ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ТАНКЕРА «ДОНБАСС» /Статья от 2016 года

7 ноября исполнилось 74 года как героически погиб выдающийся советский разведчик-нелегал Арнольд Дейч. Имя Арнольда Генриховича Дейча прочно ассоциируется с легендарной «Кембриджской пятеркой», по оценке бывшего директора ЦРУ Аллена Даллеса, «самой сильной разведывательной группой времён Второй Мировой войны». Кто такой Ким Филби, знают, кажется, даже не только те, кто интересуется историей разведки. Уже немало известно и о том, кто новаторски для советских спецслужб начал делать ставку на вербовку перспективной агентуры – студентов английского Кембриджского университета. По собственным словам Арнольда Дейча, «диплом такого университета открывает двери в высшие сферы государственной и политической жизни страны». Но в тени подвигов разведчика на «невидимом фронте» традиционно остается драматическая история его финальной открытой схватки с нацизмом в холодных водах Баренцева моря, ставшего местом его вечного упокоения в точке с координатами 76°25" северной широты, 45°54" восточной долготы. Корреспондент «Совершенно секретно» узнал как героически погиб Арнольд Дейч.
 
«РАЗРЕШИТЕ ПОЙТИ НА ФРОНТ»
Арнольд Дейч работал красиво и умер красиво. Когда читаешь написанное им собственноручно, складывается впечатление, что разведчик и сам предпочел бы погибнуть в открытом бою. Спортивный, подтянутый, азартный – знавшим его казалось, что он готов к схватке всегда, хотя известно, что осторожности в работе ему было не занимать. Известное выражение «на миру и смерть красна» — это, как раз, про него. Пусть мир и узнал о нём, о его жизни и смерти, много лет спустя.
…В июне 1942 года начальник 1-го Управления ГУГБ НКВД СССР Павел Фитин получил из Тегерана довольно эмоциональное письмо от известного ему Стефана. «Уважаемый товарищ Фитин! Обращаюсь к Вам, как к начальнику и товарищу… – взывал к руководителю советской внешней разведки его подчиненный Стефан Ланг, ранее носивший имя Арнольд Дейч. — …Если не считать 3 месяцев, проведенных на пароходе и в Индии, где я всё же что-нибудь да сделал для нашего общего дела, я ничего полезного для войны не сумел осуществить… Разрешите мне вернуться в СССР и пойти на фронт для выполнения непосредственной для войны работы… С лучшим приветом Стефан».
Знать бы Стефану тогда, что и полгода не пройдёт, как осуществится это его желание выполнять «непосредственную для войны работу». Желание, являвшееся табу для всех без исключения разведчиков-нелегалов – встретиться с врагом в открытом бою. Трудно сказать, поколебалась ли его вера в первое в мире государство рабочих и крестьян после того, как он, его жена и дочь получили советское гражданство, особенно, если принять во внимание горькую московскую участь его товарища-нелегала Теодора Малли, изменение германской политики СССР в 1939 году, да вот такие резолюции предшественника Павла Фитина Владимира Деканозова: «Стефана надо хорошо проверить, а не учить языкам».
Но в чём можно быть абсолютно уверенным, так это в том, что, какие бы мысли на этот счёт не одолевали, возможно, разведчика, его внутренняя антифашистская позиция в те непростые и особенно опасные для таких, как он, предвоенные годы, не испытывала никаких политконъюнктурных колебаний. Когда же вскоре пришёл его час встретиться с нацизмом лицом к лицу, он не кричал «Хайль, Гитлер!», барахтаясь в ледяной воде и пытаясь ускорить свое спасение, как кое-кто из экипажа потопленного в тот же день, что и его танкер «Донбасс», СКР-78, а разделил судьбу судна, навеки оставшись в морских глубинах. Его история – это история страны, которой он служил. Непревзойдённые достижения на ниве внешней разведки, а затем незаслуженное забвение, что по тем реалиям было еще не так плохо. А дальше – героический парадокс: возвращение в разведку, так и не ставшее триумфальным из-за фатального невезения, финалом которого стал… боевой подвиг!
 

