Понемножку обо всем
238,006
4,060
|
Хранитель Храма ( Слушатель ) |
| 17 июл 2022 06:38:49 |
Самый странный спад в нашей жизни
новая дискуссия Статья 224
Самый странный спад в нашей жизни
Джеффри А. Такер
15 июля 2022 г.
Свидетельства экономической слабости и спада заполняют заголовки газет день за днем: крупные банки сообщают о снижении прибыли, крупные магазины с избыточными запасами, продажи жилья падают, и настроения потребителей падают. Между тем, инфляция во всех секторах бушует так высоко и горячо, что превзошла все остальные проблемы, которые, по мнению опросов, имеют значение в жизни среднестатистических американцев.
Эта инфляционная рецессия, также называемая стагфляцией, в любом случае является странным зверем. Сочетание снижения покупательной способности и падения производительности нарушает не только все предположения, сделанные со времен кейнсианской революции 1930-х годов, но и просто интуицию. Предполагается, что более высокие цены сигнализируют о более высоком спросе и / или более ограниченном предложении, а не о снижении спроса и увеличении предложения.
Так что да, это странно. Нам придется привыкнуть к этому. Это то, что происходит, когда сами деньги теряют свою целостность. Весь смысл денег в первую очередь — суть их экономической полезности — заключается в предоставлении общего инструмента измерения для облегчения торговли и обеспечения учета. Его возникновение позволяет инвесторам, производителям и владельцам капитала оценить экономическую рациональность своих действий.
Когда деньги взрываются и больше не служат надежным ориентиром для экономических реалий, возникает хаос различной степени. Вы можете чувствовать, что становитесь богаче, когда на самом деле становитесь беднее. То, что может показаться прибылью, на самом деле является убытками. То, что кажется обнадеживающим, может быстро переключиться в другое русло и превратиться в отчаяние.
Вот почему инфляция вызывает такой страх во всех сферах жизни.
Мы узнали об этом в 1970-х годах, когда стагфляция постепенно набирала обороты последовательными волнами, пока не была остановлена в 1981 году двумя основными изменениями: ужесточением денежно-кредитной политики и акцентом на сильный экономический рост. Сегодня мы сталкиваемся с первым, но не со вторым, фактически гарантируя серьезную трясину, которая продлится по крайней мере еще два года. Экономический ущерб этого периода будет слишком огромным, чтобы его рассматривать.
Но давайте внимательно посмотрим на самую странную аномалию из всех: уровень безработицы. Сейчас она исторически низкая - 3,6 процента. Это намного ниже, чем когда-либо было во время любой надвигающейся рецессии. На самом деле, это самый низкий показатель за любой период после окончания Второй мировой войны.
(Данные: Экономические данные Федеральной резервной системы [FRED], ФРС Сент-Луиса; График: Джеффри А. Такер)
И все же все знают, что это не повод для надежды: уровень участия в рабочей силе примерно такой же, каким он был сорок лет назад, как будто всего опыта более инклюзивной рабочей силы никогда не было. В настоящее время он также падает. Для этого есть причины как демографические, так и культурные, но их невозможно понять, не ссылаясь на вопиющие и разрушительные последствия карантина.
(Данные: Экономические данные Федеральной резервной системы [FRED], ФРС Сент-Луиса; График: Джеффри А. Такер)
Другими словами, официальный уровень безработицы измеряет только тех, кто ищет работу прямо сейчас. Она не учитывает тех, кто не ищет работу (или кто понял, как оплачивать счета, работая неофициально). В некотором смысле это имеет смысл. Зачем считать людей, которые даже не ищут работу, частью безработных масс? С другой стороны, это пример того, как статистически точное число может создать серьезно вводящую в заблуждение картину.
