Сталин. Роль в истории страны. Современники, события, явления. Сталин сегодня.
3,846,280
46,015
|
wellx ( Слушатель ) |
| 11 апр 2010 13:48:59 |
Тред №205821
новая дискуссия Дискуссия 109
продолжение...
В Гражданскую войну, когда Фрунзе зашел в Крым во главе Красной Армии, там было порядка 30 тысяч белых офицеров. Фрунзе в то время был просто исполнителем воли Троцкого. Фрунзе сказал им: "Вы совершенно зря, товарищи господа офицеры, собираетесь эмигрировать, вы просто зарегистрируйтесь, и я вам даю слово командарма, что с вами ничего не будет, если вы сложите оружие и признаете советскую власть". Они спустились с гор, зарегистрировались и сложили оружие. Всех арестовали и утопили! До единого. Цвет нации, белая кость, университеты, юнкерские училища, кадетские корпуса!
Кто ему приказал это сделать? Несмотря на то что он дал слово командарма? Лев Давидович Троцкий. И я, кстати, считаю, что правильно.
А что он вообще творил во время Гражданской! Когда его назначили наркомвоенмором, Красная Армия была полностью разложена, это была махновщина. Один Чапаев чего стоил! Он туда послал комиссаров, навел дисциплину. А как он наводил эту дисциплину? Расстреливал и расстреливал…
Военспецов он брал из царских офицеров, ставил командирами полков, а к ним — комиссара. А что делали с семьями этих офицеров, знаете? Товарищ Троцкий их отправлял в концентрационные лагеря. Каждому офицеру комиссар сообщал, что если ты, падла, будешь плохо воевать, мы твою семью расстреляем. А если ты еще вздумаешь бежать к белым, мы их не только расстреляем, но перед этим будем долго мучить. Так что вы за товарища Троцкого не беспокойтесь!
Я могу вам рассказать, что делал товарищ Бухарин во время Гражданской войны. Примерно то же самое. Только он еще и не отвечал ни за что. Но бегал по Кремлю и орал, что всех надо расстреливать! Он очень любил это слово. И Зиновьев с Каменевым. И Рыков. Будучи гражданскими, не участвуя непосредственно в руководстве военными действиями, они больше всех орали про репрессии.
Так что со всеми нами, если бы мы проиграли эти внутрипартийные дискуссии, поступили бы ровно так же. Кстати, Троцкого я выпустил, но он же не унялся! Он продолжил борьбу и за границей!
Одним словом, мне нужна была другая элита, для других задач…
— Я в то время, — продолжает товарищ Сталин, — конечно же, прекрасно отдавал себе отчет, что страна умирает с голоду, что мы находимся в капиталистическом окружении, что никто нам не поможет, и, конечно, я был за НЭП!
Но мы неправильно описали НЭП в "Кратком курсе истории ВКП(б)". Это моя вина. Мы как его описали? Вот НЭП в деревне: крестьяне имеют землю, работают, идет мелкотоварное производство, они продают продукт на рынок и так далее. Вот НЭП в городе: мелкие мастерские, торговля, ресторанчики. А крупная промышленность — в руках государства.
Так, да не так! Мы собирались строить другой НЭП! Сейчас в исторической литературе эта тема появляется: концессии, лицензии, иностранные инвестиции… Что касается крупной индустрии, то мы собирались привлекать крупный капитал, мы собирались отдавать иностранцам концессии, месторождения. Фактически это была продажа контрольных пакетов, как у вас сейчас это называется. Мы собирались пустить в СССР западных инвесторов. Конечно же, под контролем государства.
Бухарин мне говорил, что НЭП — это временное отступление, что нам надо накопить силу, что это будет длиться 30, 40, может быть, даже 100 лет, мы будем строить новую индустрию, нам нужно прийти к социализму через государственный капитализм. И мы это начали делать. А Троцкий был против! Поэтому мы боролись с левой оппозицией. И мы победили. И к моменту, когда мы победили, мы забыли главное в учении Маркса — о цикличности капитализма…
— Начался кризис?
