Агента НКВД выдала легенда о мокрой одежде

Как была сорвана попытка советской разведки установить контроль над перепиской Ватикана

Случившееся в 1940 году известно из рапорта ЦРУ, датированного 1952 годом, когда Коржан уже был завербован американцами.  Документ с сайта www.cia.gov

В архиве СВР и ФСБ России по сей день засекречено большинство документов, связанных с работой советской разведки в Ватикане. Но информация об этом всплывает из других источников, в частности из документов ЦРУ, с которых недавно был снят гриф секретности. Например, из составленных в 1950-х годах отчетов о работе американского агента Михайло Коржана. Начиная с 1939 года он работал на немецкую военную разведку абвер на территории Польши и Украины под псевдонимом Фабер. С 1942 года он – священник Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ).
У него были обширные связи и знакомства среди священнослужителей. Особую ценность как информатора абвера придавало ему то, что он был близок к ватиканским кругам. И однажды случилось почти невероятное: Коржан помог абверу провести контрразведывательную операцию против НКВД! Ни много ни мало удалось сорвать операцию советской разведки по установлению контроля над перепиской папы Римского и высших иерархов Ватикана с кардиналами. Причем срыв этой операции был не заданием абвера, а инициативой самого Коржана. Подробности стали известны в июне 1952 года, когда Михайло Коржан рассказал о ней своим новым хозяевам – американцам.
Дело обстояло так. В марте или апреле 1940 года мэр оккупированного Германией польского города Радымно Иван Черковский (представлявший интересы немцев) пригласил Коржана к себе в кабинет. Тот был начальником полиции города. Мэр заинтриговал Коржана тем, что он-де сейчас встретит старого друга. И действительно, в кабинете мэра оказался некто Мефодий Ставничий – старый друг Михайло Коржана. Они вместе учились в грекокатолической духовной семинарии во Львове. Там Ставничий был чем-то вроде старосты учебного коллектива. Но с тех пор статус его неизмеримо возрос: в 1940 году Ставничий находился уже в ранге доверенного лица главы Украинской грекокатолической церкви митрополита Галицкого и архиепископа Львовского Андрея Шептицкого.
В рапорте ЦРУ от 23 июня 1952 года (на основе показаний Коржана) говорится о том, что старые друзья встретились и проговорили несколько часов: «СТАВНИЧИЙ сказал Субъекту (то есть Коржану. – «НГР»), что он приехал в Германию изучать теологию и что перед тем, как покинуть советскую зону, он посетил архиепископа Андрея ШЕПТИЦКОГО).
Слово за слово, и Ставничий с гордостью поведал, что везет из Львова письма от архиепископа Шептицкого папе Римскому и кардиналу Эжену Тиссерану, а также польскому кардиналу Адаму Сапеге и архиепископу Мюнхена и Фрайзинга, немецкому кардиналу Михаэлю фон Фаульхаберу.
– О да, у тебя ответственное поручение! Кстати, как ты перебрался через границу? – поинтересовался Коржан.
– Пришлось вплавь. Переплыл реку Сан. Промок до нитки, продрог. Потом сушил одежду и отогревался чаем у польского фермера, – объяснил Ставничий и назвал фамилию фермера.
Коржан сочувственно кивал. Но в тот момент он уже почувствовал: что-то не то, старый друг что-то недоговаривает. Если он промок до нитки, то почему не размокли письма? Странно... Когда Ставничий попросил старого друга дать в долг ему немного польских денег, Коржан ответил, что у него с собой нет местной валюты. Тогда Ставничий дал ему 50 долларов США и попросил обменять на польские злотые. Коржан знал, что НКВД часто снабжала своих агентов именно американской валютой. Неужели старый друг завербован советской разведкой?
Вскоре, прервав разговор и извинившись перед Ставничим, пообещав скорое продолжение чаепития, Коржан попросил Ставничего подождать его минут десять: надо, мол, зайти в один из кабинетов мэрии, забрать кое-какие бумаги, иначе не успеть, делопроизводитель уйдет.
