Понемножку обо всем
214,633
4,060
|
Хранитель Храма ( Слушатель ) |
| 21 июл 2022 13:06:29 |
Новая восточная политика для “Переломного момента” часть 2
новая дискуссия Статья 165
Стратегические ошибки с 1989/90
Когда Холодная война закончилась и Германия воссоединилась, Федеративная Республика больше не была прифронтовым государством и превратилась в страну в центре Европы, окруженную только дружественными соседями. Западная модель либеральных демократий мирно одержала победу над коммунизмом и отныне должна была оставаться без какой-либо привлекательной альтернативы. Многие надеялись, что в Европе теперь есть только демократии, которые будут работать вместе в духе мира и сотрудничества.
Этот взгляд на мир влиял на внешнюю политику Германии в течение последних 30 лет с роковыми последствиями, особенно в отношениях с Россией. После распада Советского Союза мы долго - слишком долго — верили, что трансформация России необратима и что наша западная модель настолько бесподобна и привлекательна, что любая экономическая взаимозависимость обязательно будет способствовать переменам. От “перемен через сближение” (Wandel durch Annäherung) мы перешли к “переменам через торговлю” (Wandel durch Handel), и в конечном итоге торговля даже осуществлялась без каких-либо изменений со стороны России. Даже когда президент России Владимир Путин наконец установил свою автократическую систему и неоднократно провоцировал войны по соседству с Россией, Германия продолжала диалог. Все, что осталось от Восточной политики, на самом деле, были экономические отношения, но мы продолжали лелеять предположение, что взаимозависимость обуздает Россию.
Было бы, однако, слишком упрощенно возлагать всю вину на политическую наивность, поскольку Германия извлекла огромную выгоду из своего партнерства с Россией. Наше экономическое процветание последних десятилетий было в значительной степени построено на дешевых российских энергоносителях. К тому времени, когда истинное лицо Путина уже нельзя было игнорировать, экономические и политические издержки смены курса были бы огромными. До недавнего времени большинство немцев придерживалось мнения, что мы должны быть снисходительны к Путину ради мира и стабильности. Тогда мы должны были объяснить общественности, что мир и безопасность имеют свою цену, а деловому сообществу — что один российский газ не поможет нам перейти к безуглеродному будущему.
Все это привело за последние десять лет к важным стратегическим ошибкам в политике Германии в отношении России. К ним относятся три особенно серьезные ошибки: во-первых, несмотря на тревожные события во внутренней и внешней политике России, мы полагались на тесное партнерство с Москвой и игнорировали интересы наших партнеров в Центральной и Восточной Европе. Во-вторых, мы все глубже втягиваемся в одностороннюю зависимость от российских энергоносителей, даже стремясь после 2014 года усилить эту зависимость с помощью "Северного потока-2". В-третьих, мы забыли, что недостаточно стремиться к диалогу, не обращая внимания на военную устойчивость и сдерживание. Эти ошибки были порождены неправильными представлениями, которые не только характеризовали внешнюю политику СДПГ, но и определяли действия христианских демократов Германии (ХДС / ХСС) и других политических партий в отношении России.
Новая Восточная политика
Для Вилли Брандта было два главных принципа: воздержание от угрозы силой или ее применения и признание нерушимости границ в Европе. Путин неоднократно нарушал оба принципа. Канцлер Брандт, конечно, не согласился бы с этими нарушениями, которые идут вразрез со всем, с чем он боролся на протяжении десятилетий, и он изменил бы свой курс, чтобы учесть новые реалии. Поэтому, разрабатывая новую восточную политику для Zeitenwende, мы должны учиться на успехах "Восточной политики" Брандта 1970-х годов и на ошибках прошлых лет. Она должна быть реалистичной и основанной на ценностях, подкрепленной военной стойкостью и готовностью к диалогу, согласованной с политикой наших европейских и трансатлантических партнеров и основанной на тесном участии гражданского общества.
Признание реальности.
