Тред №207576

продолжение

Конспирология как переводческое ремесло

В конце 1940-х этот «мимолётный и недолговечный» момент со всей очевидностью давно канул в лету, что хорошо видно из приведённой чуть выше цитаты про более позднее и уже очевидно безуспешное расследование, которое так и не задалось, хоть и вела его уже отнюдь не одна отчаянная сорви-голова, как когда-то, а аж целый Конгресс США.
Причём, думаю, ту цитату прочитав, многие мне в мыслях осуждающе возразили: ну вот, так я и знал(-а), обязательно всё  теорией заговора кончится... опять какого-то «конспиролога» за уши притягивают...
А я с полным на то основанием возражу: Нет.
Но тут же задумаюсь на секунду и поправлюсь: если подходить к переводческому ремеслу профессионально, то на каких-то уровнях понимания — да, конечно. А потом и вообще остановлюсь на этом моменте и поговорю о нём подробнее, потому что он имеет прямое, самое непосредственное отношение к выбору именно Троцкого в качестве «медиума» в романе «1984».

Итак. Сначала, как услышу возражение, у меня в уме сработает первый, дословный уровень «понимания стереотипа» - и тогда-то я и возражу. Но потом тут же следом включится у меня второй, требующий многих дополнительных знаний уровень — и тогда я поправлюсь и признаю: да, присутствует в моём рассуждении «конспирология».
Первый, дословный уровень понимания тут вот какой.
Автор книги, из которой взята «конспирологическая» цитата — профессор Кэрролл Квигли — был при жизни (умер в 1977 году) и остаётся до сих пор, и в США и вообще на «западе», одним из самых уважаемых и самых влиятельных специалистов по новейшей политической и военной истории. Один из спичрайтеров Билла Клинтона рассказывал, что Клинтон — бывший у Квигли студентом в Джорджтаунском университете — числил его среди своих самых любимых профессоров и потому часто вставлял в свои выступления цитаты из его трудов.
Книга Квигли, из которой взята цитата - «Трагедия и надежда» - огромный капитальный труд, излагающий мировую политическую и военную историю нашей («западной») цивилизации с середины XIX века и вплоть до второй половины века XX-го (книга по своему построению — как бы полный и завершённый сборник расширенных и систематизированных лекций профессора). Академичность, полнота и глубина анализа, лишённая любых идеологических глупостей и штампов объективность настоящего учёного  до сих пор вызывают восхищение у всех историков. Одним словом, Кэрролл Квигли — всегда был и остаётся достойнейшим из достойных в самом центре «мэйнстрима» современной западной исторической науки, и никто, никогда, ни разу его в «мэйнстриме» к «конспирологам» даже намёком не причислял.
Так что на нашем сегодняшнем первом, буквальном, бытовом уровне понимания слова «конспиролог», в том смысле — особенно оценочном — в каком мы его сегодня применяем ко всяким борцам с настоящими и мнимыми заговорами, Кэрролл Квигли, конечно же, не «конспиролог».
Но остаются у этого слова ещё как минимум два других значения. Первое: просто любой «специалист по изучению конспираций (т.е. заговоров)», и в этом смысле мне, лично, первым тут же на ум приходит il Machia. Второе: «знаток, специалист по заговорам». В этом значении предводитель шайки злодеев, затевающих очередную пакость, мог бы, например, с лёгкой улыбкой сказать заединщикам, про того из них, кому только что поручил обеспечивать дезинформацию и «чёрный пиар», необходимые для успеха предприятия: «Он ведь у нас главный конспиролог, вот пусть и займётся».
А я, пытаясь вычленить и понять политическую цель Оруэлла в романе ”1984”, как раз и обнаружил по ходу дела, что и то, и другое значение к Кэрроллу Квигли тоже применимы, и потому у меня сразу же и включаются даже не один, а два следующих, «мироощущенческих» уровня восприятия, которые раскрывают всем, кто их понимает и знает, целый большой мир, богатый самыми разными нюансами.