— Когда мы начали строить НЭП, на Западе был подъем, и они хотели вкладывать в Россию. И поэтому мы достаточно быстро, после Гражданской войны, после всей белой истерии в западных странах, восстановили дипломатические отношения. Прежде всего с Германией. И получили доступ к технологиям. Англия, Франция, даже США в конечном итоге восстановили с нами дипломатические отношения и признали наше правительство. Хотя по западным стандартам мы пришли к власти абсолютно незаконно! Мы были чистая хунта, захватившая власть абсолютно нелегитимно. Через пять лет после того, как мы ее захватили, нас признали. Это феноменально! И это, кстати говоря, лишнее доказательство того, что западная демократия абсолютно прогнившая, и они своих принципов сами не придерживаются, только болтают о них.
И вот к концу 20–х мы победили. Крупный теоретик Бухарин торжествовал, а Троцкого посадили на пароход и отправили за границу. Я говорю Бухарину: "Коля, ну давай! Где инвестиции? Давай! Вот у нас еще царские проекты — ДнепроГЭС, Магнитка…" Огромное количество заводов было предусмотрено построить по программе развития Столыпина. До него еще Менделеев с Макаровым этим занимались. Я говорю: "Давай эту программу реализовывать, ГОЭЛРО ленинское строить!"
И тут начался кризис. Запад сам чуть концы не отдал. Где инвестиции? Коля, где инвестиции? Мы правые, мы идем правым курсом, мы НЭП строим, но где инвестиции? К концу 1929 года стало очевидно: инвестиций не будет долго.
И вот я нахожусь в ситуации, когда мне, уже без всякого марксизма, ясно, что скоро будет война. А в 1930–м мы не представляли собой в военном отношении ничего! В любом случае стояла задача индустриализации, и индустриализации в сжатые сроки. И мы не имели выбора не проводить индустриализацию. Потому что это означало попросту лишиться суверенитета, стать чьей–то колонией. Стало ясно, куда ведет правый курс и что темпы индустриализации за счет внутренних источников, если не трогать крестьянство, не обеспечивают нам выхода на необходимый индустриальный уровень к необходимым срокам.
Мне нужно было колоссальное количество рабочей силы, ускоренный переток людей из деревни в город, чтобы строить эти заводы, мне нужны были ресурсы для этого. Я искренне — сейчас–то мне незачем врать — восемь лет боролся за НЭП. Я собирался строить государственный капитализм в России. Я не трогал крестьянство, не трогал нэпманов, хотя Троцкий и левые, которые составляли почти половину партии, требовали от меня этого. Я взял идею Бухарина: политику мирного врастания "кулака" в социализм. И к 1929 году я убедился лично, и все убедились, включая, кстати говоря, и Колю, что это тупик. Это и у вас случилось, в конце века. Ельцин ваш строил "открытое общество" для того, чтобы пришли инвестиции. И когда он наконец его почти построил, начался кризис 1998–го — и никаких инвестиций в Россию не пришло. И он проиграл.
Все должно случаться вовремя! Если бы в 1929 году на Западе был подъем, то никакие репрессии в отношении крестьянства были бы не нужны.
Ведь что случилось с Китаем? В Китае, когда Дэн Сяопин пришел к власти, он взял курс на индустриализацию Китая. Ровно как мы в середине 20–х. Но тогда, когда у него было все готово, когда он победил все внутренние оппозиции, разгромил "банду четырех", оказалось, что на Западе подъем, и они готовы инвестировать! И теперь что мы видим? Китай уже имеет собственные источники для развития. А к моменту, когда Советский Союз все подготовил, на Западе начался кризис. Самый сильный кризис за всю историю капитализма, а потом — Великая депрессия…
Кстати, у меня к вам тоже вопросы, товарищи. Разные формы собственности сейчас в Китае? Разные. Иностранная, частная, коллективная, государственная собственность. Коммунистическая партия там правит? Правит. Рычаги власти у нее в руках? У нее. Так в чем вопрос?
Поверьте мне, мы к 1929 году идеальную страну имели — то, что сейчас имеет Китай. Они делают то, что мы хотели сделать в конце 20–х. Только им повезло, а нам — нет.
Вы поймите, я же с Мао много разговаривал. Мы же с ним были большие друзья! На самом деле, я не шучу. Может быть, это был мой единственный друг, особенно после войны. И, может быть, моя последняя надежда, потому что я ему завещал сделать мировую революцию, как Ленин завещал это сделать мне. И я верил в Мао. Вот после 1944 года самая главная моя радость была — это Китай. Мао. Может, они еще и сделают мировую революцию. А американцы им продадут ту самую веревку, на которой китайцы их повесят. Ровно как и предсказывал Ленин…
"Вести", № 14. .