Что касается России, нам нужно больше реализма вместо наивного принятия желаемого за действительное. Россия - империалистическая держава, которая стремится разрушить наш мирный порядок в Европе и систему, основанную на правилах. Путин хочет построить новый международный порядок, полностью основанный на принуждении и силе, в котором крупные державы будут иметь сферы влияния, где они будут вольны поступать так, как им заблагорассудится. Это противоречит не только нашим представлениям о политическом порядке, но и Уставу ООН, над которым Путин действует грубо. В течение многих лет Германия пыталась поддерживать диалог с Россией, чтобы сохранить мир и безопасность в Европе. Эта политика, которая опиралась на взаимопонимание и экономические обмены, не смогла отвлечь Россию от ее агрессивного курса. Дело в том, что безопасность в Европе может быть достигнута только против России и уже не с Россией. Как справедливо заметил канцлер Шольц, в отношениях с Россией не может быть возврата к периоду, предшествовавшему вторжению на Украину.
Защита ценностей.
Слишком долго якобы преобладающий интерес к поиску мира и примирения с Россией заставлял нас идти на компромисс в отношении суверенитета и свободы других восточноевропейских государств и слепо верить, что худшее никогда не случится. Стремление к стабильности любой ценой заставило нас забыть, что цена, в конечном счете, должна быть заплачена кровью наших партнеров в Восточной Европе.
Те, кто призывает к переговорам, не понимают, что Россия в настоящее время не заинтересована в переговорах. Продиктованный мир не принесет ни мира, ни прочной стабильности, поскольку российский империализм не заканчивается на Донбассе. Мир, в котором империалистические державы выигрывают захватнические войны, также будет угрожать самому нашему существованию. Дело в том, что ценности нельзя обменивать на интересы. В настоящее время Украина защищает также нашу свободу и безопасность, наши европейские ценности. И по этой причине Украина должна выиграть эту войну.
Поэтому мы должны создать европейскую архитектуру безопасности против России, основанную на военном сдерживании и политической и экономической изоляции России. Мы должны стать полностью независимыми от российской энергетики как можно быстрее. Политическая изоляция России также должна быть продолжена за пределами круга западных стран, поскольку ряд государств, представляющих большинство населения мира, до сих пор не осудили агрессивную войну России. С этой целью нам придется создать глобальный альянс против России. Война на Украине может быть европейской войной, но весь мир несет ее последствия.
Коренится в Европе и трансатлантическом партнерстве.
Новая Восточная политика должна иметь глубокие корни в Западном альянсе, ЕС и трансатлантическом партнерстве. Отныне Германия больше не может добиваться особых договоренностей с Россией за счет наших партнеров из Центральной и Восточной Европы. Общая европейская восточная политика должна всегда учитывать интересы безопасности Польши и стран Балтии, которые остро осознают вполне реальную угрозу со стороны России. Особые отношения Германии с Россией, которые мы склонны оправдывать ссылкой на нашу историческую ответственность, вытекающую из Второй мировой войны, всегда воспринимались в этих странах с большой опаской и недоверием. Конечно, мы несем эту историческую ответственность, учитывая тот факт, что война на уничтожение нацистской Германии унесла 27 миллионов жизней на территории бывшего Советского Союза. Но, на самом деле, эти жертвы были не только россиянами, но и выходцами из других бывших советских республик, таких как Украина, Беларусь и страны Балтии. Давайте не будем забывать, что Брандт встал на колени в Варшаве, а не в Москве. Действительно, это еще кое-что, чему мы можем у него поучиться: меньше Москвы и больше Варшавы, Риги, Вильнюса и Таллина. Наша политика в отношении Восточной Европы всегда должна координироваться с нашими европейскими партнерами.
Несмотря на агрессивную политику Кремля, Германия до последнего пыталась поддерживать диалог с Россией. В диалоге как таковом нет ничего плохого, поскольку нам нужны открытые каналы связи с Москвой, чтобы сделать возможной прозрачность, рассеять недоразумения , готовность к диалогу и военную стойкость. и предотвратить дальнейшую военную эскалацию. И, конечно, именно Путин, а не Запад, захлопнул дверь для открытого диалога. Эта дверь не должна оставаться закрытой навсегда, но без прекращения огня, без вывода всех российских войск и без четкой приверженности России международному праву наши отношения не могут быть снова нормализованы.