Дело в том, что шестьдесят лет только что исполнилось не одному роману Оруэлла: ровно столько же лет исполнилось в этом году и ещё одной такой же книге — «Англо-американский истэблишмент» - написал которую как раз Кэрролл Квигли.
Эта его книга вся полностью посвящена — исключительно и только — точно тому же предмету, что и «1984»; речь в ней об английских и — отчасти — американских «менеджерах», об их мечте о геополитическом мироустройстве, об их иногда крайне опасных методах строительства безусловно социал-империалистического глобального общества на всей планете. Отличие книги Квигли от книги Оруэлла одно: «1984» - антиутопия, обращённая в будущее, а «Англо-американский истэблишмент» - сухое и предельно академичное исследование, обращённое в прошлое. Причём даже тот временной отрезок, который охватывает книга Квигли (1890-1940), удивительно точно совпадает  с определением Оруэлла:  «последние примерно пятьдесят лет».
И вот это исследование Квигли сразу после выхода в свет стало и остаётся поныне у всех прошлых и нынешних конспирологов — у всех, и у серьёзных, и у не серьёзных — их «Библией».
Если бы кто взялся подсчитать, на кого больше и чаще ссылались, как на непререкаемый авторитет, кого чаще и обширнее цитировали и в строго академичных исторических трактатах, и в мировой историко-политической публицистике и полемике — Оруэлла с его «1984» или Квигли с его «Англо-американским истэблишментом» — то я нисколько не уверен, что победил бы в этом соревновании Оруэлл.
Так что в этом втором значении, как серьёзный учёный, исследующий историю «заговоров», Кэрролл Квигли не просто «конспиролог», а, возможно, вообще даже лучший из них всех в нашей новейшей истории.
Остаётся последний, третий вариант - «спеца-заговорщика» - и вот тут-то всё получается гораздо более запутанно.

Начать с того, что, несмотря на всю академичность и огромную популярность «Англо-американского истэблишмента», по случаю юбилея этой книги статей (хотя бы даже с «заблуждениями в переводе» и сбивающихся на злобу дня) никто в нашем сегодняшнем мэйнстриме не написал, она почему-то чествования не заслужила и потому вообще как бы не существует.
А ведь именно так же, на удивление похоже, в мэйнстриме Океании в «1984» тоже как бы не существует тоже бесспорно правдивая в описании действительности «Библия» всех «конспирологов» Океании - «книга в книге», трактат Голдстейна-Троцкого-Бернхема. Все о её существовании и содержании какое-то очень расплывчатое представление имеют, но её тем не менее всё равно вроде бы как не существует.
Странное совпадение?
Чтобы проще получился ход моего дальнейшего рассуждения, стоит, пожалуй, сделать эдакое  «литературоисследовательское» отступление.

Есть книги, прочитать которые близко к замыслу автора по определению невозможно, если не знать достаточно хорошо среду и время, в которых и о которых автор книгу написал. Самый простой и очевидный пример - «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. Что от булгаковского замысла после прочтения его романа останется в голове у сегодняшнего среднестатистического жителя какой-нибудь «монтанщины и огаёвщины» - лучше себе в деталях не представлять, чтобы не тревожить зря дух автора. Но ясно, что не испытает подобный читатель того удивительного смешения в груди одновременных позывов хохотать в голос, торжествовать, печалиться и исчезать в грустной задумчивости, которое завладевает любым русским ценителем этого гениального романа.
Так вот «1984» - именно такая книга, только английская. Причём удивительно, как-то даже невероятно похожая именно на «Мастера и Маргариту».
И об этой-то их поразительной схожести я и хочу сказать несколько слов, которые, надеюсь, читатель воспримет следующим образом. Как-то однажды в некоем философском эссе приглянулась мне мысль: «...чем больше книга нравится читателю, задевает его за живое, тем неожиданнее будет его пересказ. В сущности, заинтересованный читатель - всегда интерпретатор, можно сказать, исполнитель, а нестандартное исполнение - это уже новое произведение.» Мысль эта мне понравилась тем, что кратко и элегантно выразила и мои ранее просто смутные ощущения по этому поводу. Так что все мои размышления об Оруэлле и о его романе «1984» я теперь обозначаю, как такое именно своеобразное «новое произведение», такую мою как бы виртуальную маленькую «книгу».
Не стану пересказывать, потому что, думаю, все, кто читал и «1984», и «Мастера и Маргариту», согласятся со мной: Маргарита у Булгакова и Джулия у Оруэлла похожи не просто поразительно и не просто по каким-то сюжетным признакам, чертам характера или хотя бы просто внешне; они как-то даже ослепляюще громадно похожи, когда осознаёшь, как оба автора совершенно одинаково вложили в их образы одни и те же идеи и смыслы: обе — Утренние звёзды, обе — сама свобода и настоящая жизнь, обе — глотки свободы и мгновенья настоящей жизни для героя, обе — его ведьмински бесстрашные защитницы, обе — его надежда на свободу и настоящую жизнь.
Есть между двумя романами и другие очевидные сходства, скажем, в собственных реальных биографиях авторов, которые, тоже никто спорить не станет, отозвались в романах.
Например, первая жена Оруэлла, Эйлин, умершая весной 1945 года, несколько лет проработала  в Управлении цензуры созданного перед самым началом войны Министерства информации, а сам Оруэлл — в Восточном отделе международной службы БиБиСи, входившей в сферу ответственности того же министерства. Занималось министерство — организацией и ведением всех видов пропаганды, нацеленной на «своих», и информационной войны против врага. И в романе у Оруэлла весь замкнутый внутренний мирок этого «министерства Правды», всё, от описания здания министерства и вплоть до быта, словечек, назойливых акронимов и даже баров и кафетериев, так же безусловно угадывается читателем, как угадывается замкнутый московский писательский мирок у Булгакова, по точно таким же разбросанным в его романе многочисленным и откровенным «намёкам».
Схожи во многом (если отвлечься от буквального содержания романов) и главные персонажи в обеих книгах (Мастер и Уинстон Смит).
Схоже и то, что в обоих романах присутствуют и имеют огромное значение «книги в книгах». У Булгакова это рассказ о Иешуа и Понтии Пилате, который написал Мастер, у Оруэлла — это зловещая фальшивка, изготовленная самой внутренней партией.
Все эти сходства я отмечал про себя и раньше, но всё-таки они ещё не настолько поражали меня, чтобы мне пришло в голову что-либо ещё добавить к названию моего виртуального «нового произведения» (т.е. моей читательской интерпретации), которое было, естественно, просто «1984».

