Мы те, которых нет…

«Военная разведка, мы те, которых нет». Хорошие слова старой военной песенки, в общем-то, вполне отражающие суть этой организации. Для большинства населения она существовала только в медиапространстве, знакома по классическому советскому фильму «Звезда» и полуграмотным современным киношкам, достоверность которых в массе своей на уровне мультфильма про Микки Мауса.
Самую громкую рекламу ГРУ создал перебежчик Резун, выпустивший еще во времена СССР книгу «Аквариум». Сами разведчики относятся к ней двояко. С одной стороны, автор мерзкий предатель, гнусный человечишка, гореть ему в пекле Преисподней. С другой стороны - с таким пиететом и восхищением там расписана «фирма», ее суровые традиции-правила с целью вызвать первобытный ужас у западного читателя. Старые разведчики аж крякали с восхищением:
- Эх, если бы было все так сильно, как он расписал, то НАТО давно бы в Варшавский договор вошло на правах мелкого партнера.
Сам я, за редким исключением, с этой «фирмой» по службе связан был редко. Но когда витаешь в разряженной высшей атмосфере силовых структур, то не соприкасаться с параллельными конторами просто невозможно. Особенно учитывая мое изначальное военное образование – Военный Краснознаменный институт.
В спецбиблиотеке нашего института, где для переводчиков собрана периодика со всего мира, которой в СССР днем с огнем не сыщешь, особой популярностью пользовался, по-моему, журнал «Штерн» начала восьмидесятых годов. На обложке радовала глаз фотография нашего любимого института с многозначительной подписью, типа «адское гнездо советской разведки». Это являлось причиной нашей гордости и осознания собственного величия. Хотя на деле прямая причастность к «фирме» в нашем военном ВУЗе отсутствовала уже давно. После войны было время, когда у нас был факультет стратегической разведки, но то быстро прошло. Специалистов для «фирмы»,  разных легалов под дипкрышей и нелегалов с хитрыми легендами, готовили в Академии Советской Армии, вместе с военными дипломатами. Принимались в нее, как правило, отслужившие в войсках офицеры общевоинских специальностей – танкисты с моряками. Насколько это было обосновано? Бог знает. По идее четыре года в училище, лет пять в войсках, несколько лет в Академии - вся жизнь сплошная учеба. А работать когда? До пенсии времени хватит на две-три полноценные командировки. Ну да ладно, в СССР жирафы большие были, им виднее.
Курсанты наших языковых факультетов томно мечтали об Академии. Те, у кого была мощная лапа, толкающая в светлое будущее, умудрялись поступить туда. Но это было больше исключение. Хотя пристроится в «фирме» удавалось все же многим выпускникам, в том числе и моим хорошим друзьям, и даже достичь там некоторых высот. Прекрасное владение языком вероятного противника все же значит многое.
В общем, если покопаться, то вокруг меня все время крутились причастные к этому тайному ведомству, даже само название коего в СССР считалось государственной тайной. Мой родственник дослужился до полковника этой организации и прожил лет тридцать за бугром. Глава одной хорошо знакомой семьи был генерал-лейтенантом, резидентом-нелегалом «фирмы» в Европе. Всю жизнь там прожил под прикрытием фокусника. Это не иносказательно, профессия такая была. Уже вернувшись домой, когда собирались гости, радовал их хитрыми фокусами – в этом деле он тоже знатный профессионал.
В Баку, пока я не получил квартиру, жил в военной общаге. Комната на два человека. Подселили ко мне полковника из разведуправления ставки южного направления.
Удивительный был человек. Сочинял стихи и все требовал, чтобы я их оценил. Рассказывал о своей трудной судьбинушке. Сам он был из глухой русской деревни, у него имелось аж десять братьев и сестер. Такая вот семья - один брат полковник ГРУ, а другой – вор в законе. За этого вора разведчику постоянно приходилось отписываться, мол, в семье не без отщепенца, и не видел его лет тридцать. А еще он постоянно ругал «дубов» из ставки, которые вообще не имеют понятия, что такое тонкая агентурная работа и настоящая разведка. Сам полковник такое понятие имел, поскольку долгие годы был зам. начальника резидентуры одной из азиатских стран. Хлобыстнув рюмашку, все учил меня, как засекать наружное наблюдение, вспоминал, как ему удавалось уходить от слежки, накинув на себя паранджу. Весёлый был разведчик, с огоньком. Вот только спалился глупо – зашли к нему враги со спины, и не чужие, а свои. Накатали на него донос, что он прогулял часть денег на оперрасходы. Была комиссия, разборки, в результате – должность в  южной ставке, эдакая ссылка до заслуженной пенсии.