«ДОНБАСС», ПОХОРОНИВШИЙ «НАДЕЖДУ»
В том, что экипаж танкера совершил именно подвиг, поводов сомневаться нет, но есть довольно существенные разночтения в его подробном изложении различными источниками. Строго говоря, «Донбасс» изначально следовало бы квалифицировать как вооруженный транспорт, но что это было за вооружение? На рейдирующий вспомогательный крейсер явно не тянуло. Установленные в конце марта в порту Нью-Йорка две 76-мм полуавтоматические зенитные пушки М-3 и пулеметы против 150-мм орудий главного калибра и торпед его противника – немецкого эскадренного миноносца Z-27. Да и скорость не позволяла уйти от быстроходного немца, способного развивать более 35 узлов. Но, возможно, когда капитан «Донбасса» Виталий Эмильевич Цильке скомандовал «к бою!», не было на его борту человека, более страстно желавшего этого самого боя, как Арнольд Дейч.
Ведь мытарства разведчика продолжались и после возвращения из Тегерана. Рядом источников, почему-то, проигнорирован факт его немедленного отзыва в Москву после июньского письма Павлу Фитину, а также сведения, не позволяющие усомниться в прозорливости главы советской внешней разведки. В самом деле, если вдуматься, какой резон был Фитину держать разведгруппу в Центре большую часть лета и осени 1942 года, с тем, чтобы отправить её в столь труднодостижимую Аргентину на судне, совершающем одиночное, так называемое «капельное», плавание вдоль кромки льда, к которому СССР и его союзники были вынуждены прибегнуть после трагедии конвоя PQ-17
Напротив, Фитин наверняка постарался бы, насколько было возможно, обезопасить своих людей. В пользу этой гипотезы говорит следующий неопровержимый факт. Еще 9 августа «Донбасс» в составе каравана судов вышел из Архангельска и лёг курсом… на восток, а не на запад. Каравану удалось пройти далеко, до порта Амбарчик, но дальше начались непреодолимые сплошные ледовые поля. Словно какой-то злой рок преследовал Арнольда Дейча, который, наверное, уже устал то приближаться к цели, то удаляться от неё.
После очередного возвращения другого пути, как через Исландию, у него не оставалось. Он начался из бухты Белушья Губа на Новой Земле, где отстаивались суда каравана, 4 ноября 1942 года. Несомненно, капитан «Донбасса» В.А. Цильке, а вместе с ним Стефан Ланг, в полной мере осознавали всю рискованность этого рейса. Но вряд ли кому-то из них могло прийти в голову, какие сети расставляет противник в лице спецкомандования Кригсмарине по борьбе с конвоями, которое, на сей раз, решило одновременно уничтожить суда, идущие как с запада, так и с востока.
Танкер был уже в море, когда 5 ноября 1942 года из норвежской базы в Альта-фьорде вышло целое соединение немецких кораблей. В его состав входили тяжелый крейсер “Адмирал Хиппер” и четыре эскадренных миноносца, в числе которых был и “Z-27”. Операция «Hoffnung» («Надежда») началась. Казалось бы, самим сарказмом своего названия она не оставляла шансов находившимся в море судам союзников по антигитлеровской коалиции. Или у противника была собственная надежда – окончательно перекрыть арктический путь? Если и была, то именно «Донбассу» ценой собственной гибели удалось её похоронить.
 
