Проблемы ЕГЭ и школьного образования
1,189,710
8,334
|
AndreyK-AV ( Слушатель ) |
| 29 окт 2024 12:16:28 |
«Когда меняется не в лучшую сторону обучение в начальной школе, дальше в средней школе дети уже учиться не могут» - Л. А. Ясюкова
новая дискуссия Дискуссия 303
«Когда меняется не в лучшую сторону обучение в начальной школе, дальше в средней школе дети уже учиться не могут»
— Потому что у нас никогда так не учили, как хотел и предлагал Выготский. Начальная школа всегда была достаточно убогой. Но до середины 1980-х она все-таки была не такой убогой, какой стала потом и остается сейчас. А когда меняется не в лучшую сторону обучение в начальной школе, дальше в средней дети уже учиться не могут.
— Если они не научились думать, выделять суть, видеть причинно-следственные связи, то они задачек не понимают и решать не могут, биологию или географию заучивают и смысла не понимают, просто пересказывают, а потом все забывают. Физику вообще не могут понимать. То есть учеба вся заканчивается, если понятийное мышление не формируется.
У меня есть книга, которая называется «Закономерности развития понятийного мышления и его роль в обучении». Она выпущена в 2005 году. В ней много из того, что я говорю, подробно описано: что такое понятийное мышление, как его развивать, как оно дальше влияет на обучение в старших классах средней школы, как дальше влияет на выбор профессии, какие там возможности есть, потому что в любой профессии требуется понятийное мышление. Если его нет, то возникают проблемы. В каких-то профессиях требуется больше интуитивный компонент, то есть работа с текстами, например, в гуманитарных и общественных науках. Если логической систематизации нет, то там не всегда это явно видно. В естественных науках уже нужно более полноценно анализировать, необходим логический компонент, выделение причинно-следственных связей. Там понятийное мышление вообще лежит в базе освоения любой профессии, потому что везде надо суть понимать и надо знать какие-то зависимости, которые в данной области функционируют.
Но то, как у нас учебные программы меняются, тоже сильно способствует ухудшению ситуации. Хочу привести цитату известного советского ученого, покойного профессора Сергея Петровича Капицы. В 2009 году в одном из интервью он говорил: «Мы наконец пришли к тому, к чему стремились все эти 15 лет, — воспитали страну идиотов. Если Россия и дальше будет двигаться этим же курсом, то еще лет через 10 не останется и тех, кто сегодня хотя бы изредка берет в руки книгу. И мы получим страну, которой будет легче править, у которой будет легче высасывать природные богатства. Но будущего у этой страны нет! Именно эти слова я произносил пять лет назад на заседании правительства. Время идет, а процессы, которые ведут к деградации нации, никто даже не пытается понять и приостановить».
Ко мне в 2013 году обращались представители «Общества предпринимателей» и говорили: «Как так, молодые люди, которые приходят заниматься бизнесом, не знают, что делать. Сами не могут принимать решения. Не понимают ситуацию». Вот так. Они получили какую-то управленческую подготовку, учились в экономических вузах, изучали экономику и управление, экзамены сдавали, но приходят и не способны вообще работать, так как не научились думать.
— Получается, что это дипломированно-необразованные люди?
— Мои замеры (а статистика на школьников у меня есть, повторю, с середины 1980-х) показывают, что начиная с 90-х результаты интеллектуального развития молодого поколения снижаются и снижаются. И связано это с тем, что не в лучшую сторону изменяется система образования, особенно начального, с первого по четвертый класс. Начальное образование — это база. Сейчас спохватились, что нет инженеров, квалифицированных техников, технологов и так далее и с математикой что-то не все в порядке, значит, надо что-то менять, и взялись за 9–11-й классы, за вузы, мол, надо готовить специалистов. В этой связи хочу сказать: если будет та же самая начальная школа (а ее оставили в прежнем виде и даже не озабочены тем, что ее надо менять), то исправить ситуацию будет невозможно.
— Капица сказал, что читающих нет. Правильно. Начальная школа читать не учит. Если родители не озаботились и не научили ребенка читать до школы, то он читать не умеет. Сегодня надо, чтобы он до школы уже читал тексты. Если ребенок просто читает слова — это не умение читать. У меня есть тест, позволяющий оценить, что является смысловой единицей восприятия текста, который выявляет, понимают ли его школьники или только отдельные слова озвучивают. У меня есть статистика: только 30 процентов учащихся 11-х классов обладают полноценным навыком чтения. Остальные читать не умеют. Они не читают именно потому, что не понимают, что читают. Они могут прочесть отдельные предложения, фразы, простые тексты, но литературу читать не могут. Когда они сталкиваются со сложно построенной фразой, как у Толстого с четырьмя «чтобы», они повисают, и все. Не понимают, теряется смысл, поэтому наши дети сейчас и ничего не читают, даже учебники. А когда ничего не читают, то там уровень культуры, конечно, никакой и знания об окружающем мире никакие.