За последние несколько десятилетий мы упустили из виду тот факт, что готовность к диалогу всегда должна сопровождаться военной стойкостью и сдерживанием. Поэтому мы должны вкладывать значительные средства в нашу способность защищать нашу страну и наших союзников. Создание специального фонда для Бундесвера стоимостью 100 миллиардов евро и укрепление восточного фланга НАТО являются знаковыми решениями. К сожалению, мы должны учиться еще раз, как справедливо сказал председатель партии СДПГ Ларс Клингбейл отметил, что военная сила — наряду с дипломатией, гуманитарной помощью, сотрудничеством в целях развития и предотвращением гражданских конфликтов — является законным инструментом реалистичной мирной политики, когда мы сталкиваемся с авторитарными правителями, которые легко срабатывают.
Вовлечение гражданского общества. Гражданские общества Центральной и Восточной Европы были решающим фактором в свержении коммунистических диктатур. Не только на Украине мы ежедневно видим, какую огромную силу могут мобилизовать гражданские общества и как они могут добиться успеха в получении свободы, прав человека, верховенства закона и антикоррупционных мер от своих политических лидеров. Мы никогда больше не должны недооценивать гражданское общество; вместо этого мы должны активно поощрять его участие в политической жизни. Соответственно, новая Восточная политика, помимо ее правительственного аспекта, также должна иметь сильную опору гражданского общества. Российский компонент должен включать поддержание контактов с российским гражданским обществом, защиту диссидентов в изгнании и предоставление им безопасного убежища. Восточноевропейский компонент должен включать укрепление гражданского общества там, поскольку это ключ к переходу этих стран и должно поддерживать обмены между гражданскими обществами в Европе.
Мы живем в смутные времена. Многие люди живут в страхе перед дальнейшей эскалацией войны, ростом цен на энергоносители и неминуемым экономическим кризисом. И все же мы не должны впадать в уныние. Когда Вилли Брандт заложил основы своей "Восточной политики" в начале 1960-х годов, мир только что отшатнулся от грани ядерной войны, советский империализм казался неудержимым, а Европа была разделена. Но он не позволил ничему из этого поколебать его веру в стойкость и харизму наших либеральных демократий. Самоанализ и самокритика необходимы. Но они не должны калечить нас. Новая эпоха требует мужества, чтобы принять и проводить новую восточную политику.
Майкл Рот является председателем Комитета по иностранным делам немецкого Бундестага и членом руководящего совета СДПГ (Präsidium).
Когда Холодная война закончилась и Германия воссоединилась, Федеративная Республика больше не была прифронтовым государством и превратилась в страну в центре Европы, окруженную только дружественными соседями. Западная модель либеральных демократий мирно одержала победу над коммунизмом и отныне должна была оставаться без какой-либо привлекательной альтернативы. Многие надеялись, что в Европе теперь есть только демократии, которые будут работать вместе в духе мира и сотрудничества.
Этот взгляд на мир влиял на внешнюю политику Германии в течение последних 30 лет с роковыми последствиями, особенно в отношениях с Россией. После распада Советского Союза мы долго - слишком долго — верили, что трансформация России необратима и что наша западная модель настолько бесподобна и привлекательна, что любая экономическая взаимозависимость обязательно будет способствовать переменам. От “перемен через сближение” (Wandel durch Annäherung) мы перешли к “переменам через торговлю” (Wandel durch Handel), и в конечном итоге торговля даже осуществлялась без каких-либо изменений со стороны России. Даже когда президент России Владимир Путин наконец установил свою автократическую систему и неоднократно провоцировал войны по соседству с Россией, Германия продолжала диалог. Все, что осталось от Восточной политики, на самом деле, были экономические отношения, но мы продолжали лелеять предположение, что взаимозависимость обуздает Россию.
Было бы, однако, слишком упрощенно возлагать всю вину на политическую наивность, поскольку Германия извлекла огромную выгоду из своего партнерства с Россией. Наше экономическое процветание последних десятилетий было в значительной степени построено на дешевых российских энергоносителях. К тому времени, когда истинное лицо Путина уже нельзя было игнорировать, экономические и политические издержки смены курса были бы огромными. До недавнего времени большинство немцев придерживалось мнения, что мы должны быть снисходительны к Путину ради мира и стабильности. Тогда мы должны были объяснить общественности, что мир и безопасность имеют свою цену, а деловому сообществу — что один российский газ не поможет нам перейти к безуглеродному будущему.