Z-27 – МОГИЛЬЩИК «ДОНБАССА»
Как свидетельствует вахтенный журнал эсминца Z-27 (в изложении Л.Ю. Болдырева), 6 ноября при сильном снегопаде и плохой видимости немцы приступили к прочёсыванию моря, идя дозором с запада на восток. Ориентировались исключительно по радиолокаторам, не дававшим возможность увеличить межкорабельный интервал в 15 миль, сужая, тем самым, район операции.
В тот день у «Донбасса» ещё был шанс избежать встречи с противником, проскользнув между островами Медвежий и Шпицберген вдоль кромки льдов, тем более что 5 ноября удалось без последствий для судна отбить атаку одиночного немецкого бомбардировщика. Опытный капитан Цильке почувствовал опасность и попытался сделать то, что предписывалось в таких случаях – спрятаться в лёд как можно севернее. Но на этом везение закончилось. Сперва вмешались погода и природа: началось движение льда от Шпицбергена на юг, а 7 ноября утих шторм, и улучшилась видимость. Всё это было на руку противнику.
По воспоминаниям В.Э. Цильке, приведённым в книге Константина Бадигина «На морских дорогах», утром рокового дня состоялся митинг, где не могли не присутствовать члены группы Стефана, на котором капитан поздравил команду с праздником Великой Октябрьской социалистической революции и объявил о том, что плавание становится опасным. Подтверждение его слов не заставило себя ждать: уже около девяти утра в небе появился первый самолёт – разведчик. С борта танкера за ним наблюдали наши разведчики-нелегалы. А, может быть, и не только наблюдали, если принять во внимание свидетельство капитана о гибели Арнольда Дейча в составе орудийной прислуги. Самолет-разведчик удалось отогнать, но своё дело он сделал. Волна за волной последовали атаки с воздуха: «Донбасс» бомбили, пытались торпедировать, поливали пушечно-пулемётным огнем, надеясь подавить его зенитные установки. Всё, чего добились немецкие лётчики, так это падения скорости хода судна до 6 узлов вследствие детонации близко сброшенных бомб.
«И тут, уже вечером, — рассказывал Бадигину Цильке, — из темноты неожиданно возник военный корабль. Он быстро приближался с кормы, уклоняясь немного вправо. Не зная национальности корабля, я скомандовал влево, держа в боевой готовности пушки и пулеметы. Корабль резко перешёл на наш левый борт и открыл огонь. Одновременно ответили и мы. Попав под обстрел, неприятель моментально удалился из зоны действия наших пушек и, пользуясь превосходством артиллерии, с большой дистанции обрушил на танкер ураганный огонь из орудий большого калибра… Первые же вражеские снаряды вывели из строя многие механизмы, прервали связь, в топливных танках загорелась нефть. Пламя, чёрный дым охватили машинное отделение и кормовые надстройки. Главные машины остановились, судно превратилось в неподвижную мишень.
Видя, что танкер не тонет и продолжает отстреливаться, взбешённые фашисты выпустили две торпеды. Судно сильно подбросило, корпус разламывался пополам. Взрывной волной и хлынувшей на мостик водой меня сбило с ног. Вскочив, увидел, что носовая часть танкера медленно погружается. Я приказал всем перейти на корму и бросился в свою каюту, забрал из сейфа документы.
Носовая часть окончательно отделилась и пошла на дно. Корма еще держалась. Уцелевшая пушка продолжала стрелять. Но кончились боеприпасы. Правда, через несколько минут пушка вновь заговорила, послала по врагу два последних снаряда, ранее давших осечку. И опять вражеские залпы…Я приказал экипажу покинуть судно, вернее, его остатки. Вместе с помполитом Морозовым мы убедились, что на борту остались только мёртвые, и сошли на небольшой плот, сбитый матросами из деревянных обломков. В ярком свете горящего танкера фашисты расстреливали плот. В числе убитых оказался Морозов. Наш примитивный плот с оставшимися в живых шестнадцатью моряками понесло ветром на север. Неожиданно подошел эсминец и взял всех нас на борт. Так мы оказались в плену»

Арнольд Дейч, он же «Стефан Ланг»


Полная статья по ссылке

Ссылка