Там жарко и сухо, но не так плохо, как в 1540 году (пока)

новая дискуссия Статья  136


Там жарко и сухо, но не так плохо, как в 1540 году (пока)
КРИСТИАН ОЛИВЕР
17 АВГУСТА 2022 ГОДА
Поскольку Европе грозит самая сильная засуха за последние 500 лет, вот что произошло в прошлый раз.

Иллюстрация Дато Парулавы для POLITICO

Сон подсказал ей, где копать. Сухой, невероятно жаркий 1540 год выжег несколько знакомых ей болотистых мест, и именно туда направилась Анна Шмидин, вероятно, из своей родной деревни Эпписбург в Баварии. Ее зрение предложило удивительно точные координаты, и она нацелилась на горшок, обнаженный отступающими водами, среди высохшей осоки. Он оказался неожиданно тяжелым, и приятно представить, что грязь под ним все еще была достаточно влажной, чтобы она выскочила с хлюпающим звуком. Когда Анна взломала печать, она обнаружила 900 серебряных монет эпохи Августа, римского императора, который основал город Аугсбург, в дне ходьбы к юго-востоку от ее дома.
Анна была одним из немногих выгодоприобретателей почти годичной мегазасухи, охватившей  в том году западную и центральную Европу, от Франции до Польши. Для большинства это был изнурительный год. Температура превысила 40 градусов по Цельсию; леса и города сгорели дотла; реки пересохли; скот массово погиб; и болезни распространились по застойным водным путям.
К сожалению, для нас 1540 год далек от абстрактной исторической диковинки. Только на прошлой неделе Андреа Торети, старший научный сотрудник Объединенного исследовательского центра Европейской комиссии, предупредил, что 2022 год теперь рискует стать самым засушливым годом за последние 500. Теперь это ставит нас лицом к лицу с 1540 годом как статистической отметкой низкого уровня воды, которую мы действительно не хотим заменять в книгах рекордов. Есть признаки того, что нам может быть еще труднее пережить повторение 1540 года, чем крестьянам 16-го века. В то время как они столкнулись с дизентерией и заоблачными ценами на хлеб, дефицит дождей и падение уровня воды, которые они пережили, рискуют перевернуть нашу цивилизационную модель. Им просто не нужно было такое огромное количество воды, которое мы используем для выращивания высокоурожайных культур и охлаждения электростанций.
Зажигательная политика
В отличие от Анны, у Генриха Дика был особенно паршивый 1540 год. Это были дни, когда религиозная политика протестантской реформации была такой же зажигательной, как и погода, и Континент погрузился в параноидальную охоту на ведьм из-за того, что десятки сухих, покрытых соломой немецких и австрийских городов с узкими улочками сгорали в дыму. Для некоторых немцев-лютеран виновниками должны были быть католики. Для австрийцев поджигатели-страшилища могли быть только агентами необузданных османов Сулеймана Великолепного, которые были у ворот Вены в 1529 году и которые теперь разбивали носы венецианцам.
Для Дика огромный пожар в городе Айнбек в Нижней Саксонии означал арест, пытки, казнь и заключение в клетку.
Пожар в Айнбеке в разгар лета стал трагедией, в результате которой потенциально погибло до 500 человек. Предположительно, искру зажег пьяный пастух. В конце концов, это были особенно легкие времена, когда можно было напиться до бесчувствия, поскольку яростное солнце превращало основные вина в хересоподобные вина головокружительной силы. Пастух быстро протрезвел и сказал, что его подтолкнул к поджогу Дик, судебный пристав патрицианского происхождения, контролирующий владения в деревушке к северу от Айнбека, который враждебно относился к лютеранству. Столкнувшись с раскаленным железом, Дик начал рассказывать подробности заговора необычных, но неправдоподобных масштабов, который привел прямо к герцогу Генриху Младшему Брауншвейгскому, лидеру католических князей, который якобы раздавал звенящие кошельки с наличными для поджогов протестантских городов.
Оттуда все пошло по спирали. Протестантские сословия потребовали, чтобы император Священной Римской Империи Карл V принял меры. Обвиняли Папу Римского. Даже Мартин Лютер, ведущее светило протестантизма, высказался. Герцог Генрих сильно сопротивлялся, отметив, что пожары также затронули нелютеранские владения, такие как его собственные.
Были ли какие-либо из этих обвинений в поджоге правдой? Сколько из этого было просто бредовым поиском козла отпущения в охваченной страхом, фанатичной Европе? Трудно сказать сквозь туман времени, но ясно, что душная погода (и крепкие вина!) Подталкивали политическую пороховую бочку ближе к огню. Хотя вполне вероятно, что случайные искры от приготовления пищи и кузниц могли вызвать многие из пожаров, в 1540 году было очень мало такого скептицизма, чтобы спасти Дика. Если вы посетите Айнбек сегодня, туристическое бюро предлагает посетить Башню Дика, где есть клетка — в особенно хорошем состоянии — в которой его раздробленный и постепенно разлагающийся труп предположительно висел в течение года в качестве сдерживающего фактора для любых других начинающих про-папистских поджигателей. К счастью, есть также музей старинных автомобилей для более щепетильных.
Взрывы из прошлого
Год смерти Дика был худшим в череде лет с суровыми погодными условиями. В 1530-х годах колодцы пересохли, и появились заражения гусеницами и мышами. В 1535 году Трансильванию поразил опустошительный голод, и на улицах были найдены трупы с набитыми травой ртами. Но маловероятно, что все это заставило людей приготовиться к тому, что должно было произойти дальше.
Некоторые описания 1540 года имеют апокалиптический характер. Лесные пожары с интенсивностью, которую мы сейчас ассоциируем со средиземноморским адом, бушевали от гор Вогезы на востоке Франции до Польши. В жутких сообщениях из Швейцарии и польского города Краков описывается особый красный оттенок солнца или солнце, висящее в небе бледным диском, вероятно, эффект дымовых облаков и аэрозолей от горящих лесов. Виноград засох, превратившись в запеченный изюм на лозе.
Сегодняшние опасения по поводу уровня Рейна не новы. В некоторые моменты в 1540 году можно было переходить вброд крупные реки, такие как Рейн, Сена и Эльба. Во французском городе Безансон люди прятались в подвалах с 9 часов утра, а рабочие каменоломен были освобождены от непосильного труда. В немецком городе Ульм священникам было поручено молиться о дожде. Трещины, образовавшиеся на полях фермеров, были настолько глубокими, что в них можно было наступить ногой. Возле Боденского озера цена на воду превысила цену на вино. Точно так же, как французские деревни нуждаются в доставке воды на грузовиках во время засухи в этом году, людям пришлось принять аналогичные чрезвычайные меры в 1540 году. Ослы и повозки использовались для снабжения таких разнообразных общин, как швейцарская деревня Голдивиль и итальянский город Парма.

