Проза

---

Станислав ЗОТОВ

МУЖИК, КАКИХ НА РУСИ МАЛО

К 50-летию памяти Василия Шукшина





«Да он и человеком-то никогда не был, он был мужик, а мужиков на Руси много», – так говорил пахан воровской шайки, о только что убитом им бывшем подельнике бандитов Егоре Прокудине, убитом за то, что тот решил «выйти из дела» и «завязать», зажить честной трудовой жизнью крестьянина.

Так заканчивается последний киношедевр режиссёра Василия Макаровича Шукшина фильм «Калина красная», фильм со сложной судьбой, изрядно порезанный цензорами, ведь речь там шла о жизни уголовного мира в тогдашнем СССР, и, заметьте, в картине не было обязательного в таких сюжетах мудрого и доброго следователя, образца честности и неподкупности. Нет, это была лента о судьбе простого русского человека, запутавшегося, но сохранившего в душе остатки совести. И вот этот последний фильм Шукшина, в котором он сыграл главную роль самого Прокудина, и стал, по сути, завещанием большого русского художника, писателя, философа сельской жизни, человека, который до конца своих дней считал себя мужиком, простым русским мужиком, «каких на Руси много», но сейчас, по прошествии полувека после его ухода, мы всё больше и больше понимаем, что такого великого мужика мы уже вряд ли в современной России найдём. Действительно, нынешний год ознаменован двумя шукшинскими юбилеями: 25 июля – 95 лет со дня его рождения в старинном алтайском селе Сростки, лежащем на берегу быстрой Катуни, а 2 октября исполнилось полвека его безвременной кончины на Тихом Дону у станицы Клетской, где он снимался в фильме Бондарчука «Они сражались за Родину» по произведениям Шолохова.

Между этими двумя датами легла жизнь незаурядного русского мужика – гениального художника, чувствующего, конечно, свою необычность, но изо всех сил стремящегося не отрываться от народа, не становиться над ним в позу всезнающего гения, нет, всю свою недолгую жизнь Василий Макарович желал оставаться этим вот деревенским жителем, только чудом занесённым на вершины искусства. Он ходил по Москве в сапогах, он балакал с экрана на мужицком алтайском наречии, вспомните его замечательный монолог с рассказом о любимом коне в фильме «Печки-лавочки», где он, к тому времени уже знаменитый и модный столичный кинорежиссёр, сумел представить зрителям настоящего русского чернозёмного мужика, которого нелёгкая занесла в столицу. Много говорили и говорят, что город в России поглотил русскую деревню, что жители деревень все как один стремятся бросить свою избу и стать горожанами – и такая тенденция действительно обескровила нашу деревню и тому есть исторические причины, но вот Шукшину по сердцу были другие мужики и бабы, те что вцепились в свою землю, в свои леса и поля, и света другого не видят кроме них, и не нужна им наша суета. Таких деревенских жителей Шукшин любил, их он делал героями своих фильмов и многочисленных рассказов.

Но, спросит меня привередливый читатель: почему же сам Василий Макарыч бросил в определённый момент своей жизни любимую деревню и подался в столицу за шумной славой? Почему он не мог, как тот добрый Филя из стихотворения Рубцова, тоже великого деревенщика, дуть в свою дуду на своих алтайских пастбищах. Да потому, отвечу я, что Филя тот рубцовский был молчаливый, забитый по жизни мужичок, не пытавшийся ничего сказать людям. А Шукшину хотелось многое чего до людей донести. И он это многое донёс до разума и сердца русского человека.