В Гражданскую войну, когда Фрунзе зашел в Крым во главе Красной Армии, там было порядка 30 тысяч белых офицеров. Фрунзе в то время был просто исполнителем воли Троцкого. Фрунзе сказал им: "Вы совершенно зря, товарищи господа офицеры, собираетесь эмигрировать, вы просто зарегистрируйтесь, и я вам даю слово командарма, что с вами ничего не будет, если вы сложите оружие и признаете советскую власть". Они спустились с гор, зарегистрировались и сложили оружие. Всех арестовали и утопили! До единого. Цвет нации, белая кость, университеты, юнкерские училища, кадетские корпуса!
Кто ему приказал это сделать? Несмотря на то что он дал слово командарма? Лев Давидович Троцкий. И я, кстати, считаю, что правильно.
А что он вообще творил во время Гражданской! Когда его назначили наркомвоенмором, Красная Армия была полностью разложена, это была махновщина. Один Чапаев чего стоил! Он туда послал комиссаров, навел дисциплину. А как он наводил эту дисциплину? Расстреливал и расстреливал…
Военспецов он брал из царских офицеров, ставил командирами полков, а к ним — комиссара. А что делали с семьями этих офицеров, знаете? Товарищ Троцкий их отправлял в концентрационные лагеря. Каждому офицеру комиссар сообщал, что если ты, падла, будешь плохо воевать, мы твою семью расстреляем. А если ты еще вздумаешь бежать к белым, мы их не только расстреляем, но перед этим будем долго мучить. Так что вы за товарища Троцкого не беспокойтесь!
Я могу вам рассказать, что делал товарищ Бухарин во время Гражданской войны. Примерно то же самое. Только он еще и не отвечал ни за что. Но бегал по Кремлю и орал, что всех надо расстреливать! Он очень любил это слово. И Зиновьев с Каменевым. И Рыков. Будучи гражданскими, не участвуя непосредственно в руководстве военными действиями, они больше всех орали про репрессии.
Так что со всеми нами, если бы мы проиграли эти внутрипартийные дискуссии, поступили бы ровно так же. Кстати, Троцкого я выпустил, но он же не унялся! Он продолжил борьбу и за границей!
Одним словом, мне нужна была другая элита, для других задач…
— Я в то время, — продолжает товарищ Сталин, — конечно же, прекрасно отдавал себе отчет, что страна умирает с голоду, что мы находимся в капиталистическом окружении, что никто нам не поможет, и, конечно, я был за НЭП!
Но мы неправильно описали НЭП в "Кратком курсе истории ВКП(б)". Это моя вина. Мы как его описали? Вот НЭП в деревне: крестьяне имеют землю, работают, идет мелкотоварное производство, они продают продукт на рынок и так далее. Вот НЭП в городе: мелкие мастерские, торговля, ресторанчики. А крупная промышленность — в руках государства.
Так, да не так! Мы собирались строить другой НЭП! Сейчас в исторической литературе эта тема появляется: концессии, лицензии, иностранные инвестиции… Что касается крупной индустрии, то мы собирались привлекать крупный капитал, мы собирались отдавать иностранцам концессии, месторождения. Фактически это была продажа контрольных пакетов, как у вас сейчас это называется. Мы собирались пустить в СССР западных инвесторов. Конечно же, под контролем государства.
Бухарин мне говорил, что НЭП — это временное отступление, что нам надо накопить силу, что это будет длиться 30, 40, может быть, даже 100 лет, мы будем строить новую индустрию, нам нужно прийти к социализму через государственный капитализм. И мы это начали делать. А Троцкий был против! Поэтому мы боролись с левой оппозицией. И мы победили. И к моменту, когда мы победили, мы забыли главное в учении Маркса — о цикличности капитализма…
— Начался кризис?
— Когда мы начали строить НЭП, на Западе был подъем, и они хотели вкладывать в Россию. И поэтому мы достаточно быстро, после Гражданской войны, после всей белой истерии в западных странах, восстановили дипломатические отношения. Прежде всего с Германией. И получили доступ к технологиям. Англия, Франция, даже США в конечном итоге восстановили с нами дипломатические отношения и признали наше правительство. Хотя по западным стандартам мы пришли к власти абсолютно незаконно! Мы были чистая хунта, захватившая власть абсолютно нелегитимно. Через пять лет после того, как мы ее захватили, нас признали. Это феноменально! И это, кстати говоря, лишнее доказательство того, что западная демократия абсолютно прогнившая, и они своих принципов сами не придерживаются, только болтают о них.