Все это привело за последние десять лет к важным стратегическим ошибкам в политике Германии в отношении России. К ним относятся три особенно серьезные ошибки: во-первых, несмотря на тревожные события во внутренней и внешней политике России, мы полагались на тесное партнерство с Москвой и игнорировали интересы наших партнеров в Центральной и Восточной Европе. Во-вторых, мы все глубже втягиваемся в одностороннюю зависимость от российских энергоносителей, даже стремясь после 2014 года усилить эту зависимость с помощью "Северного потока-2". В-третьих, мы забыли, что недостаточно стремиться к диалогу, не обращая внимания на военную устойчивость и сдерживание. Эти ошибки были порождены неправильными представлениями, которые не только характеризовали внешнюю политику СДПГ, но и определяли действия христианских демократов Германии (ХДС / ХСС) и других политических партий в отношении России.
Новая Восточная политика
Для Вилли Брандта было два главных принципа: воздержание от угрозы силой или ее применения и признание нерушимости границ в Европе. Путин неоднократно нарушал оба принципа. Канцлер Брандт, конечно, не согласился бы с этими нарушениями, которые идут вразрез со всем, с чем он боролся на протяжении десятилетий, и он изменил бы свой курс, чтобы учесть новые реалии. Поэтому, разрабатывая новую восточную политику для Zeitenwende, мы должны учиться на успехах "Восточной политики" Брандта 1970-х годов и на ошибках прошлых лет. Она должна быть реалистичной и основанной на ценностях, подкрепленной военной стойкостью и готовностью к диалогу, согласованной с политикой наших европейских и трансатлантических партнеров и основанной на тесном участии гражданского общества.
Признание реальности.
Что касается России, нам нужно больше реализма вместо наивного принятия желаемого за действительное. Россия - империалистическая держава, которая стремится разрушить наш мирный порядок в Европе и систему, основанную на правилах. Путин хочет построить новый международный порядок, полностью основанный на принуждении и силе, в котором крупные державы будут иметь сферы влияния, где они будут вольны поступать так, как им заблагорассудится. Это противоречит не только нашим представлениям о политическом порядке, но и Уставу ООН, над которым Путин действует грубо. В течение многих лет Германия пыталась поддерживать диалог с Россией, чтобы сохранить мир и безопасность в Европе. Эта политика, которая опиралась на взаимопонимание и экономические обмены, не смогла отвлечь Россию от ее агрессивного курса. Дело в том, что безопасность в Европе может быть достигнута только против России и уже не с Россией. Как справедливо заметил канцлер Шольц, в отношениях с Россией не может быть возврата к периоду, предшествовавшему вторжению на Украину.
Защита ценностей.
Слишком долго якобы преобладающий интерес к поиску мира и примирения с Россией заставлял нас идти на компромисс в отношении суверенитета и свободы других восточноевропейских государств и слепо верить, что худшее никогда не случится. Стремление к стабильности любой ценой заставило нас забыть, что цена, в конечном счете, должна быть заплачена кровью наших партнеров в Восточной Европе.
Те, кто призывает к переговорам, не понимают, что Россия в настоящее время не заинтересована в переговорах. Продиктованный мир не принесет ни мира, ни прочной стабильности, поскольку российский империализм не заканчивается на Донбассе. Мир, в котором империалистические державы выигрывают захватнические войны, также будет угрожать самому нашему существованию. Дело в том, что ценности нельзя обменивать на интересы. В настоящее время Украина защищает также нашу свободу и безопасность, наши европейские ценности. И по этой причине Украина должна выиграть эту войну.
Поэтому мы должны создать европейскую архитектуру безопасности против России, основанную на военном сдерживании и политической и экономической изоляции России. Мы должны стать полностью независимыми от российской энергетики как можно быстрее. Политическая изоляция России также должна быть продолжена за пределами круга западных стран, поскольку ряд государств, представляющих большинство населения мира, до сих пор не осудили агрессивную войну России. С этой целью нам придется создать глобальный альянс против России. Война на Украине может быть европейской войной, но весь мир несет ее последствия.
Коренится в Европе и трансатлантическом партнерстве.
