Спецслужбы
1,445,149
8,599
|
Vediki977 ( Слушатель ) |
| 05 май 2024 10:30:51 |
ЯПОНСКАЯ ДИЛЕММА. РОЛЬ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ДОНЕСЕНИЙ РИХАРДА ЗОРГЕ
новая дискуссия Дискуссия 92
Объективная оценка деятельности выдающегося советского разведчика и ученого-востоковеда Рихарда Зорге не может быть дана без анализа весьма сложной и противоречивой международной обстановки на Дальнем Востоке в начале 40-х годов.
Подписание в апреле 1941 г. японо-советского пакта о нейтралитете накануне германской агрессии против СССР было продиктовано стремлением Токио выиграть время для выяснения перспектив германо-советской войны и принятия под прикрытием этого документа самостоятельного, независимого от Германии решения о первоначальном направлении японской агрессии - на север или юг. В «Секретном дневнике войны» японского генштаба 14 апреля 1941 г. была сделана следующая запись: «Данный договор... лишь дает дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов».
Опубликованные после войны в Японии и США ранее совершенно секретные документы японского правительства, императорской ставки и другие убедительно опровергают концепцию о миролюбивой политике Японии в отношении СССР в годы войны, об «оборонительном» характере японского плана нападения на советский Дальний Восток и Сибирь в 1941 г. - «Кантокуэн» («Особые маневры Квантунской армии»).
28 апреля 1941 г. японский посол в Берлине Осима направил в Токио шифровку, в которой, подтвердив неизбежность скорого германского нападения на СССР, рекомендовал центру: «После начала германо-советской войны, двигаясь на юг, оказывать тем самым косвенную помощь Германии. Затем, воспользовавшись внутренними беспорядками в Советском Союзе, применить вооруженные силы и в согласовании с Германией завершить решение вопроса о СССР».
В условиях, когда японское руководство еще не определилось в своей политике на случай советско-германской войны, Зорге сосредоточился на получении информации из германского посольства в Токио. 2 мая 1941 г. он доносил в Москву: «Я беседовал с германским послом Оттом и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой... Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика, потому что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии. Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что они полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба».
28 мая в ответ на запрос министра иностранных дел Японии Мацуока Риббентроп сообщил: «Сейчас война между Германией и СССР неизбежна. Я верю, что если она начнется, то может закончиться в течение двух-трех месяцев. Армия уже закончила развертывание». Зорге узнал об этом сообщении из Берлина уже на следующий день. Перепроверив полученную информацию через германского посла в Токио, он 30 мая телеграфировал в Центр: «Берлин информировал Отта, что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95% уверен, что война начнется...» Эта информация, безусловно, имела большое значение.
Из анализа всей совокупности фактов вытекает, что Зорге скорее всего не мог знать точную дату нападения. Тем не менее ему удалось верно определить приблизительный срок германской агрессии - «вторая половина июня». Именно этот срок Зорге стал называть в своих разведдонесениях с 30 мая. О неизбежности германского нападения было сообщено в Москву за два дня до его начала - 20 июня. В донесении Зорге указывалось: «Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна... Инвест (Одзаки) сказал мне, что японский генштаб уже обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в случае войны... Все ожидают решения вопроса об отношениях СССР и Германии».
Не умаляя важности информации Зорге о скором германском нападении на СССР, в то же время подчеркнем, что главная заслуга его группы, на наш взгляд, состояла в определении политики Японии после начала советско-германской войны. Некоторая определенность относительно этой политики наступила 2 июля 1941 г. после решений «императорского совещания» («годзэн кайги»). В принятом этим совещанием высшего японского военно-политического руководства в присутствии императора Хирохито совершенно секретном документе «Программа национальной политики империи в соответствии с изменением обстановки», в частности, указывалось: «Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для нашей империи, мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность северных границ».