Я когда тестирую, то вижу, что в пятый класс переходят дети, не читающие вообще. Отдельные слова они читать могут, но уже смысл предложения в массе своей не понимают. Они и задачку решить не могут, поскольку прочесть не могут и понять вообще, о чем она. Это первое. Второе — все абсолютно неграмотные. До середины 1980-х детей учили зрительно-логическим методом, фонетики не было.
— Мы говорим и слышим одно, а писать надо, как мы видим и по правилам. Так вот, раньше учили писать не через произношение. Не было фонетического разбора и звуковой записи слов. Были совершенно другие программы, в основе которых лежали правила, их учили и по ним писали. Но был у нас такой известный психолог Даниил Борисович Эльконин, который в 1961 году создал букварь на фонетической основе. Он считал, что это логический и теоретический подход и что это правильнее. И с 1961 года он пытался внедрить свой букварь. Но не получалось, потому что этот букварь читать не учил. Напротив, фонетический разбор и этот метод могли усвоить только те, кто уже читать умел. К концу 70-х годов у нас в стране был общий уровень культуры достаточно высоким, шли в школу дети в основном уже читающие, и обучение в начальной школе сократили. Вместо четырех лет стали учить три года. Так как все дети читали, то и букварный период сократили до одной четверти. Со второй четверти начинался уже полноценный русский язык. И задачки по арифметике. То есть начиналось полноценное обучение.
И когда это произошло, то эльконинский букварь пошел. Детям было интересно фишки выставлять. Красными фишками гласные заменялись, зелеными — мягкие согласные, синими — твердые согласные. Дети это делали легко. И с 1981 года был приказ по министерству образования — перейти на фонетический метод обучения, на который к 1987-му вся страна и перешла. Сначала проблем не возникало, потому что дети продолжали идти в школу читающие. Но с 90-х годов уже пошли дети нечитающие, так как ситуация в стране изменилась. Родителям надо было добывать деньги и на занятия с детьми времени и средств у большинства не оставалось.
Проблемы проявились тут же, поскольку букварь Эльконина чтению не обучал. Но от него не отказались, а просто решили, что у детей не развит фонематический слух и его надо развивать с детского сада. В результате дети со средней группы детского сада стали заниматься фонетическим разбором и анализом. Я не знаю, понимали ли наши методисты, что фонетический разбор легко может сделать читающий человек, просто механически заменяя стоящие перед глазами буквы символами — согласные, гласные, мягкие, твердые и так далее. Если человек читать не умеет, то ему надо работать в уме со звуковым комплексом, а звуковой комплекс мысленно расчленить на какие-то части и заменить символами — очень тяжелая вещь. До сих пор в старшей и подготовительной группах детского сада занимаются этим фонетическим разбором. Два года отводится на то, чтобы дети потом смогли встроиться в школе в этот фонетический метод преподавания.
— При фонетическом методе мы анализируем и пишем так, как говорим. В результате дети пишут «сабака» или «акиан», потому что мы так говорим. Во втором классе они в тетради пишут звуковую запись «йожык» вместо «ёжик», потому что мы так говорим. Эскимо у них начинается с И, вторник начинается с Ф и так далее. Дети делают массу таких письменных упражнений на звуковую запись слов.
После этого понятно, что вся неграмотность идет от этого фонетического метода, потому что мы говорим и слышим одно, а писать надо другое. Раньше этого не было. До середины 1980-х о фонетике у нас рассказывали только в пятом классе. Я в 1955 году в школу пошла, так у нас фонетика была всего неделю в пятом классе, и мы это все забывали до выпускных экзаменов, потому что это никому не надо. Мы знаем, что есть разные диалекты, говоры, но писать надо не так, как мы говорим, а так, как мы видим и по правилам. Русский язык в этом смысле очень трудный. Чем больше дети занимаются фонетикой (а сейчас еще обязательно начинают с 2–3 лет заниматься с логопедом, чтобы правильно произносить звуки), тем сильнее будет слуховая доминанта. То есть главное для ребенка становится произношение, и как он произносит, так потом и пишет. Даже позже, когда дети правила изучают, им в голову не приходит проверить привычно звучащее слово. Мало того, они продолжают писать эти «йожыки», «йупки», и прочие несуразицы по 6-й класс. Сейчас в школах логопедов полно, а грамотности никакой.
У нас русский язык заканчивался в 8-м классе. Там изучать больше нечего. И мы все писали грамотно. У нас, если в сочинении на 6 листов было больше пяти ошибок, это двойка. А сейчас если всего пять ошибок на одну страницу, то это почти гений. При этом уроки русского языка по 11-й класс. Когда ребята учатся в 11-м классе, у них русский язык по 5 раз в неделю. Но они все равно все неграмотные, потому что выбить заложенную с самого детства эту фонетическую модель, в которой пишем, как слышим и говорим, очень сложно.
