Тред №195305

Незнаю куда приткнуть, приткну сюда, тоже своего рода байка.

В конце длинного коридора сидел, листал газету и курил Николай Иванович Баркас. С некоторых пор он делал это регулярно и успел приучить обитателей комнат к своему присутствию. На вопрос «чего повадился?» он отшучивался, мол, клаустрофобия замучила, а тут, может, мелькнет свет в конце коридора.
Какого света ждал Баркас еще узнаем. Вообще-то у него иная фамилия и инициалы, а это имя ему дали в управлении, направляя в командировку на Кавказ. И звание он имел полковника госбезопасности.
Баркас скосил взгляд на часы: две, одна, пошел. В другом конце коридора открылась дверь. Пришаркивая, из нее вышел Семен Львович. Походил он на классического обитателя коммунальной квартиры, анекдотического Рабиновича. Сколько Баркас ни наблюдал эту картину, не мог себя переубедить, что Сеня идет не на общую кухню. А шел он действительно не к холодильнику и плите, а старательно заглядывал во все двери, задерживаясь за ними на несколько секунд или минут.
Когда Баркас первый раз засветился в своем углу, Сеня не открыл только одну дверь – №36. И было в его поведении что-то, что заставило Баркаса запомнить этот номер. В следующие дни Семен тоже не открывал по одной двери, и все они были хаотично разные. Но он неизменно добирался до конца коридора и, выйдя из последней двери, изрекал какую-либо фразу. Чаще использовал одну:
- Евреев развелось, ни одного вопроса не решишь.
В этой ситуации усмехался один Баркас, а Семен Львович, пришаркивая, возвращался восвояси.
Однажды Николай Иванович услышал из уст Семена, что больше всего академиков, героев труда, лауреатов сталинских, ленинских, государственных и иных премий проживает в Израиле.
Семен попал под подозрение быстро, но на режиссера он не дотягивал. Так, ассистент по актерам в этом большом театре, что жизнью зовется. Зато исполнителей эпизодических ролей он находил мастерски, зная, кто чем дышит, кто с кем и кто на кого какой зуб точит. Только Баркас и еще двое знали, что неудачными первые два пуска новой ракеты стали не без участия человеческого фактора. Приближался срок третьего пуска, надо было успеть предотвратить вмешательство. Каким оно будет на этот раз?
По стечению обстоятельств ракета называлась «Барк».

- Что-то вы задумчивый, Николай Иванович?
- Куда катимся? Не знаешь, Леночка?
- Катятся всегда под горку.
- Завидую Олегу. Такая умная жена у него будет.
- Чего хорошего?
- С дурой лучше?
- А разве нет?
- С умной веселей. Чего это мы вопросами разговариваем? Приготовь-ка чай.
Баркас вошел в кабинет, дождался чаю и остался один.
Сидел он долго. Даже очень долго.
Игра с Семеном ему порядком надоела. Не столько ее обоюдность, сколько открытость. Он чувствовал, что Семен его переигрывает, причем, внаглую, не таясь. Зацепить его не было мочи. Физически припереть к стенке – не то время. Вот если бы поставить… Но он явно не то звено, которое разорвет цепь. Скорее, просто отвлекающий маневр. Ложный след.
Именно.
Тогда кто?
Зачем – понятно. Столько накипи в обществе всплыло, что украсть – не самый худший поступок. Развалить, уничтожить – страшнее.
Все это он недавно обсуждал в южном городишке с однокашником и тезкой, служившим антишпионом на ТОФе. Они тогда хорошо назюзюкались, так, что сами пришли в ужас от вопроса: куда катится страна? И то! Генералы стали торговцами. Удумали продать ядрену лодку. Ты понял, Коля? Я понимаю, Коля. А ты, Вова?
- Давно ясно, что отольются кротам и крысам кошкины слезы. Недолго ждать. Смута всегда заканчивается.
- Тебе с «альфовцами» проще – к стенке и на фиг!
- Боюсь привыкнуть. Да, и не прав ты.
- Не прав? В чем? В том, что адмиралы цветметом торгуют? Или ракетными катерами краба бутуют?
- Давай лучше прикол расскажу. Ты этих людей знаешь, Николай Иванович. Наш один звонит: «Алло, Лейб Мейерович? Да, Иосиф Менделевич. Где Шайя Ионович?»
- Знаю этот прикол. Когда у Шайи Ионовича был юбилей, он вместе с Виктором Петровичем пел: «Буду я точно генералом».
- Похоже, что я тоже буду адмиралом. Вот это прикол.
- Во! Жизнь налаживается. Наливай.