В некоторые моменты в 1540 году можно было переходить вброд крупные реки, такие как Рейн, Сена и Эльба | Андреас Ренц / Getty Images
Люди были уязвимы именно в основных секторах экономики, о которых мы беспокоимся сегодня: сельское хозяйство, речной транспорт и гидроэнергетика. Крупный рогатый скот, пораженный тепловым ударом, перевернулся. Речная торговля серьезно сократилась. Водяные мельницы — скрипучее технологическое сердце сельской экономики 16-го века — замолчали. Все это привело к резкому росту цен на основные продукты питания, такие как молоко, сыр, хлеб и мука.
Предупреждение о погоде
Именно швейцарский историк Кристиан Пфистер, почетный профессор Бернского университета, который возглавил процесс установления полномочий 1540 года как года, на который нам следует обратить больше внимания. Основываясь в своей работе на более чем 300 оригинальных источниках, он помог пролить свет на то, каково было жить в те долгие, жаркие месяцы, и почему мы должны быть более внимательны.
Пфистер был пионером в утверждении, что нам нужно создать более длительную историческую память о климатических событиях, и он использует широкий спектр оригинальных отчетов, записей об урожае, ценах на зерно и годичных колец деревьев, чтобы собрать воедино перспективу, которая простирается задолго до появления современных метеорологических приборов. Вместе с географом Хайнцем Ваннером он составил карту климатической истории за все прошедшее тысячелетие. Это область исследований, которая, по его мнению, может помочь тем, кто стремится создать научные модели для понимания изменения климата. Он говорит, например, что его подход помогает создать новую картину того, как теплые, сухие источники выступают в качестве предвестника экстремальных климатических явлений, хотя он признает, что тема все еще неправильно понята.
Когда дело доходит до 1540 года, Пфистер широко известен как один из ведущих экспертов, хотя ему пришлось противостоять некоторым скептикам среди счетчиков деревьев. Интересно, что даже такой мировой эксперт понятия не имеет, почему это был такой плохой год. Когда его спросили, может ли это быть связано с солнечной активностью или вулканами, он просто усмехнулся и ответил: “Это действительно загадка, которую я не могу разгадать”.
Однако Пфистер поспешил указать на то, что, хотя люди 1540 года пережили впечатляющую засуху без катастрофических страданий, мы не в том положении, чтобы успокаиваться на достигнутом. Возможно, парадоксально, но наши технологические достижения в некоторых ключевых аспектах сделали нас особенно уязвимыми.
В источниках, собранных Пфистером, появляется лишь незначительный всплеск социальной напряженности. Например, в швейцарской деревне Рупперсвиль крестьяне поссорились со своим сквайром из-за того, что слишком много воды из ручья было отведено в его пруд с карпами. Однако в целом погода, похоже, не вызвала каких-либо значительных беспорядков или восстаний. У наших предков также было своеобразное одноразовое преимущество, на которое мы больше не можем полагаться: есть современное сообщение о необычно обильной росе на альпийских лугах, которая вполне могла быть вызвана испарением с того, что тогда было значительно большими ледниками. Увы, вряд ли мы можем рассчитывать на это в наши дни.
Болезни действительно брали свое, но урожаи держались. Цены на зерно выросли, но запасы не упали до уровня голода. В Центральной Европе процветали более устойчивые культуры, такие как овес и рожь. Это были, несомненно, трудные времена, но в великом потоке истории они были не такими смертоносными по сравнению с последующими десятилетиями века.