Но никакого делопроизводителя в соседнем кабинете не было. Коржан быстро поднял трубку телефона и набрал номера доверенных людей (у него, осведомителя абвера, были и свои осведомители, как бы субподрядчики), попросил их срочно узнать о польском фермере, фамилию которого назвал Ставничий. После чего вернулся в кабинет мэра, где продолжил беседу с закадычным другом.
Они вспоминали общих знакомых, любимый Львов, обсуждали военную обстановку в Польше, советско-германские отношения… и тут в дверь постучали, попросили Михайло Коржана отлучиться на минуту. В коридоре ему сообщил один из его «субподрядчиков», что никакую одежду ни у какого фермера Ставничий не сушил. Коржан теперь не сомневался: по известному ему каналу через пограничную реку Сан (приток Вислы) пришел агент НКВД, которого скрытно переправили на лодке. И не было ни мокрой одежды, ни польского фермера. Коржан быстро пишет записку своему куратору из абвера и поручает пришедшему к нему человеку срочно передать ее по назначению…
Коржан возвращается в кабинет мэра (тот давно ушел домой), и чаепитие старых друзей еще какое-то время продолжается. Тепло распрощались «до завтра».
Но тем же вечером обескураженный Ставничий был арестован на съемной квартире и допрошен офицерами абвера. В этой организации умели делать человека «разговорчивым и общительным». Ставничий после психологического и частично физического нажима подтвердил, что в январе 1940 года был завербован советской разведкой. В его обязанности входило снимать фотокопии всех писем, которые попадали ему в руки, и передавать их в НКВД. Кроме того, у него было задание особой важности: собирать любой компромат на митрополита Шептицкого.
Допросы Ставничего в абвере продолжались. Но Коржан в них не участвовал. То ли стыдно было за предательство друга, то ли просто не приглашали. Так как Ставничий не вел прямой подрывной работы против рейха, ему присудили три года лишения свободы. Потом следы его затерялись.
А Коржан работал на немцев до конца войны, после чего был перевербован американцами и переквалифицировался в осведомителя ЦРУ на территории поверженной Германии.
Как следует из рапорта от 19 августа 1958 года, в ЦРУ планировали, что Коржан, получив в Германии рекомендательные письма, поедет в Грецию под предлогом изучения греческого языка и углубленного исследования богословских трудов. Это могло произойти в 1958 или 1959 году. Со временем Коржан должен был найти возможность сблизиться с монахами и руководителями афонских православных монастырей. Напомним: на горе Афон расположено два десятка монастырей, среди них 17 греческих, один русский – Свято-Пантелеимонов, а также сербский и болгарский.
В документе говорится: «Советский Союз и народные республики проявили интерес к своим национальным монастырям на Афоне не только тем, что посылают монахов учиться туда, но и финансируя «монастырскую республику». AECAPELIN/1 (один из псевдонимов Коржана. – «НГР») считает, что его цель должна состоять в следующем: определить природу интереса RIS (то есть русской разведслужбы. – «НГР») к горе Афон. Это означало бы, что его задачей было определить методы работы и тактику RIS среди различных групп эмигрантов, смешанных браков и даже среди греческих граждан в Греции. Это также означало бы, что он должен выяснить, как Советы пытаются получить контроль над отдельными восточными патриархатами, многие из которых управляются греческими епископами и духовенством».
Однако командировка Коржана не состоялась. На сегодня нет рассекреченных документов, которые бы раскрывали информацию о причинах отказа от нее.
Несколько лет Коржан был «основным агентом» ЦРУ в кругах украинских эмигрантов. Американцы отказались от его услуг в 1961 году, усомнившись в надежности своего агента в связи с его неудачными попытками расследовать дело об убийстве Степана Бандеры и «по причине неэффективности в других направлениях разведдеятельности».
Михайло Коржан в 1969–1973 годах преподавал, с 1974-го и до конца жизни в 1977 году был ректором Украинского технологическо-хозяйственного института в Мюнхене.
Ссылка