А Василий Макарович, или, как называли его друзья, Макарыч, был вовсе не прост и начало жизненного его пути было трудным, особый отпечаток наложило оно на становление его личности. Он родился в 1929 году – в страшный для всего русского крестьянства «год великого перелома», по существу говоря, в тот год, когда началось планомерное уничтожение русского крестьянства «как класса». Так было записано в партийных планах коммунистов относительно кулачества, на деле же именно кулаки и были самыми трудолюбивыми и зажиточными крестьянами, они давали товарный хлеб стране, а потому – требовали и прав для себя, как для хозяев земли. А это противоречило партийным установкам коммунистов. Потому и потребовалось сокрушить в общегосударственном масштабе этот последний имущий класс в России, взять у него хлеб, чтобы купить на этот хлеб американские заводы и нанять западных инженеров для индустриализации страны, и отнять у него землю, чтобы на этой земле развернуть колхозы и совхозы – форму государственной собственности на способы и продукты земледелия. А неизбежно высвобождающийся при этом обширный контингент обезземеленных крестьян направить на великие стройки социализма, создание индустриальной базы государства.

Во многом это был вынужденный и неизбежный перелом, но как же он исковеркал и искромсал многие русские деревенские судьбы! Постигла эта горькая участь и семейство Василия Макаровича. В 1932 году был расстрелян отец Шукшина крестьянин села Сростки Макар Леонтьевич Шукшин, расстрелян органами ОГПУ вместе с группой других русских крестьян за «антиколхозный заговор», хотя к тому времени он уже работал в колхозе «Пламя коммунизма» и был на хорошем счету, но, видимо, недостаточно ретиво раздувал это самое пламя. Разумеется, это был чистый произвол, так как и никакого суда над крестьянами не было – расстреляли по решению «тройки» местных комиссаров. Хотели выселить и семью из родного дома, да куда выселять? – выселяли ведь в Сибирь, а Сибирь и без того – кругом... В 1956 году все «заговорщики» были полностью реабилитированы, но ведь долгие годы молодому Шукшину пришлось жить с клеймом «сына врага народа», хотя он сам и был настоящим народом. Подняла его и его сестру Наталью на ноги их мать – Мария Сергеевна (в девичестве Попова), женщина с несгибаемым характером, работящая и деловая. Она записала детей на свою девичью фамилию Поповых (Василий Макарыч впоследствии некоторых своих героев вывел с этой фамилией), чтобы к ним не придирались «органы», сама вышла замуж вторично, стала Куксиной, но её любимый сын никогда не осуждал свою мать за измену памяти отца, он прекрасно понимал, что это был способ выжить, да и отчим оказался порядочным человеком, Шукшин его всегда уважал. Но когда получал паспорт, настоял на возврате ему его отцовской фамилии - и в 16 лет у него уже сложился твёрдый мужской характер.

Да и не удивительно, тяжёлая трудовая крестьянская жизнь, да ещё в военное лихолетье, рано делала из подростков самостоятельных мужчин. В 1943 году Василий поступил в автомобильный техникум в Бийске, хотел связать свою жизнь с машинами и ветром дальних дорог, да в техникуме прознали, что он сын «врага народа», создали невыносимые условия, он вернулся в свою деревню. Но как кончилась война, и как на руках у него оказался паспорт, он бросил свой Алтай и пошёл скитаться по стране, ища свою судьбу. Добрался и до Подмосковья, работал на разных промышленных предприятиях, был своего рода гастарбайтером. Тогда ещё не иссяк человеческий материал русской деревни и в гастарбайтеры (или лимитчики, как говорили тогда) шли ещё не таджики, а русские мужики с окраин огромной страны. Особенно известен из его трудовой биографии факт его работы слесарем-такелажником на стройке турбинного завода в Калуге, работал он и во Владимире и в других городах, окрест Москвы, а вот в столицу его не пускали – из-за изъяна в биографии, «сын врага народа». Может тогда у него зародилось неистовое желание покорить «первопрестольную», выйти в знаменитые люди, чтобы Москва склонилась перед ним, мужиком!..