— Потому что у нас никогда так не учили, как хотел и предлагал Выготский. Начальная школа всегда была достаточно убогой. Но до середины 1980-х она все-таки была не такой убогой, какой стала потом и остается сейчас. А когда меняется не в лучшую сторону обучение в начальной школе, дальше в средней дети уже учиться не могут.
— Если они не научились думать, выделять суть, видеть причинно-следственные связи, то они задачек не понимают и решать не могут, биологию или географию заучивают и смысла не понимают, просто пересказывают, а потом все забывают. Физику вообще не могут понимать. То есть учеба вся заканчивается, если понятийное мышление не формируется.
У меня есть книга, которая называется «Закономерности развития понятийного мышления и его роль в обучении». Она выпущена в 2005 году. В ней много из того, что я говорю, подробно описано: что такое понятийное мышление, как его развивать, как оно дальше влияет на обучение в старших классах средней школы, как дальше влияет на выбор профессии, какие там возможности есть, потому что в любой профессии требуется понятийное мышление. Если его нет, то возникают проблемы. В каких-то профессиях требуется больше интуитивный компонент, то есть работа с текстами, например, в гуманитарных и общественных науках. Если логической систематизации нет, то там не всегда это явно видно. В естественных науках уже нужно более полноценно анализировать, необходим логический компонент, выделение причинно-следственных связей. Там понятийное мышление вообще лежит в базе освоения любой профессии, потому что везде надо суть понимать и надо знать какие-то зависимости, которые в данной области функционируют.
Но то, как у нас учебные программы меняются, тоже сильно способствует ухудшению ситуации. Хочу привести цитату известного советского ученого, покойного профессора Сергея Петровича Капицы. В 2009 году в одном из интервью он говорил: «Мы наконец пришли к тому, к чему стремились все эти 15 лет, — воспитали страну идиотов. Если Россия и дальше будет двигаться этим же курсом, то еще лет через 10 не останется и тех, кто сегодня хотя бы изредка берет в руки книгу. И мы получим страну, которой будет легче править, у которой будет легче высасывать природные богатства. Но будущего у этой страны нет! Именно эти слова я произносил пять лет назад на заседании правительства. Время идет, а процессы, которые ведут к деградации нации, никто даже не пытается понять и приостановить».
Ко мне в 2013 году обращались представители «Общества предпринимателей» и говорили: «Как так, молодые люди, которые приходят заниматься бизнесом, не знают, что делать. Сами не могут принимать решения. Не понимают ситуацию». Вот так. Они получили какую-то управленческую подготовку, учились в экономических вузах, изучали экономику и управление, экзамены сдавали, но приходят и не способны вообще работать, так как не научились думать.
— Получается, что это дипломированно-необразованные люди?
— Мои замеры (а статистика на школьников у меня есть, повторю, с середины 1980-х) показывают, что начиная с 90-х результаты интеллектуального развития молодого поколения снижаются и снижаются. И связано это с тем, что не в лучшую сторону изменяется система образования, особенно начального, с первого по четвертый класс. Начальное образование — это база. Сейчас спохватились, что нет инженеров, квалифицированных техников, технологов и так далее и с математикой что-то не все в порядке, значит, надо что-то менять, и взялись за 9–11-й классы, за вузы, мол, надо готовить специалистов. В этой связи хочу сказать: если будет та же самая начальная школа (а ее оставили в прежнем виде и даже не озабочены тем, что ее надо менять), то исправить ситуацию будет невозможно.
— Капица сказал, что читающих нет. Правильно. Начальная школа читать не учит. Если родители не озаботились и не научили ребенка читать до школы, то он читать не умеет. Сегодня надо, чтобы он до школы уже читал тексты. Если ребенок просто читает слова — это не умение читать. У меня есть тест, позволяющий оценить, что является смысловой единицей восприятия текста, который выявляет, понимают ли его школьники или только отдельные слова озвучивают. У меня есть статистика: только 30 процентов учащихся 11-х классов обладают полноценным навыком чтения. Остальные читать не умеют. Они не читают именно потому, что не понимают, что читают. Они могут прочесть отдельные предложения, фразы, простые тексты, но литературу читать не могут. Когда они сталкиваются со сложно построенной фразой, как у Толстого с четырьмя «чтобы», они повисают, и все. Не понимают, теряется смысл, поэтому наши дети сейчас и ничего не читают, даже учебники. А когда ничего не читают, то там уровень культуры, конечно, никакой и знания об окружающем мире никакие.