Этим решением вооруженное нападение на СССР было утверждено в качестве одной из основных военных и политических целей империи. Приняв это решение, японское руководство, по сути дела, отбросило подписанный лишь два с половиной месяца назад советско-японский пакт о нейтралитете. Выступавший обычно на «императорских совещаниях» от имени японского монарха председатель тайного совета Хара заявил на совещании 2 июля: «Я полагаю, все из вас согласятся, что война между Германией и Советским Союзом действительно является историческим шансом Японии... Я с нетерпением жду возможности для нанесения удара по Советскому Союзу. Я прошу армию и правительство сделать это как можно скорее. Советский Союз должен быть уничтожен».
Совершенно ясно, что летом 1941 г. информация о намерениях Японии была жизненно важной для Кремля. Присоединение Японии к войне против СССР еще более усложнило бы военное положение Советского Союза, которое и без того было близким к критическому. Понимая это, Зорге приложил максимальные усилия для получения сведений о ближайших планах Токио. И это ему удалось.
3 июля, на следующий день после «императорского совещания», он сообщил в Москву, что Япония вступит в войну (против СССР. - А.К.) не позднее, чем через 6 недель. «Наступление японцев начнется на Владивосток, Хабаровск и Сахалин с высадкой десанта на советском побережье Приморья», - информировал Зорге. Это соответствовало разработанному японским генштабом армии плану войны против СССР - «Кантокуэн». Зорге почти точно указал срок японского вероломного нападения. Как стало известно после войны, принятие решения о начале войны было запланировано на 10 августа, а начало японского наступления - на 29 августа 1941 г.
К этому времени к информации Зорге стали относиться в Москве со всей серьезностью. При докладе его разведдонесений высшему советскому руководству стали появляться примечания о высокой степени достоверности сообщений этого разведчика. Так, на сообщении от 10 июля, в котором подтверждалась опасность японского нападения на СССР в августе, разведуправление генштаба Красной Армии сделало следующее примечание: «Учитывая большие возможности источника и достоверность значительной части его предыдущих сообщений, данные сведения заслуживают доверия». 11 августа, когда подготовка к нападению на СССР по плану «Кантокуэн» достигла апогея, Зорге предупреждал: «Прошу вас быть особо бдительными, потому что японцы начнут войну без каких-либо объявлений в период между первой и последней неделей августа».
Сообщения об опасности японского удара с Востока, безусловно, оказали большое влияние на решение Кремля в самый трудный и опасный период войны с Германией летом-осенью 1941 г. проявить выдержку и не ослаблять значительно группировку советских войск на Дальнем Востоке и в Сибири. Существуют все основания считать, что японское нападение на СССР в 1941 г. не состоялось главным образом потому, что советские дальневосточные войска вопреки ожиданиям японского командования сохранили свою высокую боеспособность и были в состоянии дать отпор агрессору.
На состоявшемся 6 сентября очередном «императорском совещании» в документе «Программа осуществления государственной политики империи» было зафиксировано решение воздержаться от нападения на СССР в 1941 г., отложив его до весны 1942 г. Участники предшествовавшего «императорскому совещанию» заседания координационного совета правительства и императорской ставки (3 сентября) пришли к выводу, что «поскольку Япония не сможет развернуть крупномасштабные операции на севере до февраля, необходимо за это время быстро осуществить операции на юге».
И это решение стало благодаря разведгруппе Зорге известно Москве. 14 сентября Зорге сообщил: «По данным источника Инвеста (Одзаки), японское правительство решило в текущем году не выступать против СССР, однако вооруженные силы будут оставлены в МЧГ (Маньчжоу-Го. - А.К.) на случай выступления весной будущего года в случае поражения СССР к тому времени... Инвест сказал, что после 15.9. СССР может быть совсем свободен». Эта подтвержденная и другими источниками информация имела непосредственное влияние на последующее решение советского руководства перебросить осенью 1941 г. под Москву 16 дальневосточных и сибирских дивизий.