А потом я прочитал «Англо-американский истэблишмент», и сцепились у меня в уме каким-то образом какие-то шестерёнки.
Хронологически и роман «1984», и Джордж Оруэлл вообще — как романист, публицист, журналист и просто как человек — вошли в мою жизнь на десять лет раньше, чем появились в ней «Англо-американский истэблишмент», «Трагедия и надежда» и Кэрролл Квигли: в начале 1980-х и в начале 1990-х соответственно.
До встречи с Квигли и с его работами моё «орвеллианское произведение» носило у меня в голове, повторяю, название «1984».
А вот после «встречи» с Квигли я это название изменил. С тех пор и по сей день моё «орвеллианское произведение» называется: «1984. The Master and Margaret».
(1984 в моём новом названии надо читать по-русски или, если угодно, на интерлингве, и только булгаковское добавление — именно и только по-английски. Даже ещё уже и конкретнее: не по-американски, не по-канадски, не по-австралийски, а именно и только — на языке Англии и англичан: потому что Оруэлл был английский писатель и потому писал, как и все-все его собратья в мире и в истории, в первую очередь для своего, английского читателя; так что в этом именно смысле: английские, орвеллианские «Мастер и Маргарита»).

«Шестерёнки» же сцепились у меня в голове в первую очередь из-за самой последней фразы в «Англо-американском истэблишменте» и примерно следующим образом.
Булгаков в последние годы жизни предпринял несколько неудачных попыток встретиться лично со Сталиным, веря, что, если только ему удастся побеседовать с тираном напрямую, он сможет ему обьяснить, сумеет с ним «объясниться». И потому можно не сомневаться, что разговор между Иешуа и Понтием Пилатом в «Мастере и Маргарите» - это, среди прочего, и тот так и не состоявшийся разговор между Булгаковым и Сталиным. Чем у Булгакова на последних страницах романа этот разговор заканчивается — все, думаю, помнят: он не заканчивается, он остаётся обращённым в будущее.
Точно так же обращён в будущее и разговор Оруэлла с его «Понтием Пилатом» - со Старшим братом.
А вот в «Англо-американском истэблишменте» - книге, как я уже говорил, посвящённой точно тому же предмету, что и «1984» - последняя фраза такая: (к концу Второй мировой войны) «...уже становится видно, что начатый в 1875 году усилиями Тойнби и Милнера, осенённый светлой верой в лучшее будущее, беспримерный и отважный  поход постепенно выдохся, иссяк и рассыпался в прах посреди горьких взаимных упрёков и обид между былыми соратниками.»
Вот когда я эту фразу прочёл, у меня вдруг в голове и сложились вместе, как бы «заговорили хором» и поразительные сходства орвелловского и булгаковского романов, и полная идентичность замкнутости орвелловского и булгаковского персонажей в их мирках, и тот странный медиум, которого Оруэлл выбрал для своего романа, чтобы разоблачить сущность социал-империалистической тирании, и (не)концовка беседы с тираном в «Мастере и Маргарите». И в этом их «хоре» я вдруг почему-то «услышал», и возникла вдруг у меня внутри ниоткуда уверенность, что «1984» - это у Оруэлла, как и у Булгакова, в том числе так и не законченный реальный, из жизни разговор с каким-то реальным тираном, которого Оруэлл в романе окрестил «Старшим братом».
Потому что по прочтении последней фразы в книге Квигли у меня неким странным образом сложилось понимание, что «Англо-американский истэблишмент» Кэррола Квигли - это реальный прототип зловещей «книги Голдстейна-Троцкого-Бернхема» в романе Оруэлла.