Баркас отодвинул остывший чай, поставил перед собой рюмку, налил коньяк.
- Небесное тебе, адмирал!
Колька стал-таки адмиралом, но погоны успел проносить год – погиб в автомобильной катастрофе. При загадочных обстоятельствах. Тому минуло четыре года.
На трех чистых листах Баркас нарисовал овалы. Сверху красным фломастером пририсовал и разукрасил шапочки. Получилось нечто, больше напоминающее гриб, нежели «Барк». Зеленые стрелки указывали под шляпку. Из-за этих «красных шапочек» случились неудачи на первых двух пусках.
Если верить интуиции и расчетам, тот, кто не желает, чтобы страна получила ракету нового класса, нанесет очередной удар сюда же.
Сузив круг, он добился, чтобы в цехе, прозванном народом «хим-дым», никто не оставался один. Желающие проявить бдительность еще не перевелись.
Задолго до Баркаса в цехе был выявлен «недоброжелатель». Под предлогом отсутствия аппетита он остался один. Что-то в этом не понравилось напарнику. После обеда он обшарил все узлы и нашел деревянные пробки в соплах. Такая хреновина в данном случае позволит все разнести в хлам. При докладе кому следует напарник заметил, что за такое раньше на кол садили. «Недоброжелатель» упирал на то, что хотел отомстить мастеру. Вредитель был приговорен к высшей мере, а ракета до сих пор дежурит в океане.
Из «хим-дыма» пока никакой информации.
«Красную шапочку» проектировали за дверью №36.

В который раз Баркас смотрел фильм о третьем пуске. Его глаза видели только искры из «красной шапочки». Телеметрия снова сгорела, но хронометраж показал, что до успеха не хватило 0,6 секунды.
Стартовую команду вернули с дороги. Объявили задержку пуска на несколько часов. Должен прибыть министр обороны. Кто-то из стартовиков сказал: возвращаться плохая примета.
Это все мистика, внушал себе Баркас. На КП сначала вошел дядя-шкаф с антресолями, оглядел всех и лишь после этого появился министр. Начальник стартовой команды доложил о сути, представил конструкторов и начальников команд. Генералармии подошел к ПУРО и поинтересовался временем предстартовой подготовки.
- Так это меньше, чем в РВСН.
- Выходит, что так, - согласился оператор.
- Желаю вам успеха! – сказал министр и покинул бункер.
Потом было несколько секунд приятного слуху гула и резкий скачок децибел. Главный конструктор Игорь Иванович от горя рухнул лицом на стол.
На месте падения ракеты образовалась воронка в два десятка метров глубиной.
Баркас ожидал результатов анализа блока управления, а главное – «красной шапочки», найденных на месте падения. Но сначала ему доложили, что Семена Львовича нигде найти не могут, а монтажники взяты под наблюдение.
Позвонили с Севера: у «красной шапочки» отсутствуют четыре вольфрамовых втулки.
Вот тебе и минус 0,6 секунды.


Семен Львович был обнаружен в московской частной фирме. Монтажник настаивает, что втулки не поставил по недогляду, и максимум, что ему грозит, - лишение премии. Четвертого испытания не будет. Тема закрыта. По слухам: новую ракету будут делать другие.

АУ по усмотрению