Любимый обывателями персонаж военной разведки – спецназовец ГРУ. Терминатор, крушащий челюсти, взрывающий вражеские базы, проходящий, как горячий нож сквозь масло, через все линии  обороны и засады, настигающий врага на суше, под водой и под землёй. Собственно говоря, этот герой и вернул меня в область, где вращаются сотрудники «фирмы». В конце девяностых издательство мое порешило, что наибольшей популярностью пользуются книги именно про спецназ ГРУ и дали партийное задание – писать про них и писать до онемения пальцев.
Честно говоря, по поводу этой структуры я был не шибко широко образован. Главные воспоминания о русском спецназе у меня были по бунтующему Баку конца восьмидесятых. Народный фронт начал там стремиться к власти и устроил кровавую баню в Сумгаите, а потом пытался перекинуть резню на весь Азербайджан. Тогда в Баку ввели сначала «дзержинку», а потом подтянулись и другие войска, в том числе и выведенный с Афгана спецназ.
Спецназовцы запомнились двумя фактами. Рядовой срочник оттуда сорвался в самоволку, был атакован возбужденным «мирным» населением гопнического вида со словами: чего русский оккупант по нашей улице ходит? Навалял наш парнишка без проблем и усилий пятерым диким бабуинам и чинно удалился.
Второе впечатление – эти ребята долго не думали перед тем, как начать стрелять. Огневые точки повстанцев гасили на раз без душевных терзаний. И жили в простой парадигме – свой-чужой. И тем самым «чужим» приходилось очень тяжело.
Комендантский час. Не шибко стесняясь, улицы города на дикой скорости рассекает шикарная навороченная «Волга». Ее тормозят на посту. Подходит к вальяжно развалившемуся за рулем водителю капитан-спецназовец и вежливо требует пропуск.
 «Волга» несет тело хозяина жизни. То есть военкома района, считающего, что весь этот мелкий мирок создан для того, чтобы плясать под него. Фуражка шитая, на плечах погоны со звездами из чистого золота. Гонору на целое Политбюро.
- Что? Ты на кого прешь? – начинает возмущаться подполковник. – Ты знаешь, кто я? Я военком!
В общем, пошёл вон, смерд. И подполковник пытается тронуть машину с места.
Капитан вздыхает:
- Сдается мне, что ты не военком, а шпион азербайджанский.
И пулю из автомата во врага народа. Тот на месте и скопытился от такого горя.
Проверку проводила прокуратура армии. Помпрокурора требует все материалы и дознавателя для проведения первоначальных действий и исполнения поручений. Приезжает с материалами огромный детина, скромный такой, ножкой шаркает, папочку протягивает.
Помпрокурора листает материал, начинает задавать вопросы:
- Вот тут момент непонятен.
- А чего непонятного. Вижу, что шпион он. Я в него и стрельнул.
- Это ты был?
- Ага.
- И дознаватель ты?
- Ага. Приказом отдан по части.
- То есть сам себя расследовать будешь?
- Ага…
Взгрели командование. Нашли другого дознавателя. Признали применение оружия правомерным - все ж таки особое положение в городе, да и военкома никому не жалко за непомерный гонор, хамство, неисполнение законов и коммерциализацию призывной работы. С той поры у меня и осталось впечатление о весьма специфическом понимании законов и правил представителями этих подразделений. Но, надо сказать, прошлись они по бунтовщикам вместе с другими частями нормально, хватило, чтобы «НФ» запросил перемирия и объявил о том, что переходит к отстаиванию национальных интересов стремящейся к сияющим пикам свободы республики мирным путем.
В общем, перед написанием трактата принялся собрать информацию об этой системе. Ныне в открытом доступе ее выше Джомолунгмы...
Полная статья по ссылке