И вот к концу 20–х мы победили. Крупный теоретик Бухарин торжествовал, а Троцкого посадили на пароход и отправили за границу. Я говорю Бухарину: "Коля, ну давай! Где инвестиции? Давай! Вот у нас еще царские проекты — ДнепроГЭС, Магнитка…" Огромное количество заводов было предусмотрено построить по программе развития Столыпина. До него еще Менделеев с Макаровым этим занимались. Я говорю: "Давай эту программу реализовывать, ГОЭЛРО ленинское строить!"
И тут начался кризис. Запад сам чуть концы не отдал. Где инвестиции? Коля, где инвестиции? Мы правые, мы идем правым курсом, мы НЭП строим, но где инвестиции? К концу 1929 года стало очевидно: инвестиций не будет долго.
И вот я нахожусь в ситуации, когда мне, уже без всякого марксизма, ясно, что скоро будет война. А в 1930–м мы не представляли собой в военном отношении ничего! В любом случае стояла задача индустриализации, и индустриализации в сжатые сроки. И мы не имели выбора не проводить индустриализацию. Потому что это означало попросту лишиться суверенитета, стать чьей–то колонией. Стало ясно, куда ведет правый курс и что темпы индустриализации за счет внутренних источников, если не трогать крестьянство, не обеспечивают нам выхода на необходимый индустриальный уровень к необходимым срокам.
Мне нужно было колоссальное количество рабочей силы, ускоренный переток людей из деревни в город, чтобы строить эти заводы, мне нужны были ресурсы для этого. Я искренне — сейчас–то мне незачем врать — восемь лет боролся за НЭП. Я собирался строить государственный капитализм в России. Я не трогал крестьянство, не трогал нэпманов, хотя Троцкий и левые, которые составляли почти половину партии, требовали от меня этого. Я взял идею Бухарина: политику мирного врастания "кулака" в социализм. И к 1929 году я убедился лично, и все убедились, включая, кстати говоря, и Колю, что это тупик. Это и у вас случилось, в конце века. Ельцин ваш строил "открытое общество" для того, чтобы пришли инвестиции. И когда он наконец его почти построил, начался кризис 1998–го — и никаких инвестиций в Россию не пришло. И он проиграл.
Все должно случаться вовремя! Если бы в 1929 году на Западе был подъем, то никакие репрессии в отношении крестьянства были бы не нужны.
Ведь что случилось с Китаем? В Китае, когда Дэн Сяопин пришел к власти, он взял курс на индустриализацию Китая. Ровно как мы в середине 20–х. Но тогда, когда у него было все готово, когда он победил все внутренние оппозиции, разгромил "банду четырех", оказалось, что на Западе подъем, и они готовы инвестировать! И теперь что мы видим? Китай уже имеет собственные источники для развития. А к моменту, когда Советский Союз все подготовил, на Западе начался кризис. Самый сильный кризис за всю историю капитализма, а потом — Великая депрессия…
Кстати, у меня к вам тоже вопросы, товарищи. Разные формы собственности сейчас в Китае? Разные. Иностранная, частная, коллективная, государственная собственность. Коммунистическая партия там правит? Правит. Рычаги власти у нее в руках? У нее. Так в чем вопрос?
Поверьте мне, мы к 1929 году идеальную страну имели — то, что сейчас имеет Китай. Они делают то, что мы хотели сделать в конце 20–х. Только им повезло, а нам — нет.
Вы поймите, я же с Мао много разговаривал. Мы же с ним были большие друзья! На самом деле, я не шучу. Может быть, это был мой единственный друг, особенно после войны. И, может быть, моя последняя надежда, потому что я ему завещал сделать мировую революцию, как Ленин завещал это сделать мне. И я верил в Мао. Вот после 1944 года самая главная моя радость была — это Китай. Мао. Может, они еще и сделают мировую революцию. А американцы им продадут ту самую веревку, на которой китайцы их повесят. Ровно как и предсказывал Ленин…
"Вести", № 14. .
Отредактировано: wellx - 11 апр 2010 13:58:55
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!