По любым стандартам этот показатель экономического здоровья нарушен. Каждая зарегистрированная рецессия в 20-м веке была отмечена высоким уровнем безработицы. Эта модель была настолько сильной, что сбила с толку даже умных экономистов, многие из которых пришли к убеждению, что трудовая проблема сама по себе была причиной, а не следствием рецессии. Они часто пытались решить эту проблему с помощью программ льгот и создания рабочих мест - политических уловок, которые никогда не срабатывали.
Сегодня это больше не работает. Но это указывает на более серьезную проблему: большинство этих наборов данных чрезмерно агрегированы. Большое число относится ко всем “работникам” в целом без учета демографии. Министерство труда пытается разбить ее по категориям, но не особенно полезными способами. Мы можем узнать все о расе и гендере, но не так много о проблеме, которая действительно пугает людей: какие доходные группы сегодня наиболее уязвимы для отсутствия работы.
Только около 20 процентов работников в США могут зарабатывать более 100 000 долларов в год, но это целевые рабочие места, которые хочет получить каждый выпускник колледжа. По иронии судьбы, это потому, что все знают, что это те рабочие места, которые требуют наименьшего труда и предлагают наибольшие выгоды. Это работа Zoom, которую все хотели иметь во время карантина, потому что это означало вставать поздно, весь день носить пижаму и начинать прием коктейлей в середине дня.
Жизнь была хороша! Лучше, чем хорошо!
Друзья мои, берегитесь. Все, что мы наблюдаем среди текущих экономических тенденций, говорит о том, что эти рабочие места более, чем какие-либо другие, уязвимы для уничтожения в трудные экономические времена.
Это было бы противоположностью рецессии 2008 года. Тогда безработица достигла пика в 10 процентов. Но более внимательный взгляд на цифры показал нечто невероятное. Это никак не повлияло на высокие доходы: уровень безработицы в них никогда не превышал 3,2 процента.
Анализ данных показал, что безработица того периода затронула в основном рабочие классы, получающие заработную плату, при этом не затронув верхние слои населения. Неравенство экономических страданий было единственной наиболее заметной чертой того периода.
На этот раз мы сталкиваемся с чем-то совершенно другим. Существует огромная нехватка работников, желающих получать относительно более низкие доходы, приходить в офис, получать зарплату и фактически работать своими руками, водить грузовики, перевозить коробки и готовить еду. С другой стороны, существует огромный избыток работников, требующих огромных зарплат, чтобы пялиться в экраны, сидеть дома, сплетничать в Slack и иным образом максимально использовать свои щедрые пакеты льгот.
Эта рецессия, скорее всего, будет сильно ощущаться на рынках труда, но влияние не будет среди тех, кто готов выполнять реальную работу, а не получать высокие доходы благодаря своим дипломам колледжа. Люди, которых ждет грубое пробуждение, - это те, кто до сих пор воображал, что только их резюме гарантирует хорошую жизнь.
Другими словами, это будет момент “добро пожаловать в реальность” для всего класса людей, которые преодолели ответные меры на пандемию, “оставаясь дома и оставаясь в безопасности”, ожидая, что рабочий класс удовлетворит все их потребности. Они с радостью принимали свои стимулирующие чеки, даже несмотря на то, что не видели никаких перебоев в своих потоках доходов, одновременно придумывая хитрые способы обмануть своих боссов, заставив их поверить, что они продуктивны, при этом почти ничего не делая.
Возможно, лучший термин для нашего времени: расплата. Благодаря огромным государственным расходам и волшебному печатному станку административное государство создало фальшивый мир, в котором высший класс процветал как минимум два года. Кто-то может сказать, что это надувательство на самом деле началось в 2008 году и продолжалось все десятилетие.
В конце концов, экономическая реальность может быть медленной до рассвета, но рассвет может вспыхнуть очень ярко, как только это произойдет. Эта инфляционная рецессия будет длиться целую вечность. Это может быть редким случаем, когда сам высший класс испытывает наибольшую боль, в то время как работники с реальными навыками и желанием производить найдут способ справиться с этим, несмотря на все препятствия.