Главное предупреждение швейцарского историка Кристиана Пфистера заключается в том, что в следующий раз нам может не так повезти | Саймон Майна / AFP через Getty Images
“С точки зрения общества, засуха в 1530-х годах, похоже, была не такой уж плохой. На самом деле это был период довольно хороших урожаев в большей части Европы и демографического роста. С другой стороны, холодный и влажный конец 1500-х годов в Европе был действительно плохим из-за снижения урожаев, болезней среди домашних животных и многочисленных тяжелых и длительных периодов голода ”, - сказал Фредрик Шарпантье Юнгквист, адъюнкт-профессор истории и физической географии Стокгольмского университета. Физическая география.
Главное предупреждение Пфистера заключается в том, что в следующий раз нам может не так повезти. В то время как высокие температуры 2003 года (или даже в этом году) были восприняты как непредвиденное событие "Черного лебедя", Пфистер настаивает, что интерпретация была классическим примером недостаточной исторической памяти, и говорит, что людям нужно смотреть еще дальше назад. Даже без дополнительных опасностей антропогенного изменения климата, такой чудовищный год, как 1540, может ждать своего часа. “За [2003 годом] стоит еще один Черный лебедь, на которого никто не обращает внимания, и это 1540 год”, - утверждал он.
Тот факт, что был такой жаркий засушливый год, каковы бы ни были его причины, должен вызвать серьезные размышления о последствиях, которые будут иметь повторение таких условий, тем более, что глобальные температуры продолжают расти. Могут ли поезда заменить баржи на пересохших водных путях? Будет ли достаточно воды для охлаждения электростанций? Если этот засушливый, жаркий год повторится, замечает Пфистер, мы столкнемся с трудностями, которые никогда бы не осенили никого в 16 веке, но могут оказаться системно фатальными для нашего образа жизни. В начале списка он приводит огромные объемы воды, необходимые для ископаемого топлива и атомных электростанций.
“Если технология выйдет из строя, у нас действительно будут проблемы", - сказал он. "Если по той или иной причине будет закрыто слишком много атомных электростанций, у нас будут серьезные проблемы, потому что наша цивилизация на 100 или 99 процентов зависит от электричества. И если это не удастся, все провалится. Мы даже не можем пойти в супермаркет и заплатить за что-то. Мы не можем достать бензин. Мы очень уязвимы в этом отношении ”.

• +0.00 / 0