Однако следует отметить, что фраза Зорге о том, что после 15 сентября «СССР может быть совсем свободен (на востоке. - А.К.)», не совсем точно отражала ситуацию. Как стало известно после войны из японских документов, в случае падения Москвы японцы планировали незамедлительно «малой кровью» оккупировать советский Дальний Восток и Сибирь. В этом случае допускалось одновременное проведение операций как на юге, так и на севере. В генеральном штабе японской армии был разработан вариант плана «Кантокуэн», который надлежало осуществить в случае падения Москвы и резкого изменения в пользу Японии соотношения сил на Дальнем Востоке.
Учитывая сложность проведения в осенне-зимний период наступательных операций на всех трех фронтах (восточном, северном и западном), генштаб предусматривал нанесение первоначального удара на восточном (приморском) направлении. После вторжения в Приморье войска восточного фронта должны были наступать на Хабаровск и захватить его до наступления холодов. В это время войскам северного и западного фронтов надлежало закрепиться соответственно в районах Малого и Большого Хингана и ожидать наступления весны. С началом таяния льда планировалось форсировать Амур и развивать наступление на запад из района Рухлово - Большой Хинган в направлении озера Байкал. В развитие этого замысла командование Квантунской армии предлагало с началом наступления на восточном фронте силами двух-трех дивизий еще осенью форсировать Амур в районе Хабаровска, чтобы облегчить захват города. Операции по захвату Северного Сахалина, Камчатки и других районов, а также оккупацию МНР предусматривалось осуществить в соответствии с прежним замыслом плана «Кантокуэн». Выделенные для войны против СССР японские войска не включались в планы войны на юге и продолжали усиленно готовиться к действиям на севере.
Однако информацию об этих замыслах японского командования Зорге уже сообщить в Москву не мог - последовавшие в октябре 1941 г. аресты членов его группы, а затем и его самого означали конец деятельности одной из самых эффективных и стратегически важных разведорганизаций в период второй мировой войны. Это не означало, что Москва лишилась информации о планах и намерениях Японии. Не менее важные разведданные поступали из Китая, которые, кроме всего прочего, при принятии принципиальных стратегических решений использовались для перепроверки и подтверждения разведданных от группы Зорге.
В годы второй мировой войны на территории Китая, в том числе оккупированной японцами, действовало 12 советских резидентур. С сентября 1939 г. обязанности посла и одновременно главного резидента СССР в Китае исполнял Панюшкин, координировавший деятельность советских разведчиков в этой стране.
Следует отметить, что кроме добывания развединформации о намерениях Японии важной задачей советской разведки в Китае являлось удержание центральной китайской администрации на позициях активного сопротивления японским оккупантам. В Москве отчетливо сознавали, что занятость Японии в военных действиях в Китае во многом удерживала японское командование от нападения на СССР. При решении задачи обеспечения продолжения китайского сопротивления японской армии советская разведка в Китае особое внимание уделяла проблеме недопущения перерастания противоречий между Гоминьданом и коммунистической партией Китая в открытый конфликт и междоусобную борьбу.
Немаловажную роль сыграла советская разведка в Китае и в раскрытии планов Германии и Японии в отношении СССР. Достаточно отметить, что в мае 1941 г. советские разведчики в Китае информировали Москву о надвигавшемся нападении Германии на СССР, а в июне 1941 г. от военного атташе Китая в Германии был получен оперативный план германского военного командования о главных направлениях продвижения германских войск (см. «Азия и Африка сегодня», № 12, 1995 г.).
Работая в оккупированных японскими войсками районах Китая (Шанхай, Харбин), советские разведчики регулярно информировали Москву обо всех передислокациях японских войск вблизи советских границ. Весьма значимой была информация из Маньчжурии об относительной слабости технического оснащения Квантунской армии, недостаточном для наступательных операций количестве танков и самолетов. Поэтому, не подвергая сомнению выдающиеся заслуги группы Зорге, вместе с тем следует по достоинству оценить и вклад других советских разведчиков в дело срыва японских планов нападения на СССР.
