"Комедия с украинизацией"

ЦитатаВ небольшой заметке "Хохлы не желают украинизации" в петроградской газете речь шла о трудностях процесса украинизации начальной школы в Подольской губернии. Под обтекаемой формулировкой "недоразумения между учащими и населением" давалось понять, что украинский язык в украинской деревне 1917 года нужен лишь немногочисленным интеллигентам-учителям. Правда, признавалось и наличие самого процесса украинизации и намерение украинских деятелей продвигать его далее.

Попытки "украинизации" начальной школы, особенно в Подольской губернии, вызвали протест народа. Хохлы не желают украинизации, справедливо полагая, что это... полонизация. В самом деле, австро-галицкий украинский волапюк звучит совсем по-польски с ударениями на предпоследнем слоге.
На последнем учительском съезде в Виннице, как передает "Киевл[янин]", сами украинцы признали свой неуспех.
Суммируя получающиеся из деревень сведения, председатель съезда, член земской управы и видный деятель по народному образованию Василевский заявил, что крестьяне многих сел громко высказываются против украинизации школ и угрожают решительным противодействием.
Враждебное отношение населения к не в меру "стихийным" украинцам кое-где уже приняло такие размеры, что в дело пришлось вмешаться уездному комиссару. Вот его циркуляр волостным исполнительным комитетам: "В настоящее время стали возникать частые недоразумения между учащими и населением, и нередко на почве этих недоразумений учащим грозит опасность подвергнуться насильственным действиям со стороны населения. Подобное явление было предметом суждения в заседании винницкого исполнительного комитета 21 июля сего года и последний журнальным постановлением своим N 6 п. 6 определил: образовать особую комиссию для расследования недоразумений между учителями и населением Винницкого уезда и т.д." (см. "Своб[одный] гол[ос]" № 116).
Огромное большинство учителей предлагало пока ограничиться украинизацией тех только сел, где население этому не враждебно. Но мудрый украинец Иваницкий и его последователи доказывали, что с народом нечего считаться, что Украина выше народа, что украинизацию надо проводить, не спрашивая населения и т.д.

_"Новое время". 20 августа 1917 года*

ЦитатаДесятилетний эксперимент на территории РСФСР оглушительно провалился

В апреле следующего года исполнится ровно 100 лет решениям XII съезда РКП(б), обозначившего в апреле 1923 г. курс на коренизацию в качестве основы национальной политики в СССР. Сталин и другие "большие вожди" вполне логично наметили перемены в национальной сфере до начала массовой коллективизации, стремясь добиться лояльности к советской власти многомиллионных крестьянских масс. Украинизация в УССР и белорусизация в БССР были также эффективным средством противодействия национальной политике тогдашних польских властей. Изначально было задумано, что мероприятия по коренизации не ограничатся рамками национальных республик и регионов. Наиболее масштабным из таких трансграничных проектов оказалось проведение украинизации в Российской Федерации.
На территории РСФСР, по данным переписи 1926 г., проживало без малого 7 миллионов (а именно 6 948 381) украинцев. Только в приграничном Центральном Черноземье их насчитали более полутора миллионов, в Воронежской губернии - 1 009 211, или 33,2% от всего населения, а в Курской губернии - 513 540, или 19,4% от всех жителей. Эти данные хорошо сочетались с результатами первой всеобщей переписи населения 1897 г.: тогда "малороссийский" назвали своим родным языком 915 900 жителей Воронежской губернии и 527 800 жителей Курской губернии¹.
Значительная часть российских украинцев, в особенности на селе, в быту пользовалась украинским языком. У многих языковые навыки не терялись и в городе. Яркий пример тому - актер Павел Иосифович Герага (1892-1969), исполнивший по-украински часть колыбельной в знаменитом фильме Григория Александрова "Цирк" (1936). Он родился под Красноярском в семье переселенцев с Украины, а на самой Украине никогда не работал, играя на сценах театров многих российских городов, включая Ленинград и Москву. На момент съемок Герага был артистом Центрального театра Красной Армии, но у зрителей складывается устойчивое впечатление, что этот усатый человек в вышиванке, поющий на хорошем литературном украинском, служит в киевском или харьковском театре.
С приходом советской власти украинцы на территории РСФСР получили обширные национальные права, но при этом утратили статус принадлежности к титульной нации, будучи объявлены "нацменами". В условиях Российской империи и характерных для нее с XIX века представлений о триединой русской нации, состоящей из великороссов, малороссов и белорусов, украинцы инородцами не считались никогда. Теперь же в качестве "нацменов" они приравнивались к "угнетенным царизмом национальностям", причем в национальном качестве еще предстояло самоопределиться. Дело в том, что длительное совместное проживание этнических украинцев среди преобладавших великороссов на пограничье двух народов способствовало естественной ассимиляции. Уже с середины XIX в. потомки украинских переселенцев в великороссийских губерниях стали воспринимать себя в качестве "хохлов", Причем слово это тогда не несло в себе пренебрежительных интонаций, известны "воронежские хохлы", "кубанские хохлы" и т.д.

