Много внимания привлекает незнание детьми нелегалов русского языка, как самая очевидная сложность. На практике это не самая большая проблема, с которой сталкиваются столь нестандартные семьи.
Тут главный вопрос в возрасте. Чем моложе ребенок, тем быстрее он воспримет новый язык, и уже через год-полтора не будет испытывать сложностей в общении. Как правило, это дети с высоким интеллектуальным потенциалом, что сильно облегчает адаптацию.
Например, дочь самого успешного за всю историю нелегальной разведки сотрудника – Иосифа Григулевича – Романелла (Надежда) Григулевич практически сразу заговорила по-русски после возвращения в СССР в 1953 году. Иосиф Григулевич достиг, по оценке председателя КГБ Юрия Андропова, высшей точки в карьере нелегального разведчика. Он занимал под именем Теодоро Кастро пост посла Коста-Рики в Ватикане, Италии и Югославии (по совместительству), считался лучшим другом папы Римского Пия XII, который только официально пятнадцать раз давал ему долгие личные аудиенции и беседовал с ним о мировых и духовных проблемах. Это уже не говоря о внедрении в высшие круги Италии и ряда латиноамериканских стран, награждении высшим знаком Мальтийского ордена и прочие успехи.
Его дочь родилась в Риме, отсюда и имя Романелла. В Москве во дворе дома на Песчаной улице, куда их поселили после возвращения, соседи прозвали девочку Ромашкой. Но родители решили, что Романелла Иосифовна для тогдашних реалий Союза – это слишком, и переименовали ее в Надежду в честь одной из бабушек.
Куда большие проблемы возникли с адаптацией у ее матери – Лауры Агиляр Араухо, мексиканке по происхождению. Ей, уже взрослой женщине, было заметно сложнее не только выучить русский язык, но и просто понять советские бытовые реалии. Тем не менее и ей это удалось, она до старости преподавала в Академии КГБ\СВР и работала там же переводчицей. А Надежда-Романелла всю жизнь работала в академических институтах, в основном по вопросам этнографии, изучая культуру и историю своих предков – караимов (Григулевич по происхождению был литовским караимом). Хотя при жизни Иосифа Григулевича (он скончался в 1988 году) в быту в семье говорили в основном по-испански.
Иногда возникали чисто практические проблемы с языковой адаптацией. Например, писатель Саша Соколов, «русский Сэлинджер», родившийся в Оттаве в семье советского разведчика Всеволода Соколова, рассказывал, что в детстве долго не мог заговорить, и родители даже обращались к врачу. В Канаде вокруг него все говорили по-французски, даже няня, но затем семья была вынуждена бежать в СССР. Отца будущего писателя генерала ГРУ Всеволода Соколова выдал перебежчик Гузенко, потому эвакуация была спешной и сложной – на перекладных кораблях через весь мир. Но затем маленький Саша Соколов все-таки заговорил, и так, что стал одним из самых известных русскоязычных писателей-модернистов.
В случае с детьми Дульцевых сложности могут быть не столько с русским языком, сколько со сменой ритма жизни и культурной парадигмы. Дело в том, что София и Даня Дульцевы не только выросли на испанском языке, но и воспитывались как примерные католические дети, с соблюдением всех соответствующих ритуалов, праздников и жизненного ритма. В этом возрасте даже переезд из города в город становится детской травмой, а им придется сменить все, к чему они привыкли за свою небольшую жизнь не только внешне, но и внутренне.
Но они еще достаточно малы, чтобы без особых проблем адаптироваться в новой среде и привыкнуть к новому образу жизни. Больше проблем возникает у подростков, для которых главный стресс не в языке, новой стране или образе жизни, а в резком и неожиданном отрыве от привычной среды – школы, друзей, соседей, то есть того общества, в котором начинается и проходит социализация и психологическое становление подростка.
Условно говоря: вы – примерная американская девочка Кэти, четырнадцати лет, из богатого нью-йоркского пригорода, и должны были пойти на вечеринку к соседке Мэри, в доме которой есть бассейн и там будет мальчик Билли. А тут вас хватает ФБР, сажает в самолет, и родители говорят, что ты теперь русская. А в 14 лет вечеринка с мальчиком Билли у бассейна гораздо важнее, чем осознание того, что ты теперь русская, а твои родители знаменитые разведчики.
Отсюда возникает обида на родителей, которые «врали всю жизнь», и еще множество типично подростковых комплексов.
Здесь можно вспомнить историю предыдущего крупного обмена нелегалов в 2010 году. Тогда практически у всех обменянных в США российских нелегалов были дети подросткового возраста или чуть старше – около 20 лет.
У супругов Владимира и Лидии Гурьевых (Ричард и Синтия Мерфи), которые вели образ жизни среднего класса в благополучном пригороде Нью-Йорка, и обменянных в 2010 году на Сутягина, было на тот момент две дочери-подростка. У Михаила Куцика и Натальи Переверзевой (Майкл Зоттоли и Патрисия Миллс) было два сына (один и три года). У Михаила Васенкова (Хуана Лазаро) и его жены Вики Пелаес – два уже очень взрослых сына. Ну и наконец у Андрея Безрукова и Елены Вавиловой (Дональд Хэтфилд и Трейси Фоли) было два сына около 20 лет.
Вот тут и появился тот самый единственный случай, когда дети нелегалов испытали кризис идентичности. Тим (Тимофей) и Алекс (Александр) Безруковы подали иск к правительству Канады о восстановлении их канадского гражданства, которого они были лишены в момент высылки, а их канадские паспорта были аннулированы. Началась странная юридическая тяжба с иммиграционной службой Канады, по итогам которой дети российских нелегалов победили канадскую юстицию, и в 2019 году Верховный суд в Оттаве подтвердил их канадское гражданство.
Алекс Безруков в интервью Guardian говорил: «Я не чувствую связи со страной, за которую мои родители рисковали жизнью». По его словам, в последние годы он не знал, «ненавидеть или чувствовать себя преданным», но в итоге решил, что это те же люди, которые с любовью его растили, и их тайны не имеют значения.
Особого усердия в изучении русского языка вначале оба брата не проявляли. С возрастом кризис был преодолен, и Елена Вавилова в мае этого года
пояснила, что возвращаться в Канаду братья не хотят, закончили образование в России, говорят по-русски с легким акцентом и работают в финансовой сфере. По словам Вавиловой, тяжба с Канадой из-за гражданства была «вопросом справедливости». Видимо, ключевым в этом кризисе был именно возраст: братьев выдернули из уже устоявшейся почти взрослой жизни, и они воспринимали ее как разрушенную.
Сейчас в СВР работает специальная психологическая служба, которая занимается исключительно детьми разведчиков-нелегалов. Она уже накопила достаточный опыт, чтобы эффективно помогать таким детям, попавшим в сильно травмирующую ситуацию.
Большую роль тут играют и сопутствующие обстоятельства. Например, торжественный прием, организованный сейчас в аэропорту Внуково, помимо всего прочего продемонстрировал и детям Дульцевых, что их родители настоящие герои и достойны всяческого уважения, даже если они всю предыдущую жизнь носили чужие имена. Такие ритуалы не только поднимают самооценку, но и способствуют формированию у детей правильного мировоззрения. И есть все основания полагать, что жизнь и судьба маленьких Софии и Дани Дульцевых сложится хорошо. Для этого созданы все условия.