Ссылка
Под прикрытием пакта
Подписание в апреле 1941 г. японо-советского пакта о нейтралитете накануне германской агрессии против СССР было продиктовано стремлением Токио выиграть время для выяснения перспектив германо-советской войны и принятия под прикрытием этого документа самостоятельного, независимого от Германии решения о первоначальном направлении японской агрессии - на север или юг. В «Секретном дневнике войны» японского генштаба 14 апреля 1941 г. была сделана следующая запись: «Данный договор... лишь дает дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов».
Опубликованные после войны в Японии и США ранее совершенно секретные документы японского правительства, императорской ставки и другие убедительно опровергают концепцию о миролюбивой политике Японии в отношении СССР в годы войны, об «оборонительном» характере японского плана нападения на советский Дальний Восток и Сибирь в 1941 г. - «Кантокуэн» («Особые маневры Квантунской армии»).
28 апреля 1941 г. японский посол в Берлине Осима направил в Токио шифровку, в которой, подтвердив неизбежность скорого германского нападения на СССР, рекомендовал центру: «После начала германо-советской войны, двигаясь на юг, оказывать тем самым косвенную помощь Германии. Затем, воспользовавшись внутренними беспорядками в Советском Союзе, применить вооруженные силы и в согласовании с Германией завершить решение вопроса о СССР».
Предупреждения
В условиях, когда японское руководство еще не определилось в своей политике на случай советско-германской войны, Зорге сосредоточился на получении информации из германского посольства в Токио. 2 мая 1941 г. он доносил в Москву: «Я беседовал с германским послом Оттом и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой... Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика, потому что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии. Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что они полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба».
28 мая в ответ на запрос министра иностранных дел Японии Мацуока Риббентроп сообщил: «Сейчас война между Германией и СССР неизбежна. Я верю, что если она начнется, то может закончиться в течение двух-трех месяцев. Армия уже закончила развертывание». Зорге узнал об этом сообщении из Берлина уже на следующий день. Перепроверив полученную информацию через германского посла в Токио, он 30 мая телеграфировал в Центр: «Берлин информировал Отта, что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95% уверен, что война начнется...» Эта информация, безусловно, имела большое значение.
Из анализа всей совокупности фактов вытекает, что Зорге скорее всего не мог знать точную дату нападения. Тем не менее ему удалось верно определить приблизительный срок германской агрессии - «вторая половина июня». Именно этот срок Зорге стал называть в своих разведдонесениях с 30 мая. О неизбежности германского нападения было сообщено в Москву за два дня до его начала - 20 июня. В донесении Зорге указывалось: «Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна... Инвест (Одзаки) сказал мне, что японский генштаб уже обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в случае войны... Все ожидают решения вопроса об отношениях СССР и Германии».
В ожидании «удобного момента»
Не умаляя важности информации Зорге о скором германском нападении на СССР, в то же время подчеркнем, что главная заслуга его группы, на наш взгляд, состояла в определении политики Японии после начала советско-германской войны. Некоторая определенность относительно этой политики наступила 2 июля 1941 г. после решений «императорского совещания» («годзэн кайги»). В принятом этим совещанием высшего японского военно-политического руководства в присутствии императора Хирохито совершенно секретном документе «Программа национальной политики империи в соответствии с изменением обстановки», в частности, указывалось: «Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для нашей империи, мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность северных границ».