А о том, что они на самом деле этнические украинцы, многие российские "хохлы" узнали только с приходом советской власти, а то и с началом украинизации. Важно подчеркнуть, что реальные украинизаторские мероприятия существенно отличались от того, что говорилось "большими вождями" с высоких трибун. Девять лет украинизации в РСФСР вместили в себя сразу три разных периода. В первом из них, в 1923-1925 гг., дело дошло только до создания и открытия украинских начальных школ. Второй период, 1926-1929 гг., характерен началом украинизации низовых звеньев партийно-советского аппарата, а также выделением в российских регионах национальных украинских районов и сельсоветов. Третий и завершающий период, 1930-1932 гг., отличался акцентом на культурную революцию среди российских украинцев: для детей это означало всеобщее начальное обучение по-украински, для взрослых - ликвидацию неграмотности на языке Тараса Шевченко.
Впрочем, с началом в 1929 г. массовой коллективизации приоритеты в работе среди крестьянских масс обычно были далеки от украинизаторских мероприятий. Это обстоятельство остроумно подметил курировавший процессы украинизации и белорусизации в РСФСР и написавший об этом книгу2 ответственный работник Отдела национальностей ВЦИК Зельман Соломонович Островский (1882 - после 1938). Выступая в марте 1932 г. в Воронеже на первом съезде нацменьшинств Центрально-Черноземной области (ЦЧО), он подверг резкой критике областную газету "Коммуна" за то, что освещению съезда она отводила жалкие 10-15 строк на непрестижной 4-й странице. Предваряли же этот материал большие тексты "Батарейное воспитание цыплят" и отчет о достижениях быка-производителя по кличке Франц. Островский возмущался: "Как статьи о воспитании цыплят, так и сообщение об успехах быка Франца могли бы подождать еще несколько дней, потому что если важно воспитание цыплят, то не менее важно и воспитание кадров для нацменьшинств"3.
А ведь сам Островский в своей книге и выступлениях уже объявил о том, что украинизация в РСФСР состоялась и достигла значительных успехов. В реальности сомневающихся в нужности и правильности такого курса в национальной политике хватало всегда. Редактор воронежской "Коммуны" Александр Швер наверняка принадлежал к их числу, но при этом явно выражал не собственное мнение, а взгляды своего покровителя, первого секретаря Центрально-Черноземного обкома партии Иосифа Варейкиса. Тот так и не появился на съезде нацменьшинств, отправив выступать туда лишь третьего секретаря обкома Михаила Малинова.
Позиция воронежской газеты отражала главную трудность украинизации и всех подобных процессов в советской национальной политике. Партийные органы украинизации не поддавались не только на уровне обкома партии, но и в самом низовом звене. Энергичная украинизаторша по фамилии Иванова из Борисовского района ЦЧО на том же съезде нацменьшинств в 1932 г. честно признавалась под бурные аплодисменты собравшихся: "Кажется, легче украинизировать всех кого угодно, только не райпартактив. Это люди, которые сидят в райкоме..., это люди, которых легче положить в могилу, чем заставить говорить на украинском языке"⁴.
Во время Большого террора все трое, Варейкис, Малинов и Швер, оказались "троцкистами" и были репрессированы, но их вполне серьезно можно было бы зачислить и в махновцы. Ибо сам батька Махно, этнический украинец, не только пользовался в бытовом обиходе исключительно русским языком, но и страстно протестовал против украинизации. Летом 1918 г. Нестора Ивановича обидели на тогдашней российско-украинской границе в Белгородском уезде. Когда Махно спросил, идут ли поезда из Белгорода и дальше до Харькова, то один из железнодорожников посоветовал обращаться к ним не на русском языке, а на украинском и вместо слов "товарищ" говорить "шановний добродiю". Вождь украинских крестьян был крайне возмущен: "Я поставил себе вопрос: от имени кого требуется от меня такая ломота языка, когда я его не знаю? Я понимал, что это требование тех фиктивных "украинцев", которые народились из-под грубого сапога немецко-австро-венгерского юнкерства и старались подделаться под модный тон. Я был убежден, что для таких "украинцев" нужен был только украинский язык, а не полнота свободы Украины и населяющего ее трудового народа..."5
Интересно, что при советской власти Махно стал считаться одним из символов украинства наряду с гетманом Мазепой. Так, житель дальневосточного Златоустовска А.М. Ратченко указывал в письме во власть: "За украинскую школу выступать не смеют, чтоб не назвали националистом - петлюровцем, хохлом, малороссом или Махном, Мазепою..."6