Я когда тестирую, то вижу, что в пятый класс переходят дети, не читающие вообще. Отдельные слова они читать могут, но уже смысл предложения в массе своей не понимают. Они и задачку решить не могут, поскольку прочесть не могут и понять вообще, о чем она. Это первое. Второе — все абсолютно неграмотные. До середины 1980-х детей учили зрительно-логическим методом, фонетики не было.
— Мы говорим и слышим одно, а писать надо, как мы видим и по правилам. Так вот, раньше учили писать не через произношение. Не было фонетического разбора и звуковой записи слов. Были совершенно другие программы, в основе которых лежали правила, их учили и по ним писали. Но был у нас такой известный психолог Даниил Борисович Эльконин, который в 1961 году создал букварь на фонетической основе. Он считал, что это логический и теоретический подход и что это правильнее. И с 1961 года он пытался внедрить свой букварь. Но не получалось, потому что этот букварь читать не учил. Напротив, фонетический разбор и этот метод могли усвоить только те, кто уже читать умел. К концу 70-х годов у нас в стране был общий уровень культуры достаточно высоким, шли в школу дети в основном уже читающие, и обучение в начальной школе сократили. Вместо четырех лет стали учить три года. Так как все дети читали, то и букварный период сократили до одной четверти. Со второй четверти начинался уже полноценный русский язык. И задачки по арифметике. То есть начиналось полноценное обучение.
И когда это произошло, то эльконинский букварь пошел. Детям было интересно фишки выставлять. Красными фишками гласные заменялись, зелеными — мягкие согласные, синими — твердые согласные. Дети это делали легко. И с 1981 года был приказ по министерству образования — перейти на фонетический метод обучения, на который к 1987-му вся страна и перешла. Сначала проблем не возникало, потому что дети продолжали идти в школу читающие. Но с 90-х годов уже пошли дети нечитающие, так как ситуация в стране изменилась. Родителям надо было добывать деньги и на занятия с детьми времени и средств у большинства не оставалось.
Проблемы проявились тут же, поскольку букварь Эльконина чтению не обучал. Но от него не отказались, а просто решили, что у детей не развит фонематический слух и его надо развивать с детского сада. В результате дети со средней группы детского сада стали заниматься фонетическим разбором и анализом. Я не знаю, понимали ли наши методисты, что фонетический разбор легко может сделать читающий человек, просто механически заменяя стоящие перед глазами буквы символами — согласные, гласные, мягкие, твердые и так далее. Если человек читать не умеет, то ему надо работать в уме со звуковым комплексом, а звуковой комплекс мысленно расчленить на какие-то части и заменить символами — очень тяжелая вещь. До сих пор в старшей и подготовительной группах детского сада занимаются этим фонетическим разбором. Два года отводится на то, чтобы дети потом смогли встроиться в школе в этот фонетический метод преподавания.
— При фонетическом методе мы анализируем и пишем так, как говорим. В результате дети пишут «сабака» или «акиан», потому что мы так говорим. Во втором классе они в тетради пишут звуковую запись «йожык» вместо «ёжик», потому что мы так говорим. Эскимо у них начинается с И, вторник начинается с Ф и так далее. Дети делают массу таких письменных упражнений на звуковую запись слов.
После этого понятно, что вся неграмотность идет от этого фонетического метода, потому что мы говорим и слышим одно, а писать надо другое. Раньше этого не было. До середины 1980-х о фонетике у нас рассказывали только в пятом классе. Я в 1955 году в школу пошла, так у нас фонетика была всего неделю в пятом классе, и мы это все забывали до выпускных экзаменов, потому что это никому не надо. Мы знаем, что есть разные диалекты, говоры, но писать надо не так, как мы говорим, а так, как мы видим и по правилам. Русский язык в этом смысле очень трудный. Чем больше дети занимаются фонетикой (а сейчас еще обязательно начинают с 2–3 лет заниматься с логопедом, чтобы правильно произносить звуки), тем сильнее будет слуховая доминанта. То есть главное для ребенка становится произношение, и как он произносит, так потом и пишет. Даже позже, когда дети правила изучают, им в голову не приходит проверить привычно звучащее слово. Мало того, они продолжают писать эти «йожыки», «йупки», и прочие несуразицы по 6-й класс. Сейчас в школах логопедов полно, а грамотности никакой.
У нас русский язык заканчивался в 8-м классе. Там изучать больше нечего. И мы все писали грамотно. У нас, если в сочинении на 6 листов было больше пяти ошибок, это двойка. А сейчас если всего пять ошибок на одну страницу, то это почти гений. При этом уроки русского языка по 11-й класс. Когда ребята учатся в 11-м классе, у них русский язык по 5 раз в неделю. Но они все равно все неграмотные, потому что выбить заложенную с самого детства эту фонетическую модель, в которой пишем, как слышим и говорим, очень сложно.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!