Но прежде предстояло пройти военную службу. Шукшин был призван во флот в возрасте 19-и лет, таков был тогда призывной возраст, призван из подмосковного Бутово, где работал. То есть он был честным советским гражданином, имел регистрацию в Подмосковье и стал там на воинский учёт, и неправы сочинители баек, утверждавшие впоследствии, что он, якобы, чуть ли не был главарём воровской шайки, отчего так хорошо знал нравы уголовников, раскрытые позднее в его «Калине красной». Нравы уголовников Шукшин вполне мог изучить из общения с людьми на стройках, сколько там было тех, кто отсидел в лагерях! Нет, краснофлотец Василий Шукшин отлично нёс свою службу, был на хорошем счету, изучил радиодело и служил в команде флотских радистов, сначала на Балтике, потом на Чёрном море, в Севастополе. Был отличником «боевой и политической», как полагается, стал кандидатом в члены КПСС!.. А вот это уже важно, алтайский мужик рвался на «социальный лифт», как принято говорить сейчас, стремился выбиться в политическую элиту советского общества, а без членства в КПСС тогда это было невозможно. Но там же в Севастополе он открыл для себя и театр, участвовал в спектаклях флотского драмкружка, играл матросов-анархистов в «Оптимистической трагедии» Вишневского, недаром и первой его эпизодической ролью в кино будет роль революционного матроса, жестоко изрубленного шашкой лихим казаком Григорием Мелеховым в фильме Сергея Герасимова «Тихий Дон» по Шолохову. Удивительный казус судьбы – и последняя роль Шукшина будет ролью солдата из шолоховского «Они сражались за Родину»... Весь творческий путь художника Шукшина пройдёт между этих вех и характеров нашей истории: разгульная удаль казаков, революционная жёсткость и бескомпромиссность революционеров, почвеническая сущность крестьянства и стремление всё это понять, объединить в мятущейся душе самобытного художника. Не всё ему удалось, но что и удалось – оставило неизгладимый след в нашем национальном сознании.

Легенды, легенды окружают путь алтайского мужика Шукшина в большое киноискусство. Многим и до сих пор не верится, как это неотёсанный мужик «от сохи» да затесался вдруг в круг московской рафинированной творческой интеллигенции? Но если принять во внимание реалии того времени, то ничего удивительного в этом и нет. Искусство должно было быть партийным, как вещали тогда наши идеологи? – Шукшин был в партии. После службы во флоте он экстерном сдал экзамены за курс средней школы, за отсутствием учительских кадров в деревне некоторое время даже преподавал русский язык и литературу в местной школе, был поставлен директором школы сельской молодёжи в родном районе, то есть имел и соответствующую положительную характеристику от начальства. Имел опыт участия в любительских спектаклях, сам начал писать свои первые рассказы. Отчего бы ему было и не поступить в столичный творческий ВУЗ?

Михаил Ромм, известнейший корифей советского киноискусства, любимец Сталина, создатель культовых советских фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году» набирал в 1954 году свой курс во ВГИКЕе (Всесоюзный государственный институт кинематографии) и был очень недоволен тем, что в соискателях у него были всё мальчики и девочки из столичной интеллигенции в розовых платьицах и голубых штанишках, жизни не знающие, хотя и очень начитанные. А где взять типажи для советских производственных фильмов о тяжёлом, но и доблестном труде наших передовых рабочих и колхозников? Искусство должно принадлежать народу... этот лозунг никто не отменял. А тут, представьте себе, и является к нему этот самый «народ» от сохи, с Алтая, в кирзовых сапогах, с рабочей биографией, с военной службой за плечами, но и с кандидатским билетом КПСС в кармане! Притом пишет на вступительных экзаменах сочинение по Маяковскому лучше, чем рафинированный интеллигент Андрей Тарковский, сын известнейшего советского поэта Арсения Тарковского! Да это же просто клад – колхозник, рабочий, бывший военнослужащий, партиец, да ещё и в литературе маракует, попробуй такого не прими! И Василий Макарович Шукшин начал свой путь в киноискусство.



( продолжение следует )