Тред №207585

Вот примерно на том этапе, когда западные демократии, если верить «Круглому столу», начали выстраивать свою политику вокруг «нового принципа» (пусть Германия двигается на восток), в Москве дело дошло до «троцкистского заговора» и «показательных процессов». Самого Троцкого на них приговорили заочно к смертной казни.
Троцкий в тот момент жил уже в Мексике. Когда угроза его жизни стала реальной, то есть когда ему присудили заочно высшую меру наказания, и далее должны были начаться попытки привести её в исполнение, он поселился на огороженной высокой стеной вилле в Койоакане, где его безопасность круглосуточно обеспечивали телохранители. Был в его распоряжении и лимузин.
Но при этом своих собственных очевидно приличных доходов с момента отъезда из СССР Троцкий не имел. Поэтому считается, что в Койоакане все немалые расходы по содержанию виллы, лимузина, охраны и проч. покрывали его идейные друзья и соратники в США -  Социалистическая рабочая партия (СРП; в которой тогда состоял и Джеймс Бернхем; телохранителями у Троцкого были — специально присланные из США «боевики» СРП).
Притом сама СРП отнюдь не слыла хоть сколько-нибудь богатой, хотя многие её самые видные деятели косвенно пользовались финансовой поддержкой Рокфеллеров: например, факультет Нью-Йоркского университета Teachers College был создан в начале ХХ века и с тех пор существовал в первую очередь за счёт их грантов; и именно там профессорствовали ведущие идеологи и активисты СРП, в том числе и Бернхем.
В самый разгар московских показательных процессов, в апреле 1937 года, по инициативе СРП в США был создан как бы квази-суд под названием «Комиссия по расследованию обвинений, выдвинутых против Троцкого на московских процессах» (Commission of Inquiry into the Charges Made Against Trotsky in the Moscow Trials). Цель этого предприятия была: предъявить Троцкому и рассмотреть все «сталинские» обвинения против него, но, в отличие от юридически и процессуально извращённой московской процедуры, по единственно приемлемой в свободном мире процедуре справедливого суда (fair trial). Другими словами, эта имитация классического судебного разбирательства была по своей сути точно так же «показательным процессом», но как бы со знаком плюс в контексте тогдашних западных демократий.
В Койоакан выехала следственная комиссия с адвокатом для Троцкого, а возглавлял её всемирно известный и знаменитый, уже очень престарелый профессор-педагог Джон Дьюи, который тот нью-йоркский факультет на деньги Рокфеллеров создал и с тех пор неизменно там трудился.
Комиссия несколько дней допрашивала Троцкого. И если судить по протоколам заседаний, тот допрос мой приятель Палыч наверняка оценил бы, со своей точки зрения профессионала, как неудавшийся, поскольку на нём никто с допрашиваемым ни в какие «игры» с фигурами умолчания не играл и даже и не пытался.

Я так думаю, например, потому, что на одном из дюжины состоявшихся «судебных» заседаний довольно много времени посвятили одному конкретному обвинению, которое, надо так понимать, выдвигалось против Троцкого. Причём состав инкриминируемого преступления мы можем определить — если читать только протокол «допроса» - не потому, что его там сформулировали чётко и приступили к расспросам, а потому, что он весь в заданных вопросах просвечивает (это насколько же наивны были судьи?). А вопросы были: Вы знаете человека по имени Рудольф Гесс? У Вас были какие-либо сношения с Рудольфом Гессом? Предлагало ли Вам немецкое руководство вернуться в Россию? А если бы предложило, как бы Вы к этому отнеслись? Что отвечал Троцкий — догадаться не трудно.

Процесс завершился, выездная комиссия вернулась в Нью-Йорк, поразительно быстро написала длинный отчёт и короткий вердикт: не виновен. Ни в чём. Хотя Троцкому задавали вопросы и про нелегальные операции Коминтерна, и про Кронштадт, и про Варшаву, и про спартаковцев; и про трудовые армии; и про экспроприацию экспроприаторов, про децимации и Красный террор; и даже сам Троцкий всё это в некотором смысле подытожил, кратко и ясно, и в протоколе «допроса» это его признание зафиксировано: «Готов нести всю ответственность за все террористические акты, совершённые российским народом против его угнетателей.» Но, по решению показательного справедливого суда, всё равно получилось: «Не виновен».  Под этим же заголовком вышла тут же в дружественном издательстве большим экстренным тиражом целая книга.
Кто всё это масштабное мероприятие оплачивал — не знаю, или во всяком случае мне не известны никакие бесспорные доказательства (что, впрочем, примерно одно и то же). Но известно во всяком случае, что самые крупные и самые долгосрочные концессии в России советский Концесском предоставил рокфеллеровской «Стандард ойл» и банковскому консорциуму Якоба Шиффа (тогдашнего лидера т.н. «еврейских» банкиров в США), и что руководил тогда Концесскомом - Троцкий. Все остальные вопросы — опять в компетенции историков и юристов.

Добавлю к этому ещё одно последнее соображение, но только сначала дам подсказку для лучшего понимания, которую нашёл у Квигли же. Он среди прочего рассказывает об одном из руководителей заговора против Гитлера, графе Гельмуте фон Мольтке. По материнской линии граф был английского происхождения, и дед его, сэр Джеймс Роуз-Иннес, служил в начале века в Южной Африке в администрации лорда Милнера и даже до того в Родезии у самого легендарного и таинственного Сесила Родса. В 1934 году граф фон Мольтке переехал в Лондон, где по рекомендации матери сразу попал под покровительство Лайонела Кертиса и в дальнейшем всегда пользовался его полной поддержкой. Дальше Квигли приводит цитату из июньского номера «Круглого стола» за 1946 год: «(Фон Мольтке после первого же посещения Лайонела Кертиса) «сразу стал членом семьи, в его распоряжение предоставили квартиру на Дьюк оф Йорк стрит, по выходным он мог свободно работать в колледже All Souls в Оксфорде. У него появилась возможность знакомиться и встречаться со многими людьми, и это ему немало помогло в будущем...». Закончил Квигли этот коротенький рассказ словами: «Все, кто умел читать между строк, по этим словам могли безошибочно определить, что фон Мольтке был принят в члены Группы Милнера.»
Ну и вот с учётом того, как в сообществе социал-империалистов было принято между строк идентифицировать ушедших товарищей, читаем:

«В эпоху, когда мы испытываем острую необходимость в борцах за восстановление гармонии в нашем мире, он явил нам образец именно такой выдающейся личности. Это несомненно настолько же, насколько и то особое место, которое он отныне займёт в истории.»

Это – цитата из некролога, который сразу после гибели Троцкого напечатал о нём главный политический журнал англо-американского истэблишмента в США «Форин афферс».

                                                                      окончание следует