Этим решением вооруженное нападение на СССР было утверждено в качестве одной из основных военных и политических целей империи. Приняв это решение, японское руководство, по сути дела, отбросило подписанный лишь два с половиной месяца назад советско-японский пакт о нейтралитете. Выступавший обычно на «императорских совещаниях» от имени японского монарха председатель тайного совета Хара заявил на совещании 2 июля: «Я полагаю, все из вас согласятся, что война между Германией и Советским Союзом действительно является историческим шансом Японии... Я с нетерпением жду возможности для нанесения удара по Советскому Союзу. Я прошу армию и правительство сделать это как можно скорее. Советский Союз должен быть уничтожен».
Совершенно ясно, что летом 1941 г. информация о намерениях Японии была жизненно важной для Кремля. Присоединение Японии к войне против СССР еще более усложнило бы военное положение Советского Союза, которое и без того было близким к критическому. Понимая это, Зорге приложил максимальные усилия для получения сведений о ближайших планах Токио. И это ему удалось.
3 июля, на следующий день после «императорского совещания», он сообщил в Москву, что Япония вступит в войну (против СССР. - А.К.) не позднее, чем через 6 недель. «Наступление японцев начнется на Владивосток, Хабаровск и Сахалин с высадкой десанта на советском побережье Приморья», - информировал Зорге. Это соответствовало разработанному японским генштабом армии плану войны против СССР - «Кантокуэн». Зорге почти точно указал срок японского вероломного нападения. Как стало известно после войны, принятие решения о начале войны было запланировано на 10 августа, а начало японского наступления - на 29 августа 1941 г.
К этому времени к информации Зорге стали относиться в Москве со всей серьезностью. При докладе его разведдонесений высшему советскому руководству стали появляться примечания о высокой степени достоверности сообщений этого разведчика. Так, на сообщении от 10 июля, в котором подтверждалась опасность японского нападения на СССР в августе, разведуправление генштаба Красной Армии сделало следующее примечание: «Учитывая большие возможности источника и достоверность значительной части его предыдущих сообщений, данные сведения заслуживают доверия». 11 августа, когда подготовка к нападению на СССР по плану «Кантокуэн» достигла апогея, Зорге предупреждал: «Прошу вас быть особо бдительными, потому что японцы начнут войну без каких-либо объявлений в период между первой и последней неделей августа».
Вынужденная отсрочка
Сообщения об опасности японского удара с Востока, безусловно, оказали большое влияние на решение Кремля в самый трудный и опасный период войны с Германией летом-осенью 1941 г. проявить выдержку и не ослаблять значительно группировку советских войск на Дальнем Востоке и в Сибири. Существуют все основания считать, что японское нападение на СССР в 1941 г. не состоялось главным образом потому, что советские дальневосточные войска вопреки ожиданиям японского командования сохранили свою высокую боеспособность и были в состоянии дать отпор агрессору.
На состоявшемся 6 сентября очередном «императорском совещании» в документе «Программа осуществления государственной политики империи» было зафиксировано решение воздержаться от нападения на СССР в 1941 г., отложив его до весны 1942 г. Участники предшествовавшего «императорскому совещанию» заседания координационного совета правительства и императорской ставки (3 сентября) пришли к выводу, что «поскольку Япония не сможет развернуть крупномасштабные операции на севере до февраля, необходимо за это время быстро осуществить операции на юге».
И это решение стало благодаря разведгруппе Зорге известно Москве. 14 сентября Зорге сообщил: «По данным источника Инвеста (Одзаки), японское правительство решило в текущем году не выступать против СССР, однако вооруженные силы будут оставлены в МЧГ (Маньчжоу-Го. - А.К.) на случай выступления весной будущего года в случае поражения СССР к тому времени... Инвест сказал, что после 15.9. СССР может быть совсем свободен». Эта подтвержденная и другими источниками информация имела непосредственное влияние на последующее решение советского руководства перебросить осенью 1941 г. под Москву 16 дальневосточных и сибирских дивизий.
