Григорий Азаренок о сносе советских памятников в Европе и Укруине...

Зачем в Страстную Великую субботу сотрясать воздух проклятьями в адрес тех, кто проклят и Богом, и историей? Я возьму и прочитаю стихотворение Станислава Куняева. Оно больше тысячи слов о нынешнем времени.

Недавно в полночь я включил приемник.
Авось Войнович или прочий ерник
Какую-нибудь гадость скажет мне.
Но слышу вдруг сквозь вьюги и просторы
Гранитных монументов разговоры
Открытым текстом на простой волне.

– Ну как ты там томишься возле Шпрее?
– А в Будапеште будто веселее:
Глумленье черни, крики, мокрый снег.
Мой постамент вчера облили краской,
Хотел я по толпе шарахнуть каской,
Да позабыл, что я не человек!

 Моя тридцатьчетверка недалече,
В соседнем государстве; слышу речи,
Чтобы продать ее, а с ней меня!
Но как продать то, что не продается?!
А ведь нажми стартер – и заведется!
Хорош мотор! Надежная броня!

Чего молчим? Мы здесь стояли долго,
Но срок присяги, памяти и долга –
Все проржавело! Слава не в чести.
Я слышу, митингуют возле Вислы.
Нам не нужны ни паспорта, ни визы,
Пора мою машину завести.
– Но что случилось? Мы же победили!
Что из того, что я лежу в могиле?
Я не покину этот постамент,
Пока Генералиссимус иль Маршал
Нам не прикажут отправляться маршем.
Донесся голос из далекой Праги:
– Минуло время славы и отваги,
Нас одолели, как на фронте вши,
Парламентарии да бизнесмены,
Нас предали на набережных Сены,
Где проданы все наши рубежи.
Айда домой! – От Вислы до Дуная
Аж застонала вся земля сырая:
– Прощайтесь с теми, кто во мне лежат!
– Уже навек простите нас, ребята,
Коль в этом мире ничего не свято –
Тогда пошли!
– А где же наш сержант?
– Сержант в Берлине.
Он уйдет последним.
Он на руках с дитем четырехлетним.
Я знаю: он не хочет слушать нас.
Он брал Берлин.
Вот если маршал Жуков,
Чтобы сержанту не стыдиться внуков,
На отступленье даст ему приказ…
– Предупредите парня из Белграда,
Там тоже дух кощунства и распада
Осилил славу... Помните, друзья,
Мы мертвых выносили с поля боя,
Нам здесь не будет вечного покоя,
Нам оставлять здесь никого нельзя.
Тридцатьчетверки и сорокапятки
Пойдут за нами в боевом порядке,
Нам не пристало технику бросать.
Хоть слух прошел, а может,
люди брешут,
Что всю ее на Родине разрежут
И переплавят... Так-разэтак мать!
Ну, с Богом, в путь!
… И тронулись солдаты!
Под ними простираются Карпаты,
В тумане тают Прага и Белград,
Тридцатьчетверки и сорокапятки
Ползут за ними в боевом порядке:
Последний начинается парад.
… Замрем на миг. Поклонимся брусчатке.
На ней еще не стерлись отпечатки
Подков породистого жеребца,
На коем маршал выезжал когда-то…
Могила Неизвестного собрата –
Ни имени, ни даты, ни лица…
… Все кончено, и мы свое свершили.
Куда теплей лежать в родной могиле,
Чем выносить ветра и холода
В Берлине, Праге или в Бухаресте…
Еще на миг мы остаемся вместе.
И разошлись... Простимся навсегда.
На Родине весенние туманы,
И призрачные люди-великаны,
Как тени, растворяются вдали…
Закончилась большая эпопея.
Ни злобы. Ни восторга. Ни трофея.
А только влага да озноб земли...
Григорий Азаренок:
Вот такие стихи написал поэт. Только и поэты ошибаются. И не будет последнего парада. Будет Светлое Христово Воскресение и Парад Победы. И памятники наши вернутся в европейские столицы. Без них эти вонючие города никому не нужны.
27 миллионов жертв в ту войну – это Христова жертва. Они все святые. Святы все победители в священной войне. От Генералиссимуса до рядового Алеши. И сегодня, когда мы через несколько часов провозгласим «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и мертвым во гробех живот даровав», мы будет знать, что эти 30 миллионов советских людей вытрут однажды плевок от этих евровшей. И расколошматят новый рейх в щепки. И встанут туда, где должны стоять.
   http://www.ctv.by/azaryonok-zachem-v-velikuyu-subbotu-sotryasat-vozduh-proklyatyami-v-adres-teh-kto-proklyat-i-bogom-i