Новая Восточная политика должна иметь глубокие корни в Западном альянсе, ЕС и трансатлантическом партнерстве. Отныне Германия больше не может добиваться особых договоренностей с Россией за счет наших партнеров из Центральной и Восточной Европы. Общая европейская восточная политика должна всегда учитывать интересы безопасности Польши и стран Балтии, которые остро осознают вполне реальную угрозу со стороны России. Особые отношения Германии с Россией, которые мы склонны оправдывать ссылкой на нашу историческую ответственность, вытекающую из Второй мировой войны, всегда воспринимались в этих странах с большой опаской и недоверием. Конечно, мы несем эту историческую ответственность, учитывая тот факт, что война на уничтожение нацистской Германии унесла 27 миллионов жизней на территории бывшего Советского Союза. Но, на самом деле, эти жертвы были не только россиянами, но и выходцами из других бывших советских республик, таких как Украина, Беларусь и страны Балтии. Давайте не будем забывать, что Брандт встал на колени в Варшаве, а не в Москве. Действительно, это еще кое-что, чему мы можем у него поучиться: меньше Москвы и больше Варшавы, Риги, Вильнюса и Таллина. Наша политика в отношении Восточной Европы всегда должна координироваться с нашими европейскими партнерами.
Несмотря на агрессивную политику Кремля, Германия до последнего пыталась поддерживать диалог с Россией. В диалоге как таковом нет ничего плохого, поскольку нам нужны открытые каналы связи с Москвой, чтобы сделать возможной прозрачность, рассеять недоразумения , готовность к диалогу и военную стойкость. и предотвратить дальнейшую военную эскалацию. И, конечно, именно Путин, а не Запад, захлопнул дверь для открытого диалога. Эта дверь не должна оставаться закрытой навсегда, но без прекращения огня, без вывода всех российских войск и без четкой приверженности России международному праву наши отношения не могут быть снова нормализованы.
За последние несколько десятилетий мы упустили из виду тот факт, что готовность к диалогу всегда должна сопровождаться военной стойкостью и сдерживанием. Поэтому мы должны вкладывать значительные средства в нашу способность защищать нашу страну и наших союзников. Создание специального фонда для Бундесвера стоимостью 100 миллиардов евро и укрепление восточного фланга НАТО являются знаковыми решениями. К сожалению, мы должны учиться еще раз, как справедливо сказал председатель партии СДПГ Ларс Клингбейл отметил, что военная сила — наряду с дипломатией, гуманитарной помощью, сотрудничеством в целях развития и предотвращением гражданских конфликтов — является законным инструментом реалистичной мирной политики, когда мы сталкиваемся с авторитарными правителями, которые легко срабатывают.
Вовлечение гражданского общества. Гражданские общества Центральной и Восточной Европы были решающим фактором в свержении коммунистических диктатур. Не только на Украине мы ежедневно видим, какую огромную силу могут мобилизовать гражданские общества и как они могут добиться успеха в получении свободы, прав человека, верховенства закона и антикоррупционных мер от своих политических лидеров. Мы никогда больше не должны недооценивать гражданское общество; вместо этого мы должны активно поощрять его участие в политической жизни. Соответственно, новая Восточная политика, помимо ее правительственного аспекта, также должна иметь сильную опору гражданского общества. Российский компонент должен включать поддержание контактов с российским гражданским обществом, защиту диссидентов в изгнании и предоставление им безопасного убежища. Восточноевропейский компонент должен включать укрепление гражданского общества там, поскольку это ключ к переходу этих стран и должно поддерживать обмены между гражданскими обществами в Европе.
Мы живем в смутные времена. Многие люди живут в страхе перед дальнейшей эскалацией войны, ростом цен на энергоносители и неминуемым экономическим кризисом. И все же мы не должны впадать в уныние. Когда Вилли Брандт заложил основы своей "Восточной политики" в начале 1960-х годов, мир только что отшатнулся от грани ядерной войны, советский империализм казался неудержимым, а Европа была разделена. Но он не позволил ничему из этого поколебать его веру в стойкость и харизму наших либеральных демократий. Самоанализ и самокритика необходимы. Но они не должны калечить нас. Новая эпоха требует мужества, чтобы принять и проводить новую восточную политику.
Майкл Рот является председателем Комитета по иностранным делам немецкого Бундестага и членом руководящего совета СДПГ (Präsidium).
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!