Однако следует отметить, что фраза Зорге о том, что после 15 сентября «СССР может быть совсем свободен (на востоке. - А.К.)», не совсем точно отражала ситуацию. Как стало известно после войны из японских документов, в случае падения Москвы японцы планировали незамедлительно «малой кровью» оккупировать советский Дальний Восток и Сибирь. В этом случае допускалось одновременное проведение операций как на юге, так и на севере. В генеральном штабе японской армии был разработан вариант плана «Кантокуэн», который надлежало осуществить в случае падения Москвы и резкого изменения в пользу Японии соотношения сил на Дальнем Востоке.
Учитывая сложность проведения в осенне-зимний период наступательных операций на всех трех фронтах (восточном, северном и западном), генштаб предусматривал нанесение первоначального удара на восточном (приморском) направлении. После вторжения в Приморье войска восточного фронта должны были наступать на Хабаровск и захватить его до наступления холодов. В это время войскам северного и западного фронтов надлежало закрепиться соответственно в районах Малого и Большого Хингана и ожидать наступления весны. С началом таяния льда планировалось форсировать Амур и развивать наступление на запад из района Рухлово - Большой Хинган в направлении озера Байкал. В развитие этого замысла командование Квантунской армии предлагало с началом наступления на восточном фронте силами двух-трех дивизий еще осенью форсировать Амур в районе Хабаровска, чтобы облегчить захват города. Операции по захвату Северного Сахалина, Камчатки и других районов, а также оккупацию МНР предусматривалось осуществить в соответствии с прежним замыслом плана «Кантокуэн». Выделенные для войны против СССР японские войска не включались в планы войны на юге и продолжали усиленно готовиться к действиям на севере.
12 резидентур
Однако информацию об этих замыслах японского командования Зорге уже сообщить в Москву не мог - последовавшие в октябре 1941 г. аресты членов его группы, а затем и его самого означали конец деятельности одной из самых эффективных и стратегически важных разведорганизаций в период второй мировой войны. Это не означало, что Москва лишилась информации о планах и намерениях Японии. Не менее важные разведданные поступали из Китая, которые, кроме всего прочего, при принятии принципиальных стратегических решений использовались для перепроверки и подтверждения разведданных от группы Зорге.
В годы второй мировой войны на территории Китая, в том числе оккупированной японцами, действовало 12 советских резидентур. С сентября 1939 г. обязанности посла и одновременно главного резидента СССР в Китае исполнял Панюшкин, координировавший деятельность советских разведчиков в этой стране.
Следует отметить, что кроме добывания развединформации о намерениях Японии важной задачей советской разведки в Китае являлось удержание центральной китайской администрации на позициях активного сопротивления японским оккупантам. В Москве отчетливо сознавали, что занятость Японии в военных действиях в Китае во многом удерживала японское командование от нападения на СССР. При решении задачи обеспечения продолжения китайского сопротивления японской армии советская разведка в Китае особое внимание уделяла проблеме недопущения перерастания противоречий между Гоминьданом и коммунистической партией Китая в открытый конфликт и междоусобную борьбу.
Немаловажную роль сыграла советская разведка в Китае и в раскрытии планов Германии и Японии в отношении СССР. Достаточно отметить, что в мае 1941 г. советские разведчики в Китае информировали Москву о надвигавшемся нападении Германии на СССР, а в июне 1941 г. от военного атташе Китая в Германии был получен оперативный план германского военного командования о главных направлениях продвижения германских войск (см. «Азия и Африка сегодня», № 12, 1995 г.).
Работая в оккупированных японскими войсками районах Китая (Шанхай, Харбин), советские разведчики регулярно информировали Москву обо всех передислокациях японских войск вблизи советских границ. Весьма значимой была информация из Маньчжурии об относительной слабости технического оснащения Квантунской армии, недостаточном для наступательных операций количестве танков и самолетов. Поэтому, не подвергая сомнению выдающиеся заслуги группы Зорге, вместе с тем следует по достоинству оценить и вклад других советских разведчиков в дело срыва японских планов нападения на СССР.
Ссылка
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!