“Основные работники” скоро узнают, насколько они действительно важны.
Джеффри А. Такер
15 июля 2022 г.
Свидетельства экономической слабости и спада заполняют заголовки газет день за днем: крупные банки сообщают о снижении прибыли, крупные магазины с избыточными запасами, продажи жилья падают, и настроения потребителей падают. Между тем, инфляция во всех секторах бушует так высоко и горячо, что превзошла все остальные проблемы, которые, по мнению опросов, имеют значение в жизни среднестатистических американцев.
Эта инфляционная рецессия, также называемая стагфляцией, в любом случае является странным зверем. Сочетание снижения покупательной способности и падения производительности нарушает не только все предположения, сделанные со времен кейнсианской революции 1930-х годов, но и просто интуицию. Предполагается, что более высокие цены сигнализируют о более высоком спросе и / или более ограниченном предложении, а не о снижении спроса и увеличении предложения.
Так что да, это странно. Нам придется привыкнуть к этому. Это то, что происходит, когда сами деньги теряют свою целостность. Весь смысл денег в первую очередь — суть их экономической полезности — заключается в предоставлении общего инструмента измерения для облегчения торговли и обеспечения учета. Его возникновение позволяет инвесторам, производителям и владельцам капитала оценить экономическую рациональность своих действий.
Когда деньги взрываются и больше не служат надежным ориентиром для экономических реалий, возникает хаос различной степени. Вы можете чувствовать, что становитесь богаче, когда на самом деле становитесь беднее. То, что может показаться прибылью, на самом деле является убытками. То, что кажется обнадеживающим, может быстро переключиться в другое русло и превратиться в отчаяние.
Вот почему инфляция вызывает такой страх во всех сферах жизни.
Мы узнали об этом в 1970-х годах, когда стагфляция постепенно набирала обороты последовательными волнами, пока не была остановлена в 1981 году двумя основными изменениями: ужесточением денежно-кредитной политики и акцентом на сильный экономический рост. Сегодня мы сталкиваемся с первым, но не со вторым, фактически гарантируя серьезную трясину, которая продлится по крайней мере еще два года. Экономический ущерб этого периода будет слишком огромным, чтобы его рассматривать.
Но давайте внимательно посмотрим на самую странную аномалию из всех: уровень безработицы. Сейчас она исторически низкая - 3,6 процента. Это намного ниже, чем когда-либо было во время любой надвигающейся рецессии. На самом деле, это самый низкий показатель за любой период после окончания Второй мировой войны.
(Данные: Экономические данные Федеральной резервной системы [FRED], ФРС Сент-Луиса; График: Джеффри А. Такер)И все же все знают, что это не повод для надежды: уровень участия в рабочей силе примерно такой же, каким он был сорок лет назад, как будто всего опыта более инклюзивной рабочей силы никогда не было. В настоящее время он также падает. Для этого есть причины как демографические, так и культурные, но их невозможно понять, не ссылаясь на вопиющие и разрушительные последствия карантина.
(Данные: Экономические данные Федеральной резервной системы [FRED], ФРС Сент-Луиса; График: Джеффри А. Такер)Другими словами, официальный уровень безработицы измеряет только тех, кто ищет работу прямо сейчас. Она не учитывает тех, кто не ищет работу (или кто понял, как оплачивать счета, работая неофициально). В некотором смысле это имеет смысл. Зачем считать людей, которые даже не ищут работу, частью безработных масс? С другой стороны, это пример того, как статистически точное число может создать серьезно вводящую в заблуждение картину.
По любым стандартам этот показатель экономического здоровья нарушен. Каждая зарегистрированная рецессия в 20-м веке была отмечена высоким уровнем безработицы. Эта модель была настолько сильной, что сбила с толку даже умных экономистов, многие из которых пришли к убеждению, что трудовая проблема сама по себе была причиной, а не следствием рецессии. Они часто пытались решить эту проблему с помощью программ льгот и создания рабочих мест - политических уловок, которые никогда не срабатывали.
