая часть подобных сделок является абсолютно незаконными и находится вне правового поля, а также при том, что в стране, в общем, практически нет - «силовых предпринимателей», то есть бандюков, остаётся только удивляться тому, насколько редким в современном северокорейском бизнесе явлением является то, что в российском бизнесе девяностых было известно как «кидалово».

А. Ланьков