Сегодня это больше не работает. Но это указывает на более серьезную проблему: большинство этих наборов данных чрезмерно агрегированы. Большое число относится ко всем “работникам” в целом без учета демографии. Министерство труда пытается разбить ее по категориям, но не особенно полезными способами. Мы можем узнать все о расе и гендере, но не так много о проблеме, которая действительно пугает людей: какие доходные группы сегодня наиболее уязвимы для отсутствия работы.
Только около 20 процентов работников в США могут зарабатывать более 100 000 долларов в год, но это целевые рабочие места, которые хочет получить каждый выпускник колледжа. По иронии судьбы, это потому, что все знают, что это те рабочие места, которые требуют наименьшего труда и предлагают наибольшие выгоды. Это работа Zoom, которую все хотели иметь во время карантина, потому что это означало вставать поздно, весь день носить пижаму и начинать прием коктейлей в середине дня.
Жизнь была хороша! Лучше, чем хорошо!
Друзья мои, берегитесь. Все, что мы наблюдаем среди текущих экономических тенденций, говорит о том, что эти рабочие места более, чем какие-либо другие, уязвимы для уничтожения в трудные экономические времена.
Это было бы противоположностью рецессии 2008 года. Тогда безработица достигла пика в 10 процентов. Но более внимательный взгляд на цифры показал нечто невероятное. Это никак не повлияло на высокие доходы: уровень безработицы в них никогда не превышал 3,2 процента.
Анализ данных показал, что безработица того периода затронула в основном рабочие классы, получающие заработную плату, при этом не затронув верхние слои населения. Неравенство экономических страданий было единственной наиболее заметной чертой того периода.
На этот раз мы сталкиваемся с чем-то совершенно другим. Существует огромная нехватка работников, желающих получать относительно более низкие доходы, приходить в офис, получать зарплату и фактически работать своими руками, водить грузовики, перевозить коробки и готовить еду. С другой стороны, существует огромный избыток работников, требующих огромных зарплат, чтобы пялиться в экраны, сидеть дома, сплетничать в Slack и иным образом максимально использовать свои щедрые пакеты льгот.
Эта рецессия, скорее всего, будет сильно ощущаться на рынках труда, но влияние не будет среди тех, кто готов выполнять реальную работу, а не получать высокие доходы благодаря своим дипломам колледжа. Люди, которых ждет грубое пробуждение, - это те, кто до сих пор воображал, что только их резюме гарантирует хорошую жизнь.
Другими словами, это будет момент “добро пожаловать в реальность” для всего класса людей, которые преодолели ответные меры на пандемию, “оставаясь дома и оставаясь в безопасности”, ожидая, что рабочий класс удовлетворит все их потребности. Они с радостью принимали свои стимулирующие чеки, даже несмотря на то, что не видели никаких перебоев в своих потоках доходов, одновременно придумывая хитрые способы обмануть своих боссов, заставив их поверить, что они продуктивны, при этом почти ничего не делая.
Возможно, лучший термин для нашего времени: расплата. Благодаря огромным государственным расходам и волшебному печатному станку административное государство создало фальшивый мир, в котором высший класс процветал как минимум два года. Кто-то может сказать, что это надувательство на самом деле началось в 2008 году и продолжалось все десятилетие.
В конце концов, экономическая реальность может быть медленной до рассвета, но рассвет может вспыхнуть очень ярко, как только это произойдет. Эта инфляционная рецессия будет длиться целую вечность. Это может быть редким случаем, когда сам высший класс испытывает наибольшую боль, в то время как работники с реальными навыками и желанием производить найдут способ справиться с этим, несмотря на все препятствия.
“Основные работники” скоро узнают, насколько они действительно важны.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!